Вероника из Тарлинга
Шрифт:
«От собак нельзя убегать, нельзя показывать им свой страх… но это же не простая собака, я не могу стоять и ждать самого плохого…».
Торговец находился там же, где Вероника оставила его. Он стоял, чуть покачиваясь на длинных ногах, обутых в сбитые деревянные башмаки, а короб его лежал на снегу раскрытый — истрепанная лямка оборвалась, наверно, упал и потерял крышку. Вот только вместо заманчивых изделий сейчас его наполняли комья земли, древесная кора, черепа мелких птиц и мышей.
— Помогите! Скорее сюда! На помощь!
Никогда еще Вероника не испытывала
— Вы не ранены, госпожа?
— Нет, я… о-очень испугалась.
— Эгей! — присвистнул незнакомец, оглядываясь в поисках напавшего зверя. — Куда он успел удрать? Как будто сквозь землю провалился. Хорошо, что я успел вовремя. Вероника? Вы, возможно, не помните меня. Я стоял за плечом Конты де Маликора в доме барона, держал его перчатки.
— Нет, простите…
— Меня прислали передать вам послание от герцога. И еще приказ сопровождать вас по городу. Я был в мастерской, но вас не застал, вот и вышел на поиски. Бертан — мое имя. Я уроженец Тарлинга, но мои родные погибли во время чумы, и я нанялся в отряд юного герцога. Прошел с ним Ничейную пустошь, участвовал в битве на Клайденском поле.
— Да? Хорошо… Но тут был еще один человек, если так можно выразиться, — Вероника взволнованно искала взглядом жуткого торговца.
— Я видел только пса, который вам угрожал. А, вот валяется какой-то мусор, будто остатки гнилого ящика. Идемте же домой, скоро совсем стемнеет, а мне поручено защищать вас от неприятных встреч.
— Где же сам Конта? Герцог де Маликор, я хочу сказать.
Солдат пожал широкими плечами, поправляя на поясе внушительный меч.
— Господин весь день принимал просителей в ратуше, лично разбирал парочку судебных дел. Насколько знаю, сейчас встречается с представителями рыбного цеха.
— Прошу вас, Бертан, не говорите герцогу о собаке! Не стоит беспокоить его такими пустяками. Впредь я буду осторожней. Благодарю от всей души, сегодня вы меня спасли!
В сопровождении доблестного воина Вероника скоро вернулась в мастерскую, где ее ожидало несколько удивительных даров. Пока подмастерье Люго с восхищением расспрашивал Бертана о его путешествиях, а Баффо доставал бутыль с добрым вином, можно было заняться своими делами.
Первой Вероника открыла маленькую корзиночку, обитую розовой льняной тканью и украшенную алой тесьмой. На белоснежной салфетке лежали превосходные пирожные с вишнями — те, что так любила молодая швея. «Как чудесно, что он вспомнил…».
А в мешке из телячьей кожи находился коричневый шерстяной плащ с отделкой из бесценного соболя. Никогда в жизни Вероника не прикасалась к такому мягкому и в то же время прочному сукну. «Работа столичных мастеров для самых изысканных особ с прекрасным вкусом. Поверить не могу, что буду сама носить подобную одежду».
Из складок плаща выпал маленький лист дорогой гладкой бумаги. С трепетом
поднеся его к свечам, Вероника прочла короткую запись:— Пусть тепло моей любви согревает тебя в самый лютый холод.
«Лучше бы ты сам поскорее меня навестил…». Прижав письмо к груди, Вероника закрыла глаза, вызывая в памяти строгие черты Конты. «Я буду ждать до рассвета, не забывай о своей маленькой коноплянке…».
Сладкие грезы рассеялись от покашливания Баффо.
— Что ты надумала делать с головой? Я пока утащил ее на холод. Печень тоже в леднике, а ведь раньше Гус таскал сюда готовые паштеты, и колбаса у них всегда выходила отменная. Видно, ты ему окончательно отказала? Малый не плох, да уж больно задирист. Дело твое.
— О чем это вы? Какая голова?
Вероника поднялась с табурета, аккуратно складывая плащ обратно в мешок.
— Разве Люго тебе не сказал? Едва ты ушла после обеда, как сюда ворвался Гальред Гус. Хотел видеть тебя, и был явно не в духе. Оставил свиную голову и свежую оленью печень. Странные приношения к празднику, нечего сказать.
— В самом деле, — нахмурилась Вероника, припоминая последний разговор с мясником. — Что ж, приготовим паштет сами, а насчет головы завтра посоветуюсь с Этелиной. У нас ничего не пропадет.
Глава 17. Второе свидание
Поскольку посланный герцогом солдат вызвался ночевать в прихожей, Баффо одолжил ему соломенный тюфяк, а Вероника принесла одеяла, нисколько не заботясь о том, что молоденькие ученицы могут всему городу разболтать о странном постояльце одинокой швеи. Самое грустное, что бабушка Марлен все еще пребывала в странном полусне, путая грезы с явью. Ни растительные капли, ни более дорогое лекарство важного аптекаря с соседней улицы не просветлили ее угасающий разум.
Покончив с вечерними хлопотами по дому, Вероника прошла к себе и начала припоминать подробности жуткой встречи на площади. Теперь страх, что она отчаянно скрывала перед Бертаном, снова выполз наружу и заявил о себе дрожью в коленях. И в то же время Вероника иcкала повод для горько-шутливых упреков самой себе:
«Ты же всегда мечтала повидать чудо, а не могла угадать, что иные чудеса отвратительно пахнут и мерзко выглядят… Брр! Холод по ногам. Этак будешь бояться выйти одна из дома. Может, мне только померещилось страшное дело в сумерках, — бедняга был просто изуродован болезнью, а пес… Мало ли по городу болтается голодных собак. Да еще долгие и темные ночи наводят тоску. Скорее бы пробудилось милое солнце, а год повернул к весне!»
Вероника даже не удивилась, когда в двери комнаты тихо постучали. Сердце рванулось навстречу тайному гостю и не ошиблось.
— Я знала, что ты придешь!
Конта порывисто обнял ее и прошептал:
— Считаю дни до нашего отъезда.
— Хочешь скорее вернуться в столицу, исполнив поручение короля?
— Хочу знать, что больше не один. Но ты права, меня ждут в Гальсбурге с хорошими новостями. Мой господин тяжко болен, я должен быть рядом в случае его смерти.
Вероника отстранилась, не скрывая своего удивления: