Версты

туземца. Медленно, потом скорее, все более быстрым темпом (перелеты: .Москва-Пекин, через пустыню Гоби; Ташкент-Кабул через хребет Гиндукуш, «Индуса убивающий») устанавливается русско-азиатский обмен, оборот. В свой круговорот, вместе с людьми товарами, он втягивает идеи, вводит новые понятия, создает потребности, возбуждает любознательность.

Мир стал похож на голову всклокоченного негра, говаривал Саади, персидский поэт, побывавший в плену у крестоносцев. Взволнованная войной и революцией азиатская стихия опять расколыхалась; мы находимся лицом к лицу с массами, утерявшими равновесие, и в направлении их скольжения. Если суждено быть обвалу, то следует, чтобы он не стал препятствием на наших азиатских путях. Будем чутки и зорки. Версты на дальних путях не должны быть занесены обвалом.

Это вовсе не перепев пресловутого — народы Европы, берегите свои священные блага. Не жест недоверия, но протянутая рука. Мы не противупоставляем себя Азии; мы сознаем себя в ней самой во многом; мы хотим соразмерить наши чаяния с ее

Г,!!Г,.11ЮГРЛФК)1

надеждами; >пт искренне желаем, наконец, чтобы разумный интерес к Азии у русских перестал быть достоянием небольшого круга посвящающих себя ее изучения лиц. Чтобы он оживился, стал полнокровным, насущно необходимым: чтобы более широко и глубоко захватил нашу общественность, до сих по]» слишком мало уделявшую ему внимания. Чувствуется, что нашей обще-ственности много нужно на-ать к Азии, где столько благодарной ночвы для доброй

Поли II ЖИВОГО ума.

Гупое монгольское и, наве-вающее тоску; чувство страха, ощущаемое от азиатского ис-..п.майского, т. е. средиземноморского); про-тивупоставленне четкой остроты

ра азиатской ра< чатости. На эти, случа! но вспомнившиеся из эмигрантских чте-п . черты интеллигентской нашей обращенности к западу, щейся нам кем-то навязанной, механической, п<к\сствен-ной, мы отвечаем. Пусть тупое н монгольское ы: оно паше родное, с нами от колыбели до мо-гн.ть. (вырыта заступом...): оно придает своеобразную полноту нашим гласным; МЫ рады были звуковом строе турецкого Страх от азиатского искусства? Нас путают мраморные статуи в католических храмах, а темные лики икон, фрески в мерцании лампад близки нашему душевному строю. Они от Азии, как н образы: Гумаюн, птица вещая; Феникс; Сивка-бурка, крылатый конь, восходящий н юй символике. — Фер-нейскнй философ, четкий, но и все раз'едающий! Страстное искание божественной истины у пантеистов персидских суфиев более созвучно нам. Наш Иоа-саф тот же Бодисатва.

Словом: в более тесном соприкосновении с Азией, в общении с нею, мы приникаем к источникам питавшим и нашу историю. Мы не можем безнаказанно забывать, что наша обращенность к Азии есть определяющий факт развития наших судеб. Мы

должны ясно сознавать откуда ведут счет наши версты. Пути нашего культурного развития не могут быть вне Азии разведаны с достаточной точностью. Позже всех других, ею вспоенных народов, выделившись из ее лона, мы связаны с родительницей народов Азией органически.

Мы ищем азиатскую действ»-' телыюсть. И мы хотим утвердить к нем! свой подход: не Азия с оттенком снисходительности, а Азия подпочва всей прошлой и арена завтрашней истории. Сказанным определяется отношение паше к предмету, которым мы хотим заняться в данной статье, рассматривая сочинения перечисленные в подзаголовке.

Мы намеренно не касаемся здесь работ, появившихся на восточные темы в России. Во-стоковедение там не переставало работать. Отражаются эти темы и в литературе. Это движение было уже охарактеризовано (см. «Современные Записки» зн подписью В. Ф. М./.Мы сгруппировали несколько не русских сочинений, разнящихся, как по языку, так и по личностям авторов, но об'единенных трактующейся в них темой — русские азиатские области во время революции и гражданской войны. Небольшая книжка Ж. Настанье обнимает наиболее длинный период времени, от октября 1917 г по октябрь 1924 г. и представляет собой тщательную сводку газетного советского материал: о движении басмачей. Автор прекрасно владеющий русски! языком, долго живший на азиат ских окраинах России и опу бликовавший ряд работ по этно графин и археологии, дополняв-газетные сведения своими лич нымн воспоминаниями. К полу чившемуся таким образом об'ек тивному справочнику прилояда список главных басмачески: вождей и тщательно выполнен ная карта Средней Азии, облег чающая понимание текста, но смысле адмпинстратнвио-поли

БИБЛИОГРАФИЯ

шческого деления областей уже успевшая устареть. Книга лсмпса является результатом двух служебных поездок этого высшего чиновника Министерства Иностранных Дел. предпринятых в 1922 (Дальний Е1осток) и 192Л (Ср. Азия) годах с определенной целью выяснения перспектив экономической деятельности Германии в русской Азии и смешных областях. Кинга богата фактическим материалом, главным образом, по экономическому состоянию обследованных районов, а также содержит попутные указания обще - политического характера, которые не лишены интереса. В отношении Дальнего Востока — это последние месяцы дальневосточной « демократический » республики; момент ухода японцев; Монголия уже свободная от Унгерна, но в ней еще не провозглашена республика. Наконец, это медовые месяцы Ра-|паяло. В Средней Азии — разгар басмачества. — Английский Ген. Консул в Кашгаре Е1пег1оп знакомит нас с своей четырех-аешей работой (1918-1922) в Ки-танском Туркестане и его свидетельство для нас тем более важно, что помогает уяснить некоторые стороны английской политики на непосредственных подступах к Индии, так как она понималась и осуществлялась полковником индийской армии. Как известно, многие английские консульские посты, имеющие стратегическое значение на Среднем Востоке, замещаются военными, подчиненными индийской короне, а не Рогами ОШсе'у. Наряду с зтим политическим материалом, мы находим у Егпегьоп'а очень много данных по краеведению. Насколько труд Асмиса обладает всеми типично-немецкими чертами добросовестной подробности, настолько и эссер-тоновская книга отражает прежде всего спортивный характер англичанина, который не упускает никогда случая отметить побитый им рекорд высоты и трудности взятогс перевала, с особой тщательностью описы-

вает все, что касается охоты или верховой езды, но становится поразительно малословным, когда мы хотели бы узнать подробности политической его работы. Она касается того времени, когда английские сипаи, совместно с туркменами, занимают фронт у Чарджуя, когда Афганистан освобождается (1919) от английской опеки, а на севере геи. Дутов отступает в пределы Китая. — Вышедшая в свет, почти одновременно с работой Эссер-тона, книга Мисс Элла Крайсти относится к периоду до войны и, представляя собой в сущности довольно поверхностный путевой журнал перкой англичанки, побывавшей в Хиве и Бухаре, дает нам обильный фотографический материал, которого так не достает у Эссертопа, и добросовестное описание памятников искусства Ср. Азии. Совершенно особое место среди рассматриваемых книг занимают сочинения молодого польского писатели Ф. Гетля (Ксгс1упап(1 Сое-1е1). Австрийский поляк, задержанный в Варшаве после об'явления войны, он попадает в Туркестан в качестве гражданского пленного и ему удается вернуться оттуда на родину не без приключений через Персию и Индию только в 1920 году. В целом ряде повестей и рассказов он, в очень живой и увлекательной форме, впадая может быть иногда слегка в стиль революционного лубка, вводит нас в переживания своих героев, относящиеся по времени к событиям, которые лишь сухо зарегистрированы у К'астанье, Асмиса и Эссертопа. Вашему воображению удается, таким образом, заполнить живыми фг.гу-рамп обстаьовку, обрисованную у других авторов, переживать волнение за людей, попавших в условия, граничащие подчас с фантастикой. Нам кажется, что Гетэль заслуживает более подробного ознакомления с ним русской читающей публики. Его повесть «Каг-СпаЬ> выходит во французском переводе. Рассказ <1лк17козс» был напечатан в Мез-

БИБЛИОГРАФИЯ

за§ег Ро1оп;<Ь (газета издающаяся в Варшаве на французском языке). Мы п мем авакоиимся с житейской философией горького скептика, находящего утешение в самоотверженно и дружбе. Фабула: бегство через Персию из Туркестана.

Работой Кастанье удойнее всего начать наше странствие по Азии периода революции, так как она дает нам хронологический скелет событий, которые мы встречаем и у других разбираемых нами авторов; схематический чертеж для нанесения дальнейших, даваемых другими, подробностей. Кастанье посвящает первый отдел «Этапам Тюркского национализма в Средней Азии» и относит его зарождение к концу XIV I;. когда «Тимур Лент решил заменить персидский язык административных актов языком джагатайским, восточно турецким. Этот тюркский национализм не перестает обнаруживаться в различных видах вплоть до того, как русское вторжение прекращает его развитие» (с. о). Но и после завоевания Средней Азии русским властям пришлось убедиться, что настроения мусульманского населения подчиняются споим импульсам, которые, очевидно, не были достаточно учитываемы, как показало Андижанское восстание 17 мая 1898 Г., поднятое Мадали Ишаком. Полуграмотный Ишан и его сподвижники

ствовании его нравственному падению и религиозному безучастию. «Тело благоденствует, но душа погибает. II тогда голос с неба мне повелел действовать, дабы избавить мусульманина от этого предательского благополучия, которое является концом царства Мохаммеда и его Закона», приводит Кастанье цитату из Салькова (Восстание в Андижане 1898). Он отмечает затем, что вплоть до войны, спокойствие в крае больше не нарушалось, но с прибытием гуда плен-

ных немцев и австрийцев антн-

Г усекая пропаганда усилилась. 1од ее влиянием, а также вслед ствие мобилизации туземцев для отбывания трудовой повинности на западном фронте, вспыхнуло восстание в Джизаке 14 июля 1916 г. Восстание в Джизаке и в части Самаркандской области едва не нов.текло за собой общего восстания во всем Туркестане. «Не будь жестокой репрессии карательного отряда ген. Иванова, Фергана провозгласила бы священную войну. Влияние ее отразилось бы па Кухаре; находясь в то время там, я видел беженцев из Области Самарканда. Цент ром движения были Джн зак и Заамип. Разрушение было большое, восстание ужасающее. От Самарканда до Урсатьевки... все станции были более или менее повреждены... Служащие на линии и на станциях, не имевшие времени бежать, были перебиты... Преследуемые казаками. повстанцы скрылись в Фергану по хребту гор, окружающих бассейн Зерафшана. Некоторые перешли в Бухару». Во всяком случае порядок не был еще восстановлен вполне, когда революция 1917 года принесла с собой эмансипацию национальностей, особенно с момента водворении большевистской власти, провозгласившей право самоопределения вплоть до отделения. Вводная часть работы Кастанье устанавливает следовательно определенные предпосылки для басмачества, еще до революции имевшего, якобы, некоторые корни в настроениях мусульманского населения, обострившихся вследствие неосторожных мер властей во время войны. Отдавая себе отчет по личному опыту в Персии в возможности использования до верчивостн мусульманской среды для панисламской пропаганды, умело организованной германцами во время войны, мы менее склонны считать обоснованным термин «тюркский национализм», употребляемый автором в применении к туранским элементам нашей средней Авин

БИБЛИОГРАФИЯ

241

1антуранская идея вряд ли то-да имела действенную силу ю ту сторону Каспия и если <ы в настоящее время находим •е отзвуки в Венгрии и Турции, о они нам представляются ско-)ее явлениями интеллигентской ,-ружковщины и некоторой ли-ературной моды. Мы будем ьметь впрочем случай отметить шже некоторые черточки встречающиеся у Эссертона и Асмиса. Во второй части Кастанье пе-)еходит непосредственно к своему предмету, начиная с рассмотрения антисоветских орга-шзаций в Туркестане. Уже в декабре 1917 г. полковник Зай-1ев, с казачьими частями, ухо-твшими из Хивы и Персии, зиступает против большевистской власти в Чарджуе и образует временное правительство штономного Туркестана. Бас-чачи присоединяются к контр-оеволюционерам н бывший до :их пор сравнительно спокойным край становится ареной гражданской войны. Басмаческие шайки «были в начале сборищем преступников, которых Временное Правительство вернуло обществу, широко открыв порьмы». Автор различает однако н антисоветском движении собственно - белогвардейское и гуаемное, в котором руководящую роль играют басмачесше главари, а также офицеры из туземцев. Оба эти течения «гармонируют одно с другим, но не смешиваются». Так в Чарджуе образуются два Правительства, русское и туземное. Казаки (семиреченские?), спешащие домой, передают вскоре власть последнему и уходят на Самарканд, где их разбивает и разоружает большевистская колонна Колузаева, укрепляющая советский режим в Самарканде. Одно-ьременно с указываемыми событиями, в Коканде открывается IV областной Мусульманский С'езд, приведший к образованию Временного Автономного Правительства Коканда и Туркестана (10 дек. 1917 г.), состоявшего почти исключительно из 1редставителей мусульманской

интеллигенции. Угрожаемое

большевиками, которые к тому времени овладели положением в Ташкенте, Правительство это*) вступило в переговоры с басмачами, взывая к их национальному чувству. Одним из первых отозвался Иргаш, вождь крупной шайки, назначенный кур-баши (военное звание времен независимых ханов) —Коканда. О нем говорится и у Эссертона. За ним последовали Хамдан, Ислам Кул, Мадамнн Бек, Хол Худжа и т. д. с их приверженцами, ряды которых быстро пополнялись туземным крестьянством. К национальному моменту присоединяется экономический. В самом деле, и Кастанье может быть следовало бы больше подчеркнуть этот факт, что население, угрожаемое голодом, вследствие прекращения подвоза хлеба, перейдя к посеву хлебных злаков в ущерб хлопководству, вызвало образование избыточного безработного сельского населения (т. к. хлебопашество требует гораздо меньше рабочих рук чем хлопководство). Отсюда же становится ясным, что для изжития басмачества необходимо было прежде всего восстановление нормального хозяйства края. Мы только вскользь указываем тут на эту тему, играющую существенную роль в экономике средней Азии, и о которой мною говорит Ас-мис. По Эссертопу англичане очень боялись, что хлопок попадет немцам. Итак, басмачи превращаются в носителей известного идеала и паииональ-