Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

Стандартный газетный отчет о печально закончившейся пьяной драке содержал глубоко ошибочное допущение, что люди участвуют в них исключительно по причине собственной глупости. Любой неосторожный шаг, вроде слишком пристального взгляда на чужую девушку или подхода к бильярдному столу вне очереди, порождал вспышку бессмысленного, тупого насилия. На следующее утро либералы читали об этом в газете, потирали руки и возвышали голоса в защиту более качественного образования и контроля за оружием.

В детстве Нимрод Маклейн навидался таких драк, а после того, как у него сломался голос, и поучаствовал в нескольких. Он имел самое ясное представление о том, как начинаются пьяные драки и почему они могут закончиться плачевно. Американцы участвуют в пьяных драках совершенно по той же причине, по какой они в свое время затеяли Гражданскую войну: потому что у них есть ценности, которые они готовы отстаивать всеми доступными способами.

Одесса Джонс был хрестоматийным американцем. Это был гордый, трудолюбивый мужчина, которого Элвис Маклейн уволил из-за случившегося между ними конфликта. Так что когда Одесса Джонс подошел к Элвису и обрушил ему на голову стеклянный пивной кувшин, то он сделал это не потому, что был тупым необразованным пьяным подонком. Он поквитался за оскорбленную честь, которая была для него важнее приземленных соображений о ценности передних зубов и возможности гулять на свободе. Предки Одессы Джонса, которые были, вероятно, такими же, как он, лишенными корней белыми подонками, взяли ружья и отправились на север воевать с янки не потому, что верили в справедливость рабства, но под влиянием гнева, вызванного нежеланием северян сидеть дома и заниматься собственными делами. Они были готовы на то, что им оторвет ноги где-нибудь в Пенсильвании, поскольку принципы для них были важнее плоти. Именно они превратили Америку в совершенно неземную страну.

Распластавшись на полу, Элвис зацепился взглядом за ближайший стол и подумал, что у него может получиться оторвать одну из его ножек и использовать ее в качестве дубинки. Так он и поступил; однако куда более крупный Одесса Джонс, невзирая на дубинку, вышиб из него все дерьмо — по крайней мере, он продолжал этим заниматься вплоть до того момента, когда их обоих вышвырнули из бара прямо под ноги Парвису Маклейну с его мотоциклетной цепью. Многие годы спустя, готовясь к защите научной степени, Нимрод потратил кучу времени, размышляя над следующим вопросом: если Одесса Джонс дрался за принципы, а Элвис Маклейн — повинуясь инстинкту самосохранения, то что двигало Парвисом Маклейном?

Парвис Маклейн мыслил стратегически, на перспективу. Он действовал спокойно и бесстрастно. Дядя Парвис, ветеран флота и сооснователь «Ангелов Ада», просто делал то, что должен был делать в видах благополучия всей семьи. Нимрод Маклейн пришел к выводу, что всех людей можно разделить на одесс, элвисов и парвисов, и самого себя уверенно считал парвисом.

Главные ценности конгрессмена Нимрода Т. (Типа) Маклейна: он ходил в церковь, он изучал Библию, он читал Аквината. Всю жизнь он презирал материалистов, способных думать только о деньгах. Он сподобился известности и попал на обложку «Тайм», как «Консерватор, Ненавидящий Яппи». Именно поэтому он хотел стать президентом: чтобы получить возможность вычистить Америку.

Тип Маклейн смотрел, как его главный соперник, Норман Фаулер-мл., собственной рукой подписывает себе смертный приговор, ровно в двенадцать пополудни на следующий день после Дня поминования [452] . Норман Фаулер, как и Дэн Куэйл [453] и многие другие, принадлежал к четвертой категории: он был марвисом.

Маклейн опаздывал на завтрак в Бель-Эйре [454] и заехал в свой отель в центре Лос-Анджелеса, чтобы быстро переодеться; в номере взгляд его случайно упал на часы, которые показывали ровно 12:00. Включив рефлекторно телевизор, он был вознагражден незабываемым зрелищем: Норман Фаулер-мл. пожимает руку Гуфи в Диснейленде.

452

Национальный день памяти всех военнослужащих, погибших в войнах, в которых США принимали участие, отмечаемый в последний понедельник мая.

453

Вице-президент при Буше-старшем и кандидат в президенты на выборах 1992 года, прославившийся нелепыми высказываниями в стиле Буша-младшего, Черномырдина и Кличко.

454

Богатейший район Лос-Анджелесе и окрестностей.

— Боже мой, — сказал его медиаконсультант Езекиэль (Зек) Зорн.

— Это что, шоу «Воскресной ночью» [455] ? — спросил глава кампании Маркус Дрешер.

— Он мертвец, — только и смог выговорить Тип Маклейн.

— Иисусе, этот человек стоит миллиарды, — сказал Дрешер. — Он может нанимать лучших из лучших. И что они делают? Они отправляют его в Диснейленд. И они устраивают так, чтобы он пожал руку Гуфи!

— Это, должно быть, работа Ки Огла. Гуфи для Огла — фетиш. Известный факт, — подозрительно заметил Зорн.

455

Юмористическая ночная программа.

— Ты свихнулся? — спросил Тип Маклейн.

Зек Зорн был человеком высокого напряжения, элвисом — он не думал, он реагировал. При всем при том, в целом он представлял собой солнечный, открытый калифорнийский типаж, и такого рода паранойя была для него совершенно нехарактерна. Это был уже третий раз за неделю, когда он безо всяких видимых причин упоминал Ки Огла.

— Я готов деньги поставить, — сказал Зорн, вглядываясь в экран, — что парень в костюме Гуфи не кто иной, как Ки Огл собственной персоной. Он бы именно так и поступил.

— Ты совсем с катушек слетел, — сказал Маклейн.

— Ладно, но вот что я вам скажу: если эта кампания занесет нас в Диснейленд — чего никогда не случится — я посажу вокруг дюжину снайперов с приказом отстрелить Гуфи голову, если он приблизится к тебе хотя бы на полмили. Потому что этот трюк как раз из тех, что может подстроить Огл.

Дрешер, молча наблюдавший за этим диалогом, разразился хохотом. Дрешер был парвисом. Как и Маклейн, он рос в бедности и вырос в высокообразованного консерватора. Он был черным парнем родом из Миссисипи, но с Маклейном имел больше общего, чем каждый из них — с Зеком Зорном, человеком настолько элегантным, что они не знали даже названий половины предметов одежды, которые Зорн надевал каждый день.

— Ты это серьезно, — произнес Дрешер в изумлении. — Ты полагаешь, что это Ки Огл командировал Гуфи с заданием политически уничтожить Фаулера.

— Это попросту слишком совершенно, чтобы быть случайностью, — сказал Зорн. — Когда происходят настолько совершенные события, можете быть уверены — их направляет чья-то рука. Это как Дукакис и танковый шлем в восемьдесят восьмом. Подозреваю, вы думаете, что это произошло чисто случайно, — эти слова Зорн произнес почти с жалостью. — Кто-то заметил, что Дукакис похож на Снупи. Кто-то всучил ему шлем Снупи. Попомни мои слова, Нимрод Маклейн — где-то ходит персонаж мультика с твоей внешностью.

— Йосемит Сэм [456] , — предложил Дрешер.

— По мне так это чистая паранойя, — сказал Маклейн.

— Эй! — сказал Зорн, воздевая руки, — после того, как Норман Фаулер пожал Гуфи руку, во вселенной нет силы, способной нас остановить. Но, — он строго погрозил пальцем телевизору, — как только президентская кампания наберет ход, мы должны очень внимательно отслеживать вот такие штуки.

— Давайте не будем наглеть, — сказал Дрешер. — Такая сила по-прежнему существует.

456

Персонаж мультфильмов из серии «Луни тунз», оппонет кролика Багза Банни, чрезвычайно агрессивный ковбой-коротышка с длиннющими рыжими усами.

— И что это за сила? — спросил Маклейн.

Дрешер мгновенно переключился на бархатный баритон с южным акцентом, безупречно изобразив Преподобного доктора Уильяма Джозефа Швейгеля.

— Сила ЙЙЙЙЙ-исуса! — провозгласил он.

— Верно замечено, — сказал Зорн. — Давайте-ка пошевелим булками, нам пора на этот клятый пикник.

33

— Я как раз мазал этой изысканной горчицей для гурманов свой франкфуртер, — произнес Преподобный доктор Билли Джо Швейгель, поднимая баночку с острой приправой повыше, чтобы ее смогли рассмотреть все присутствующие на завтраке, — когда заметил какие-то странные включения. Так вот, в той части страны, из которой я родом, цвет горчицы ярко-желтый и консистенция ее гомогенна. Но с тех пор, как мне пришлось приехать в Калифорнию… — оставив намек на шутку висеть, он сделал паузу, чтобы дать смеху родиться и затихнуть. После того, как все отсмеялись он, как умеют только политики, все-таки пошутил. — Скажем так: субстанция, которую я спокойно намазываю на франкфуртер в южной Калифорнии, в тех местах, откуда я родом, была бы конфискована и отправлена на анализ в полицейскую лабораторию, — аудитория с готовностью разразилась смехом вторично, но преп. Швейгель не желал оставлять тему. — Я вовлек одного из своих сотрудников в непринужденную беседу об этой горчице, или, как написано на баночке — «БУ-рчице» — и он проинформировал меня, что включения, о которых я упомянул, на деле являются настоящими семенами горчичных растений. Горчичными зернами.