Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

— Отчего ты вымотался?

Эта Луиза!

— Слишком много вылазок? — продолжала она уточнять. — То есть это было физическое истощение? Или скорее эмоциональное, а то и даже духовное?

— Просто вымотался, — повторил он. — Это нелегкое дело. Забирать молодежь — причем самых лучших — у родителей.

— Но ты же делал это из благих побуждений, так?

— Луиза, к чему ты сейчас клонишь?

— Тебе известно, что сейчас происходит у побережья Куру? — ответила она вопросом на вопрос.

— Нет, — отрезал он.

— Считаешь, что давно съехал?

— Я каждый день на связи с семьей. Помимо этого? Да, Луиза, я уже съехал с Земли. Милое место. Приятные люди. Но я должен заниматься тем, что будет дальше.

— Как и все мы, — кивнула Луиза. — Но нельзя не признать, что происходящее в эти последние три недели на Старой Земле может отразиться и здесь, на Новой.

— Да что там, наконец, такое творится?

— Судя по всему, ни один из семидесяти пяти венесуэльцев, выбранных при Жребии, так до сих пор и не в космосе, — ответила Луиза.

— Ты же знаешь, что конечное соотношение оказалось примерно один к двадцати, — возразил Дюб.

Иными словами, из каждых двадцати кандидатов, отобранных в Жребии и отправленных в тренировочные лагеря, на Ковчеге оказался лишь один. Гордиться тут особо нечем. Однако это максимум того, что пока удалось добиться, и еще оставалась надежда, что соотношение увеличится до одного из пятнадцати, а то и из десяти, когда пойдет волна последних запусков.

— Да. И венесуэльцы тоже знают. И утверждают, что поэтому на орбите сейчас должно быть трое или четверо их соотечественников.

— Статистика так просто не работает.

— Они как-то не производят впечатления знатоков статистики.

— Политика, — вздохнул Дюб.

— Понимаю тебя, дорогой, — усмехнулась Луиза. — И не сказать чтобы совсем несогласна. Но хочу предупредить, что словом «политика» технари часто пользуются, чтобы обозначить свое недовольство самыми обычными человеческими качествами, нарушающими их стройную систему.

— После факультетских собраний в Калтехе не могу не согласиться, — подтвердил Дюб. — Но я все-таки о другом. Сама система отбора кандидатов в Венесуэле была откровенно политической. В большинстве стран идею Жребия не стали воспринимать буквально. В нем присутствовала случайность, это верно, но выбирали они из самых лучших. Венесуэльцы так поступать не стали. И в результате послали деревенских ребят, выбранных действительно совершенно случайным образом. Многие из них с точки зрения личных качеств оказались очень достойными людьми. Если бы это зависело от меня, кто-то из них был бы сейчас здесь. Но выбираю не я. А те, кто выбирает, смотрят совсем на другое — математические способности и все такое. Поэтому, как бы мне ни было грустно, что венесуэльцы оказались последними в очереди, ничего удивительного я в этом не нахожу.

— Три недели назад на остров Дьявола стали прибывать люди на катерах, — сказала Луиза. — Они отказываются его покидать.

— Это же что-то вроде тюрьмы, — удивился Дюб. — Зачем кому-то…

— Там действительно раньше была французская тюрьма, — согласилась Луиза. — Которую давно закрыли. Сейчас на острове почти никто не живет. Однако взлетающие с Куру ракеты проходят прямо над ним. Так что при каждом запуске остров эвакуируют.

— Его должны были эвакуировать раз и навсегда, учитывая, сколько там всего сейчас летает.

— В последние два года так оно и было. Но теперь кучка людей поставила там палатки и отказывается уезжать.

— Подозреваю, что французы и русские просто продолжили запуски. — По сути дела Дюб знал, что так и есть, поскольку видел постоянно прибывающие с Куру капли и грузовые корабли.

— Да. На тот момент оккупация была скорее символическим жестом.

— Захватчики, я так понимаю — венесуэльцы.

— Да. От Венесуэлы до Французской Гвианы доплыть на катере достаточно легко — несколько сот километров вдоль побережья.

У Дюба в памяти что-то шевельнулось.

— Все это как-то связано с не пришедшим вчера грузовиком?

— И позавчера тоже. Пусков с Куру не было уже два дня, сейчас третий.

— Это не может быть из-за каких-то сквоттеров на острове Дьявола, — покачал головой Дюб, и в шутку добавил: — Разве что у них с собой ракеты «земля — воздух».

Луиза ничего не ответила.

— Ты что это, серьезно, что ли? — воскликнул Дюб.

— Дело даже не столько в тех, кто на острове Дьявола, а скорей в блокаде, — сказала Луиза, протягивая Дюбу свой планшет. На экран она вывела что-то вроде аэрофотосъемки — вероятней всего, снимали из иллюминатора вертолета. На переднем плане находился знакомый Дюбу стартовый комплекс Европейского космического агентства. От Атлантического океана его отделяли километра два плоской равнины, опоясанной по краю невысоким прибрежным кустарником. Вдали, в нескольких километрах от берега, виднелись три небольших островка; Дюб заключил, что один из них и есть остров Дьявола.

Море между берегом и островками буквально кишело судами — в основном мелкими, но виднелось также несколько старых сухогрузов, большой и сильно потрепанный нефтеналивной танкер, а также несколько кораблей, которые, Дюб мог поклясться, были военными.

— Когда сделан снимок? — спросил он.

— Несколько часов назад.

— Вон те корабли — военные?

— ВМФ Венесуэлы отправляется в поход для наведения порядка.

— И насчет ракет «земля — воздух» ты тоже серьезно?

— Пираты, прибывшие на нефтяном танкере, объявили, что у них имеются «стингеры» и что они их применят против следующей ракеты, которая попытается взлететь с Куру.

— Бред какой-то, — покачал головой Дюб.

— Политика, — повторила Луиза. — Хотя мы ведь предполагали, что нечто подобное обязательно случится?

— Доброе утро, уважаемые доктора, — произнес новый голос. Он принадлежал Айви Сяо, вплывающей в модуль, чтобы приступить к собственной серии «утренних» упражнений.

— Доброе утро, уважаемый доктор, — ответили в унисон Луиза и Дюб, хотя для Дюба это уже был вечер.

— Кажется, кто-то здесь произнес неприличное слово на букву «П»?

— Именно, — подтвердила Луиза. — Мы как раз говорили о тебе, дорогая.

Дюб был шокирован, но Айви лишь радостно рассмеялась.

Примерно восемь месяцев назад Айви на ее посту сменил Маркус Лойкер, пилот швейцарских ВВС, альпинист и астронавт. Или, если точнее, для Маркуса создали новый пост, упразднивший необходимость в прежней должности Айви. «Иззи» была уже не просто «Иззи»; теперь она стала комбинацией из флотилии капель и огромного комплекса, в который превратилась сама. Следовательно, требовалась и новая командная иерархия. Человек, ставший в ее главе, скоро станет самым могучим властителем за всю историю человечества — в том смысле, что ему или ей будут подчиняться сто процентов живущих на свете людей. Такая работа существенно отличалась от того, чтобы быть первой среди двенадцати равных на борту Международной космической станции два года назад.

Тем не менее Айви справилась бы и с ней. Никто из знавших ее в этом не сомневался.

Но ее все равно заменили. В определенной степени причиной была глобальная политика. Если бы во главе Облачного Ковчега встал представитель США, России или Китая, это было бы воспринято как провокация теми двумя державами, которые «проиграли». Следовательно, нужен был кто-то из маленькой страны. Желательно — имеющей репутацию политически независимой. Список кандидатов тем самым сокращался практически до одного человека: Маркуса Лойкера. Темной лошадкой была Ульрика Эк, шведский капельмейстер и менеджер, которую отправили на «Иззи» одновременно с Маркусом, хотя и в другой ракете, на случай, если одна из них потерпит аварию. Однако никто всерьез не ожидал, что выбор падет на Ульрику. Назначение Маркуса объяснили его динамичным лидерским стилем, его харизмой и прочей управленческой белибердой, которая, как все понимали, в сухом остатке означала лишь то, что Маркус — мужчина.