Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
«Смотрю сейчас на тебя», — напечатал Дюб. Он думал добавить: «Хотел бы я быть рядом», но сообразил, что получится глупо. «Похоже, над Британской Колумбией проходит крупный болид».
«Я его вижу, — ответил Генри. — И жар чувствую».
«Сильно занят?»
«Сам знаешь. Собираем весь крупняк, готовимся к Салюту».
Дюб удивился, что вообще что-то происходит. Что отчаявшиеся люди не бросаются к стартовым площадкам, пытаясь найти себе хоть какое-то местечко в «крупняке». Вроде последнего вертолета из Сайгона — люди свисают с шасси, а солдаты колотят их прикладами. Или он недооценивает человеческую природу? И внизу сейчас — идеальный порядок?
«Ты мне нужен».
Эта эсэмэска была от Маркуса.
Дюб неохотно оторвался от окна и повернулся к трубе, которая приведет его к Стержню. Оттуда он отправится в Т3, где Маркус, надо полагать, расположился сейчас в Бункере…
Маркус Лойкер плавал прямо у него перед носом, на лицо ему падал голубоватый отсвет от телефона. Маркус выключил экран и убрал телефон в карман.
— Я это не в том смысле, что тебе следует находиться со мной в одной комнате, — сказал
— Мертвы. Но все еще разговаривают, — ответил Дюб, чувствуя, как внутри что-то разгорается. Будь здесь сила тяжести, он бы, вероятно, съездил Маркусу по морде.
— И как ты думаешь, что они сейчас больше всего хотят от тебя услышать? — спросил Маркус. — Сюси-пуси? Они и так знают, что ты их любишь. Знаешь, что хотел бы услышать я, окажись на их месте? «Извините, мои дорогие, но я сейчас очень занят — спасаю род человеческий». Если ты не против, отправь им что-нибудь в этом духе, а потом давай ко мне в Бункер — нам есть что обсудить.
Маркус Лойкер оттолкнулся от одной из веревок, протянутых через Суеверный шарик для этой цели, и полетел к выходу. На мгновение силуэт его застыл в круге света из трубы, напомнив Дюбу витрувианского человека Да Винчи. Затем в трубу вплыли еще двое, испортив весь эффект. От внимания Дюба это не ускользнуло. У Маркуса теперь была свита. Или — телохранители?
Как и любая приличная гроза, Каменный Ливень начался с внезапного удара грома — километровый камень озарил Восточную Европу беззвучным призрачным пламенем, скользя сквозь верхние слои атмосферы, и зарылся в более плотный воздух где-то над Одессой. Проходя через небеса, он зажег в Крыму сухие листья и мусор, затем прочертил длинную полосу из горящих зданий и лесов вдоль северо-восточного побережья Черного моря и оставил вытянутый эллиптический кратер в степи между Краснодаром и Ставрополем. Первый город сначала загорелся от исходящего сверху жара, потом по нему прошлась взрывная волна. Второму досталась лишь волна, а следом за ней — дождь осколков. Оба в результате были стерты с лица Земли.
После затишья, которое длилось несколько часов, пошли болиды помельче. Они падали по всей Земле, но чаще всего — в низких широтах, рядом с экватором. Людям давно уже было известно, что так и произойдет, и многие в последние месяцы двинулись поближе к полюсам, так что Руфусу Макуори вместе с семьей, друзьями и сподвижниками пришлось соорудить вокруг шахты в районе хребта Брукс охранный периметр. В ноябре там уже очень холодно. До тех краев добирались лишь самые экипированные и подготовленные беженцы — именно такого рода непрошеных гостей Руфусу меньше всего хотелось видеть на своей территории. Поскольку ограниченная пропускная способность радиостанций Облачного Ковчега их не касалась, Руфус и Дина во время трехдневной «паузы» между Белыми Небесами и Каменным Ливнем постоянно поддерживали связь морзянкой. Руфус продолжал вести передачи из своего пикапа, припаркованного у входа в шахту. Он подумывал о том, чтобы возвести на вершине горы стационарную антенну, соединив ее с подземным передатчиком бронированным кабелем, но Дина, изучив предполагаемые последствия Каменного Ливня, посоветовала ему не тратить понапрасну время.
Айви попрощалась с Материнским организмом несколько дней назад, сразу же вслед за этим Морг приняла предоставленную правительством таблетку для эвтаназии. Единственным человеком на Земле, с кем она еще поддерживала контакт, был Кэл, который со своей подводной лодкой находился сейчас неподалеку от базы ВМФ на острове Норфолк — глубина там была достаточной, чтобы в нужный момент как следует занырнуть. Основной же связью с семьей для Айви оказалась музыка. Морг предложила пятилетней Айви выбирать, хочет она стать лучшей скрипачкой Южной Калифорнии или же лучшей пианисткой там же. Та выбрала скрипку. Лучшей в Южной Калифорнии она даже близко не стала, но много выступала с детскими оркестрами и более-менее изучила классический репертуар. На «Иззи» у нее была скрипка, время от времени Айви ее настраивала и играла.
Когда в День 701 скорость фрагментации болидов достигла определенного предела, означавшего формальное начало Белых Небес, ряд культурных организаций запустили программы, подготовка к которым велась почти с самого Кратерного озера. Многие передавались в эфир на коротких волнах, так что Айви могла выбирать между Собором Парижской Богоматери, Вестминстерским аббатством, Собором Святого Патрика, императорским дворцом в Токио, площадью Тяньаньмэнь, дворцом Потала в Тибете, египетскими пирамидами и Стеной Плача. Попробовав все по очереди, она настроила радио на Собор Парижской Богоматери, где сейчас проходило Бдение Конца Света, которое должно было продолжаться, пока здание собора не обрушится на головы исполнителей и внутри не останется никого живого. Наблюдать исполнение она не могла, поскольку видеотрафик был ограничен, но вполне способна была представить: филармонический оркестр Радио Франции, в ряды которого влились все наиболее престижные исполнители, чей родной язык — французский. Все — в белых смокингах или в бальных платьях с тиарами, и, сменяя друг друга, непрерывно исполняют программу, в которой есть несколько светских произведений, но основной упор сделан на церковную классику: реквиемы и мессы. Время от времени на музыку накладывался глухой хлопок — Айви пришла к выводу, что это ударная волна от болидов. Музыканты, как правило, не прекращали играть. Певцы иной раз сбивались с такта. После самых громких взрывов можно было слышать крики ужаса из аудитории вперемежку со звоном осыпающихся на каменный пол витражей. В основном же звучала прекрасная музыка — пока вдруг не прекратилась. Больше уже ничего не было.
«Парижу конец», — напечатала Айви. Посредством
военных систем, которые сейчас подключили к насовским, она продолжала поддерживать связь с Кэлом.«Ныряю ско бу», — ответил он. Выглядело достаточно странно, но Айви знала, что это означает: лодка срочно погружается, чтобы избежать некоей опасности, хотя Кэл полагает, что скоро опять будет на связи.
Но не исключено, что Кэл ошибся. Может статься, она больше никогда его не услышит. Айви решила, что прошло уже слишком много времени. Тогда она отправила Кэлу сообщение, которое он получит, когда и если лодка снова всплывет на поверхность: «Я тебя освобождаю».
И почувствовала, как через ее тело прошла странная волна — словно она сейчас на подводной лодке в Атлантике, до которой дошел перепад давления от упавшего вдали метеорита. Айви решила было, что это — эмоциональная реакция на то, что она сейчас сделала. Но тут же обнаружила, что все незакрепленные предметы в каюте движутся в одном и том же направлении — к стене, на которую она опиралась. По всей «Иззи» слышались скрипы, хлопки и подвывания. Станция слегка, на какую-то долю g, ускорялась. Очевидно, включились маршевые двигатели.
Зажглись красные огни. С легким щелчком в модуле включилась громкая связь. «Тревога! — произнес механический голос. — Всему экипажу бодрствовать, находиться на местах и быть готовым к срочному роевому маневру. Это НЕ учебная тревога».
Это наконец произошло. Тренировались они не первый месяц, но настоящая метеоритная тревога случилась лишь сейчас. Она означала, что ДС — Департамент Сенсоров — обнаружил болид, который движется по необычной траектории и может представлять для «Иззи» угрозу, если она слегка не изменит курс.
Первым импульсивным движением Айви было выглянуть в окно и проверить, на месте ли Амальтея. Астероид никуда не делся. Не отвалился из-за внезапного маневра.
Это, впрочем, было мышлением Корабля: «Иззи» важней всего остального. Ей, как и остальным, следовало отныне мыслить в категориях Облака. Большая часть населения находится на каплях. «Иззи» нужна, чтобы капли могли выжить.
С трудом оторвав взгляд от окна — тоже, кстати, устаревшая привычка, — Айви перевела его на экран планшета, показывающий положение каждого из объектов Ковчега. Приложение именовалось «Параматрицей». Оно отнюдь не отображало в буквальном смысле виртуальную модель того, как выглядит Облако со стороны — хотя такой режим тоже можно было вызвать в одном из меню. «Параматрица» представляла собой шедевр визуализации данных, понятный, однако, лишь таким, как Айви, Дюб и большинство каппи, длительное время изучавшим орбитальную механику. Отталкиваясь от эмпирических наблюдений Лины Феррейры и других математически образованных биологов, математики — такие, как Чжон Ху — экстраполировали роевые алгоритмы с трех на шесть измерений, а физики — такие, как Айви — нашли способ реализовать эти алгоритмы в рамках накладываемых орбитальной механикой ограничений. Если не вдаваться в подробности, каждый корабль в Облаке был представлен на трехмерной схеме точкой, соответствующей информации о его орбите. Для того чтобы полностью описать орбиту, требовалось шесть чисел — шесть орбитальных параметров, которые все теперь называли «парамами». Любая схема могла показать лишь три парама из шести. Здесь вступало в действие волшебство пользовательского интерфейса, но он требовал постоянного внимания и напряжения всех клеток мозга даже от таких, как Айви. Суть, однако, сводилась к тому, что любая капля рассматривается как снаряд, который может поразить «Иззи» или другую каплю, если с парамами что-то не так. В гипотетическом, предельно простом случае Облачного Ковчега, состоящего лишь из двух капель, требуется одно-единственное вычисление, а именно ответ на вопрос: «Врежется ли Капля-1 в Каплю-2, если их курс останется неизменным?» В Облаке из трех капель необходимо также ответить на вопрос, врежется ли Капля-1 в Каплю-3, а также — не столкнутся ли 2 и 3. Итого — три вычисления. Если расширить Облако до четырех капель, нужно уже шесть вычислений и так далее. С математической точки зрения такие числа называются треугольными и представляют собой разновидность биномиальных коэффициентов, но существенно здесь то, что количество вычислений быстро растет с увеличением числа капель. Для облака из ста капель требуется 4950 вычислений, из тысячи капель — более полумиллиона. Для несложных компьютеров времен «Аполлонов» это стало бы непосильной задачей, но по современным стандартам она считалась бы полной ерундой — при условии, что по орбите каждой капли имеется точная информация. Традиционный централизованный подход требовал бы, чтобы каждая капля передавала свои парамы компьютеру на «Иззи», а он бы проводил вычисления и сообщал результаты. Процесс можно было сделать еще более надежным, если бы радары «Иззи» постоянно наблюдали за каплями, вычерчивая их орбиты и заполняя возможные пропуски в данных. Нечто подобное происходило в действительности, причем сразу на нескольких компьютерах «Иззи». Но и это было мышлением Корабля. Мышление Облака требовало, чтобы каждая капля самостоятельно вела наблюдение и выполняла все вычисления. Компьютер на отдельно взятой капле — назовем ее Капля-Икс — возможно, не располагал достаточной информацией, чтобы отслеживать все остальные капли Облака, но мог определить те, что представляют непосредственную опасность, и сосредоточиться на них. Компьютеры других капель, как и центральные серверы на «Иззи», могли ему в этом помочь, отправляя сообщения, означающие более или менее: «Может, ты и не в курсе, но угрозу для тебя может представлять Капля-Игрек, не хочешь ли внести ее в список первоочередного наблюдения?» На что Капля-Икс могла бы ответить: «Спасибо, конечно, но у меня нет точных парамов для Капли-Игрек — «Иззи» перекрывает вид моему радару». Здесь Облако в некотором роде должно понять: Иксу и Игреку требуется более подробная информация о парамах друг друга, и оно изменит соответствующие приоритеты, чтобы так и произошло.