Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

— Выбирайте первый же без этикетки, — сказала ему Мойра. — И, будьте добры, пока не закрывайте.

Доктор Андрада закашлялся — морозный воздух вызвал у него горловой спазм. Открыв один из лючков, он вставил решетку внутрь. Мойра тем временем отпечатала на ручном принтере наклейку, идентифицирующую весь комплект по-английски, на филиппинском и понятным компьютеру штрих-кодом. Когда доктор Андрада вернулся в стыковочный узел, она заняла его место в трубе, убедилась, что решетка должным образом установлена в узкой полости за лючком, после чего закрыла лючок и наклеила этикетку. Снаружи на лючке значился идентификационный номер и повторяющий его штрих-код — Мойра сосканировала его и сверила результат с номером.

Светодиод рядом с лючком загорелся красным — это означало, что температура внутри слишком высокая. Пока Мойра все перепроверяла, он пожелтел — холод начал «просачиваться» внутрь. Потом ей надо будет вызвать эту камеру на планшете и убедиться, что лампочка опять синяя.

Вернувшись в стыковочный узел, она взялась за пластиковый щит, закрывавший холодную зону.

— Теперь вы знаете, зачем он нужен. Теплоизоляция. — Мойра защелкнула щит на прежнем месте. — Могу открыть и второй, только там будет то же самое.

— Спасибо за предложение, — откликнулся доктор Андрада, — только я и так уже промерз как никогда в жизни.

Они вернулись «вверх», в «Звезду», и проследовали оттуда вперед, в комплекс, где хранилась большая часть генетического оборудования. Кроме ящиков там сейчас ничего не было. С тем же успехом они могли бы направиться назад, в один из торов, однако Мойра по опыту знала, что для вновь прибывших переходы от невесомости к искусственной тяжести и обратно не сулили ничего хорошего.

Глаза доктора Андрады за дорогими очками смотрели на нее вежливо, но несколько скептически. И ничего удивительного. Мойра решила прощупать, что же на самом деле у него на уме.

— Надеюсь, вы простите мне церемонию, которую нам пришлось проделать. Я этим занимаюсь уже год, каждый день, если не дважды. Я не только ученый, но и жрица. Предполагается, что вы все это распишете в блоге. Расскажете людям внизу, как лично, своими руками доставили образцы из Манилы в морозильную камеру на «Иззи».

— Да, понимаю. И все опишу как надо. — Он сделал небольшую паузу, обозначая, что собирается сменить тему. — Я бы не назвал это децентрализованным хранилищем.

Мойра кивнула.

— Если десять минут спустя туда попадет метеорит, мы потеряем все образцы.

— Да. И меня это беспокоит.

— Как и меня. Но тут все сводится к статистике и математике. Пока что камней не так много, мы их видим и можем при необходимости уклониться. Хранить все яйца в одной корзине…

— И сперматозоиды, — уточнил доктор Андрада. Для Мойры сейчас не существовало более бородатой шутки.

— …в ближайшую пару недель действительно безопасней, чем распределять их по каплям. Однако, доктор Андрада, далее в плане именно это, и план будет приведен в действие, как только СФБ достигнет определенной пороговой величины.

Доктор Андрада кивнул.

— Можно звать меня Мигель.

— Мигель. А я — Мойра.

— Да. Мойра, ты знаешь, почему меня сюда отправили.

— Ты нашел способ увеличить эффективность фотосинтеза в рисе, пересадив ему гены кукурузы. Твои посадки на Филиппинах уничтожил «Гринпис», но ты сумел продолжить работы в Сингапуре. Вскоре после Ноля ты взялся за выведение породы риса, пригодной для выращивания на гидропонике при пониженном тяготении.

— Корис, — подтвердил Мигель, чуть заметно закатив при этом глаза. (Этот термин, сокращение от «космического риса», изобрел репортер-энтузиаст из сингапурской газеты, и теперь из заголовков в таблоидах и интернет-дискуссий его было уже не выкорчевать.) — Ты ведь понимаешь, что расти без хоть какого-то искусственного тяготения он не сможет? Если нет верха и низа, корневая система не разовьется. С водорослями проще — им-то все равно.

— Нам в любом случае еще долго питаться водорослями, — ответила Мойра. — Время кориса настанет позднее, когда мы построим побольше вращающихся помещений с искусственной силой тяжести. И вот тогда-то, Мигель, вот тогда-то!

— Что — тогда-то? — удивился Мигель.

— Коэль!

— Коэль?

— Космический эль! — объяснила Мойра. — Рис, конечно, не ячмень, но пиво из него тоже прекрасно варится.

— Хлоп! — сказал Маркус. Сказать пришлось, поскольку хлопнуть у него возможности не было. Традиционно борец сообщает своему партнеру по тренировке, что не может разорвать захват и сдается, похлопав его или ее по руке, ноге или другой части тела, до которой удалось дотянуться. Однако дотянуться Маркус не мог никуда. Фекла держала в захвате обе его руки.

Она выпустила его за мгновение до того, как они доплыли до мягкой обивки стены Цирка — большого и преимущественно пустого модуля, зарезервированного для упражнений, — и оба вытянули руки, чтобы смягчить удар.

С противоположной стороны Цирка за всем этим с интересом наблюдали Дзюн Уэда, инженер по имени Том Ван Митер, Болор-Эрден и Вячеслав Дубский. Мужчины угрюмо молчали. Болор-Эрден, которую никак нельзя было упрекнуть в отсутствии энтузиазма, позволила себе трижды хлопнуть в ладоши, но остановилась, поняв, что никто к ней не присоединится.

— Ладно, — произнес наконец Вячеслав, — лично я теперь убедился. Самбо можно применять в невесомости. — Он быстро взглянул на остальных. — А также, надо полагать, джиу-джитсу, вольную и монгольскую борьбу.

— Очевидно, придется обходиться без бросков. И вообще без приемов, связанных с переносом веса, пусть даже на Земле они самые важные, — заметил Маркус.

— Ограниченное число приемов, — кивнул Дзюн. — Нечто вроде борьбы в партере на ковре. Только без ковра.

Том Ван Митер, который, обучаясь инженерной специальности в университете Айовы, параллельно занимался вольной борьбой, развернулся к стене и попытался нанести удар в мягкую обивку. Несмотря на то что Том был мужчина крупный и очень сильный, удар получился совсем вялый, а сам он поплыл к противоположной стене модуля.

— Мы и с этим экспериментировали, — сказал Маркус. — Бить тоже не особо получается.

Перед самым столкновением со стеной Том выбросил вперед обе руки и шлепнул ладонями по мату, чтобы погасить импульс.

— В торе или в бола все должно работать как обычно, — заметил он. — Но насчет невесомости ты прав, это новый рубеж, который боевые искусства пока не взяли.

— Главное — ухватиться, — пожала плечами Фекла, — дальше без особой разницы.

— На Ковчеге имеется с десяток тазеров, — сказал Маркус. — Я их не заказывал. Когда я прилетел, они уже были здесь. Про них никто не знает. И меня не особо радует перспектива того, что кто-то станет расхаживать с оружием — пусть даже всего лишь с тазерами, — а все вокруг будут безоружны. И тем не менее. Нас здесь около двух тысяч. В любом городке с подобным населением на Земле имеется полиция. Неизбежны преступления. И конфликты.

— А что в конституции сказано про полицию? — спросила Болор-Эрден. — Я до конца не дочитала.

Присутствующие дружно расхохотались, давая понять, что оценили шутку.

— Никто из нас не дочитал, Бо, — успокоил ее Маркус. — Если эту ерунду распечатать, она будет вот такой толщины, — он развел большой и указательный пальцы сантиметров на пять. — Там потрудилась, ясное дело, целая комиссия.

— Маркус, я все правильно понимаю? — озабоченно спросил Дзюн. — Ты ведь не хочешь сказать…