Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Потому что это и была Эржебет Карпати.
Честно сказать, она выглядела не совсем как Эржебет нашего времени. Да, лицо у нее было серьезное, но в ней ощущались легкость и живость. Пожилой мужчина что-то сказал, и она в ответ улыбнулась милой, непосредственной девичьей улыбкой. На плечах у нее не лежал груз столетий. Она и впрямь была, как говорится, в расцвете юности. В тот первый миг узнавания я осознала, как никогда прежде, чего стоили ей полтора века ожидания. На мгновение я мучительно устыдилась того, что мы сделали, убедив ее замедлить свое старение.
И тут меня поразила внезапная мысль: это происходит сейчас. Вот она, встреча, о которой Эржебет говорила при нашем
И поскольку она действительно дожила до нашего времени, я уже знала, что добьюсь успеха — очевидно, достаточно будет одного раза в этой единственной Нити! А значит, наш разговор пройдет легко, и более того — о счастье! — она может вернуть меня домой. Я спасена! Никогда я не была благодарна ей, как в этот миг, хотя официально мы еще даже не познакомились.
Я торопливо зашагала к ней, прикидывая на ходу, насколько робко мне следует держаться, потом сообразила, что времени робеть у меня нет вообще.
— Мисс Эржебет Карпати? — спросила я, подходя с вежливой, но дружеской улыбкой.
Она и двое старших повернулись ко мне. Теперь, когда Эржебет посерьезнела, она выглядела более знакомой, и это настолько меня ободрило, что я еле сдержалась — так хотелось ее обнять.
— Мисс Карпати, я ваш друг, с которым вы еще не знакомы, — тихо проговорила я. Средь шума толпы мои слова были слышны лишь этим троим; я не знала, известно ли старшим, что она — ведьма, но пришлось рискнуть. — Меня перенесли сюда с очень большой просьбой к вам.
Эржебет растерянно нахмурилась и глянула на мужчину.
— Papa, Ki o? [503] — спросила она, затем обратилась ко мне на ломаном английском: — Вы знать венгерский? Я очень плохо говорить английский.
— Kicsit [504] , — ответила я, жалея, что ее родной язык — не аккадский, не древнееврейский и не какой-нибудь другой из тех, которыми я владею свободно. Учитывая, с каким сильным акцентом Эржебет говорила после ста лет жизни в Америке, я могла бы догадаться, что она еще не знает английского, однако внезапно возникший между нами языковой барьер стал для меня потрясением.
503
Папа, кто это? (венг.)
504
Чуть-чуть (венг.).
— Я говорю по-английски и буду переводить, — сказал мужчина и, увидев тревогу на моем лице, строго добавил: — Как я понимаю, вы работаете с ведьмой и, вероятно, какими-то могущественными лицами.
— Можем мы поговорить где-нибудь, где нас не услышат? — спросила я.
Мужчина оглядел толпу.
— Мы спрячемся на виду, — сказал он. — Если забиться в угол, мы привлечем больше внимания. Здесь никому до нас нет дела.
У него был вид человека, не привыкшего менять свои решения, и на миг я почувствовала себя в западне.
— Nem, Papa, — возразила очаровательная юная Эржебет. — En teazni vele. Azt szeretne gyakorolni az angol tudasom [505] . — Она робко улыбнулась мне: — Мы пить чай, да?
С робкой и в то же время стремительной юной грацией она, все так же улыбаясь, подставила мне локоть, а когда я взяла ее под руку, улыбнулась еще радостней.
— Add nekem nehany shillinget, —
бросила она через плечо отцу, чья суровость сразу улетучилась. — En is fizetek vissza, amikor hazaerunk [506] .505
Нет, папа. Мы выпьем чаю. Я хочу попрактиковаться в английском (венг.).
506
Дай мне несколько шиллингов. Я отдам, когда вернемся домой (венг.).
Он достал из кармана бумажник и вытащил монету. Эржебет с благодарной улыбкой приняла ее и повлекла меня через толпу, по лестнице, в Западный ресторанный дворик (рядом с ним и располагалось то самое удивительное новшество — общественные туалеты). Была тут и тележка с чаем, окруженная столиками, за которыми отдыхали усталые дамы. Эржебет потащила меня в ту сторону.
Ближе к тележке она заговорщицки улыбнулась мне, и в глазах у нее заиграли огоньки, каких я никогда не видела во взгляде Эржебет.
— Я прекрасно говорю по-английски, — шепнула она мне, — но не хочу, чтобы он знал.
— Слава богу! — выдохнула я. — Эржебет, я страшно рада это слышать, потому что нам правда надо поговорить наедине.
— Отлично, давайте поговорим за чаем с пирожными. — Она с улыбкой изящным жестом показала монетку.
Когда мы взяли чай и устроились за столиком, Эржебет, все так же сверкая глазами, сказала:
— Так вас перенесли из будущего. Со мной такого еще никогда не случалось, и я очень вам рада. Пожалуйста, расскажите мне о будущем. Папа советует не задавать таких вопросов, но я сгораю от любопытства. Надеюсь, оно лучше современности. Сейчас нам очень трудно по многим причинам. Пожалуйста, скажите, что магия скоро восстановится. Ведь это же так, иначе бы вас не сумели перенести.
Никогда при мне Эржебет не говорила с таким чувством, без ехидства и оскорблений. Мне больно было при мысли, что придется ее разочаровать.
— Должна предупредить, что все станет много хуже, прежде чем начнет выправляться. И выправиться сможет, только если вы согласитесь исполнить просьбу, которую я сейчас изложу.
Я на миг умолкла. Наверняка у Эржебет много знакомых ведьм. Попросить ее, чтобы они все замедлили свое старение и дожили до наших дней, чтобы в двадцать первом веке ведьм у нас было больше?
Однако это вызовет путаницу, а у меня нет хронотрона или даже кипу, чтобы прояснить ситуацию. Я решила оставаться в рамках того, чего нам необходимо добиться.
— И вам придется держать наш разговор в тайне. Мои слова предназначены только для вас.
— Я обожаю тайны. — Эржебет вновь широко улыбнулась. Улыбка делала ее похожей на девочку-подростка. — И очень хорошо умею их хранить. — Она понизила голос и зашептала, очень довольная собой: — У меня есть тайный любовник, о котором родители не знают. Даже мама не догадывается, а она очень сильная ведьма!
— Обещаю не говорить ей, что у вас есть любовник. — Я с трудом выдавила улыбку. — Если вы ей не расскажете то, что я сообщу вам. Однако, Эржебет, это тайна, которую нельзя рассказывать даже вашему любовнику.
— Это легко, мы вообще не особо разговариваем, — лукаво проговорила Эржебет, и щеки ее вспыхнули легким румянцем недавней девственницы.
Она хихикнула. Только вообразить: Эржебет Карпати хихикнула. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы сохранять на лице улыбку, а не зажмуриться и не содрогнуться от того, что я собираюсь попросить.