Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Иногда точнее всего попадает в цель самый простой, даже самый тупой вопрос. Руфус набрал в «Гугле»: «гатка лучший боец» — и немедленно получил ответ: Большой Лосось. На удивление, даже дискуссий об этом не было. Долбогребы из анонимных чатов — и те были единодушно уверены, что круче Большого Лосося не найти.
Лента «Ютуба», оперативно реагирующая на запросы, снова изменилась: теперь она предлагала целую гору роликов, где индийцы и китайцы лупили друг друга палками и камнями в месте под названием Линия Фактического Контроля. Для них это, похоже, было что-то чрезвычайно важное — а вот Руфус об этом слышал впервые. Но он уже привык постоянно узнавать что-то новое и искать информацию в Интернете, так что довольно быстро с этим справился. Наткнувшись на что-то непонятное, он просто начинал шарить по ссылкам. И сейчас за несколько часов, совпавших с самым жарким временем дня, усвоил массу новой информации. Просто сидел в самом прохладном уголке Мраморного карьера и дрейфовал по волнам «Ютуба». Узнал и
Информации было многовато; у Руфуса голова пошла кругом. Он немного вздремнул — или, как говорят его compadres [609] по ту сторону Рио-Гранде, устроил себе сиесту — и, проснувшись всего через сорок пять минут, обнаружил, что в голове заметно прояснилось. Мозг сам рассортировал полученные сведения, и Руфус, как говорится, вместо деревьев увидел лес. Зачем он вообще полез в эту тему? Потому что понял, что Ниндзя, похоже, владеет гаткой, и захотел больше узнать о гатке. О том, кто там сейчас лучший. Интернет ответил: Большой Лосось. Согласно восторженным фан-сайтам — все они уже довольно давно не обновлялись, — Большой Лосось взлетел из безвестности к вершинам славы в прошлом году. Возглавил самую крутую команду на индийской стороне ЛФК и отвоевал немало квадратных километров территории, бессовестно отжатой Китаем. Но затем пал в бою при неясных обстоятельствах. Версии фанатов расходились: одни писали о внезапном инсульте, другие — о невидимых смертоносных лучах какого-то китайского супероружия. Руфус был не первый день в Интернете, так что поставил на инсульт. Так или иначе, в боевых действиях Большой Лосось больше не участвовал. Его отвезли на вертолете в первоклассный медицинский центр где-то в другой части Индии — и на этом он исчез с радаров так же внезапно, как и появился. Нашлось только одно относительно недавнее сообщение, на каком-то «желтом» индийском новостном сайте: Большой Лосось возвращается в Канаду, чтобы там продолжить свое выздоровление. Прилагалось фото: человек в инвалидном кресле с трудом поднимает большие пальцы вверх. Что ж, очень жаль — и вообще (печальный финал для национального героя!), и для собственных целей Руфуса. Ведь его расследование — если его можно так назвать — в какой-то момент сосредоточилось на Большом Лососе. Не только потому, что по росту и телосложению он походил на Ниндзя, но и потому, что весь его путь был отлично задокументирован. Практически каждый шаг на пути от бродяги, путешествующего на попутках, к эпическому герою оказался запечатлен на видео. Сначала ролики о нем снимала какая-то новозеландка по имени Филиппа Лонг, потом — в куда более масштабном и откровенно пропагандистском стиле, словно мелодию подхватил симфонический оркестр, — индийские кинематографисты.
609
Соплеменники (исп.).
Руфуса больше зацепил стиль Филиппы Лонг — ее безыскусные ролики выглядели достовернее; так что он немного погуглил и ее. В соцсетях она появлялась регулярно. Несколько месяцев назад переехала в Лос-Анджелес и сейчас работала там над независимым кинопроектом. Руфус создал аккаунт под ником RedASDFJKL и постучался к ней во френды — так, на всякий случай.
Затем кликнул обратно на один из тех видеохостингов, где сегодня уже побывал, и с некоторым удивлением обнаружил первым номером в своей ленте страшненькое, любительское, снятое на телефон в темноте видео с какой-то вечеринки. Не с модной дискотеки — нет, из какой-то дыры с оленьими головами на стенах, где ради праздника поставили стробоскоп и натянули между оленьими рогами мигающие гирлянды. Играла музыка, которую он за последние несколько часов научился распознавать как бхангру: ритмы, готовые соперничать с самыми энергичными западными танцами, однако твердо укорененные в традициях Пенджаба.
Однако качественных видео с бхангрой в Интернете никак не меньше, чем качественных видео с Линии Фактического Контроля, — почему же ему хостинг подсунул эту муть? Какая-то дыра в алгоритме? Или, может, вирус в компьютере? Руфус кликнул на вопрос: «Почему я это вижу?» — и получил бесстрастный ответ, что на видео присутствует его друг. Какой еще друг? Он пересмотрел ролик кадр за кадром — и никаких «друзей» там не обнаружил. На первом плане зажигала разодетая в пух и прах красавица-азиатка: хотел бы он иметь таких друзей, но увы. Он готов был уже пожать плечами и списать это на какую-то фишинговую атаку, когда заметил в нескольких последних кадрах, на заднем плане справа, танцующего парня, который показался ему знакомым. Он был высоким и крупным, и его движения очень напоминали гатку.
Руфус был вполне готов отмести все это как совпадения. Три отдаленно похожих
человека. Большой Лосось: ныне инвалид на кресле-каталке. Танцующий парень на видео, согласно метаданным, загруженном в маленьком городке на юге Британской Колумбии примерно за сутки до инцидента в «Т. Р. Микс». И — last but not least — Ниндзя со Скребком.Руфусу не давала покоя безумная мысль, что все трое могут оказаться одним человеком. Почему бы и нет, если предположить, что инвалидность Большого Лосося фейковая, для прикрытия? Иными словами, что, если алгоритм разглядел истину, недоступную человеческому глазу?
На его первое сообщение Филиппа Лонг ответила смайликом. Теперь, не раздумывая, Руфус отправил ей ссылку на видео с вечеринки и спросил, не может ли человек, танцующий на заднем плане, быть Большим Лососем?
Десять минут спустя от нее поступил видеозвонок. Во тьме Мраморного карьера Руфус оставался зернистым облаком пикселей: так что, пока шла неизбежная состыковка видео и аудио, он взял ноутбук под мышку и выбрался с ним наружу.
Ориентируясь на имя Филиппа Лонг, которое Руфусу показалось аристократическим, на профессию независимого кинорежиссера, разъезжающего по всему свету, а также на фото в соцсетях, изготовленное явно не без участия стилиста, он ожидал чего-то гламурного и заранее робел. Но Филиппа оказалась самой простецкой девчонкой. Словно соседка, выскочившая козу подоить. Такая открытая и доступная, что это даже смущало — и в то же время с какой-то спокойной уверенностью в себе, которая не давала с ней фамильярничать.
В каньоне перед входом в карьер было еще жарко: каменные стены отдавали накопленное за день тепло. Но в воздухе уже похолодало, и чувствовалось, что через некоторое время придется накинуть куртку. Спасибо Пина2бо — с западного края неба лилось мягкое теплое сияние и озаряло все вокруг. Руфус положил ноутбук на один из двух пластмассовых столиков, которые поставил здесь для всех обитателей их крохотного поселения. Теперь у него за спиной Пиппа — на такое имя откликалась Филиппа Лонг — увидит пару трейлеров, кострище и над ним железный треножник, кое-какую выцветшую под солнцем садовую мебель, Билдада в тщетных поисках травы. Быть может, в кадре появится кто-нибудь из сокольников. Жаль, орлов сейчас не видно. Словом, картина совершенно не та, что предстала бы Пиппе, останься Руфус сидеть один в темном заброшенном карьере. По правде сказать, есть в этом какое-то лукавство — ведь в жизни Руфус именно из тех, кому темный заброшенный карьер что дом родной; но, быть может, такая картина внушит Пиппе недурное мнение о нем. Может, она не станет обрывать звонок и блокировать его в соцсети. С этой мыслью он открыл банку пива.
— В универе я читала классику, — сказала Пиппа, — и меня заинтересовала перформативная сторона войны. Особенно в «Илиаде».
Что значит «читала классику в универе», Руфус понятия не имел, но о значении слова «перформативный» смутно догадывался. А «Илиаду» слушал во время блужданий по Техасу.
— Это когда Ахиллес тащит Гектора вокруг Трои? — догадался он. — Устраивает шоу. Психологическая операция. Тактической ценности ноль, но действует на психику врага.
— Именно. Не стану утомлять вас другими историческими примерами — их очень много.
— Я понял, — заверил ее Руфус. — Команчи такое постоянно вытворяли. А белые не врубались.
— А вы команч?
— Вроде того.
Видя, что Пиппе действительно интересно, Руфус сделал то, что вообще делал редко: достал бумажник, извлек оттуда удостоверение члена Народа Команчей и показал ей.
— Я изучала их… практики, — сказала Пиппа.
Он понял, о чем она.
— Да, творили всякую жесть.
— С этим не поспоришь. Но новейшие исследования показывают, что они были мастерами перформативной войны. Знали, как их действия освещаются в прессе. Вся эта жесть была рассчитана на то, чтобы все о них знали — и все боялись.
— И это работало, — сказал Руфус.
— Безусловно. Имело тактический эффект. Несколько десятилетий белые поселенцы в Команчерии просто не появлялись. Но потом эта эпоха подошла к концу.
— И индейцы лишились свободы, — кивнул Руфус.
— Да, конечно, и это тоже. Но я говорю о перемене, произошедшей во всем мире. Начиная с какого-то момента — в разных частях света он наступал в разное время — людям становился важен только выигрыш «по очкам». И неважно, как он выглядел.
— Перформативная война больше не работала, — перевел Руфус. И подумал о том, как белые перебили бизонов и голодом принудили индейцев сдаться.
Пиппа кивнула.
— Не было ни малейшего тактического смысла в том, чтобы, скажем, приковать Паулюса к Т-34 и проволочь на цепи вокруг Сталинграда. Это не сдвинуло бы линию фронта ни на дюйм. Все просто сказали бы: дикари какие-то!
— Дикари? Это слово можно понимать по-разному.
— Вот определение из тех времен: дикари — те, кто позволяет перформативным акциям по-настоящему влиять на исход битвы.
Руфус кивнул. Теперь он вспоминал битву при Литтл-Роб-Крик, когда техасские рейнджеры окружили команчей и их стрелок уложил команчского вождя. Тогда команчи предложили рейнджерам решить исход битвы поединком сильнейших бойцов, как в былинные времена. Не сработало.