Весной, в субботу

– А у меня и коньячишко есть... бутылёк сувенирный. Можно открыть? Чисто символически, а?

Димкина подружка сидела скованная и смущённая. Анна перестроилась и стала её поддразнивать:

– Что ж ты, милая, поутихла? Днём вон какая бойкая была!

– Да ладно, мама, не смущай Зосю, - вступился Дмитрий.

Шумилова поглядела на сына и сама притихла, поражённая неожиданной мыслью: вот Димка не имеет "собственного мнения", "не может постоять за себя", "делает, что другие велят", но в конечном счёте почему-то получается, как он хочет. И вот даже сегодня, с девчонкой этой. Сама же пригласила и тем самым как бы поощрила сына на дальнейшие встречи. А вдруг правда на стороне Антонины? Тогда хлебать горя, не перехлебать. И вообще, забот полон рот. Мужика, гулевана, зачем-то приняла. Господи, сделай так, чтобы близкие люди навсегда завязали с древнейшими профессиями...

– Мам, ты опять загрустила.

– Да нет, я ничего. Не обращайте внимания.

В третий раз проверещал ужасный, неприятного звучания, звонок. Дмитрий приподнялся, но Шумилова рукой осадила его: "Сиди!" - и сама вылезла из-за стола. За порогом - знакомый по утру студент-почтальон. И опять с телеграммой. На этот раз со срочной.

– Опять по-латынски адрес прочитал?

– Нет, я пять раз перечитывал. Всё сходится. Вам. Так что берите и расписывайтесь.

Она взяла телеграмму. И в самом деле: сходится. Шумиловой Анне Егоровне. Пошла в гостиную, на ходу срывая ленточку.

– Мама, что там?

– Какая-то странная телеграмма пришла на моё имя: "Буду вечером. Ризюме: готовься встрече. Твой Василий".

– В самом тексте я ничего странного не вижу, - подумав, сказал Дмитрий.
– Ризюме - это, очевидно, резюме. Но почему тебе? От кого?

– Ума не приложу.

– А откуда отправлена? Посмотри, там должно быть указано.

– Из каких-то Курачей.
– Анна ещё раз заглянула в текст.

– За городом... курортное местечко... ясно, - приподнимаясь, забормотал Шумилов.
– Значит, ты, Анна, всё-таки поманила инженера? Что ж, не буду мешать. Самоудаляюсь... Где мой чемодан?

– Да перестань ломаться, клоун!
– Она вспыхнула, возмутилась.
– Его вовсе и не Василием звать.

Когда допили коньяк, явился младший, Вениамин. Странно, что на гостей он глянул без всякого удивления. Отца небрежно хлопнул по плечу, поприветствовал и девчонку:

– А, это ты, Зоська!
– и накинулся на еду.

Проголодался парень, стал уплетать жаркое, картошку. Шумилова не отвлекала: понятно, набегался. И только когда наелся вдоволь и откинулся от стола, спросила:

– Ты где это весь день шлялся?

– В Курачи ездил.

– В Курачи?
– у Анны глаза стали круглыми, как в восемнадцать лет.

– Да, с тамошними пацанами в хоккей бодались.

– Так это ты, стервец, телеграмму дал?
– "Точно: он!" - подумала, ещё не дождавшись ответа и сразу же припомнила визит участкового; второй раз в этот день ей стало больно и тяжко.
– Признавайся, а то шкуру спущу!

– Ну, расшумелась.
– Венька на всякий случай стрельнул глазами, куда бежать.
– Ну, я! А чо такого? Утром спать мне не дала, раскудахталась: "Не может быть, не может быть!" Перед почтальоном-то. А я доказал, что всё может быть. Произвёл переворот в твоём сознании.

– А деньги где взял? Отвечай немедленно!

– На дороге нашёл: валялись. Иду - смотрю лежат. В кожаном бумажнике.

– Это я дал, - признался Шумилов и начал каяться, но уже приободрившись.
– Раньше не давал, помня твой строгий наказ, Анна. Но сегодня... после рукопожатия... Сознаю: виноват. Но я же не знал, для чего ему, - он повернулся к младшему сыну.
– А почему "Василий"?

– Да!
– прикрикнула Шумилова.
– Отвечай!

– Здрасьте, - Венька изобразил удивление.
– Сама же сколько раз мне говорила, что хотела в честь деда назвать, да отец переменил. А чо? Василий Серафимович - тоже неплохо звучит.

– Ты меня своими шуточками в гроб загонишь, - обессилено проговорила Анна.

– Совесть бы поимел с матерью шутить!
– поддержал Дмитрий, и она с благодарностью глянула на него.

– Ну вот, насели, - Венька обиделся.
– Никак вам не угодишь! А я ведь приятное хотел сделать.

– Ладно, молчи.
– Анна шлепком по шее остановила его.

Вообще-то следствие осталось неоконченным. Не при гостях же выпытывать у Веньки о другой, преступной шутке. Но теперь-то она его прижмёт: раз ложную телеграмму дал, то и пожарников вполне мог вызвать. Лишь слабая надежда теплилась: может, действительно этой дуростью, телеграммой-то, сын хотел ей приятное сделать, а в том случае - не участник. Дай-то бог.

Венька чутко среагировал, что мамаше сейчас не до него, и положил на тарелку ещё солидный шмат жаркого. Все уже пили чай с черничным тортом, принесённым молодой парой. За окном стемнело и подморозило; капель прекратилась. Субботний день кончался.