Вести приходят издалека
Шрифт:
Ильдар Каримов расстелил на горячей трубе газетку-самобранку. На ней появился пластиковый лоток с восхитительной, жаренной на гриле курицей, крупные помидоры, спичечный коробок с солью и буханка черного хлеба.
Маша Рокотова спустилась к кромке воды, присела на корточки и опустила ладони в ледяную воду. Из воды высунула голову лягушка и удивленно уставилась на Машу. Эта лягушка явно присматривала место, где можно будет на солнышке оставить икру. Незваная гостья ей мешала.
Маша поднялась, зажмурилась, подставив лицо ласковому весеннему солнцу. Хорошо! Так здесь было хорошо, что хотелось кричать. Просто так, сдуру и от счастья.
Потом
— Нравится ресторан? — спросил Ильдар.
— Никогда не видела ничего лучше!
— Это точно, — вздохнул он и улегся спиной на трубу, закинув за голову руки. Маша ждала.
— Ну, говори, — она легонько постучала по его плечу.
— Что? — сонно отозвался он.
— Вот ничего себе! — возмутилась Рокотова. — Говори, зачем я тебе понадобилась. Ты ж меня не ради жареной курицы из Москвы вызвал?
— А если ради курицы?
— Тогда я тебя утоплю сейчас!
— Посадят.
— Да говори же ты, вредитель!
— Маш, — вдруг попросил Ильдар. — Расскажи мне о сыне.
Сколько лет Маша Рокотова ждала от бывшего мужа этого вопроса! Сколько раз представляла, как он ее спросит и что она ответит… Столько лет и столько раз, что в конце концов устала от этого ожидания и теперь совершенно не была готова на этот вопрос отвечать.
Сначала, когда Тимка был маленьким, она почему-то боялась, что он отберет у нее сына, что будет требовать встреч с ним, пытаться участвовать в его воспитании. Он не отбирал, не требовал и не пытался. Тимур рос, Маша вкладывала в него всю себя и каждый день радовалась тому, как он становится старше, умнее и красивее. Она стала ждать, что вот Ильдар спросит, и она расскажет, с гордостью, чтоб завидовал, чтоб жалел, чтоб понял…
И вот он спросил. Дело не в том, что ответить ей нечего, есть, что ответить. Но в двух словах не скажешь. Как в двух словах рассказать все семнадцать лет жизни обожаемого тобой ребенка? Где-то в глубине души еще поднимается волна обиды: а где был ты и какое тебе теперь дело? Но разве, преодолев бескрайний океан, испытав все шторма и грозы, отыскав заветный остров и став единственным обладателем бесценного сокровища, разве станешь тогда помнить обиду на того, кто не ступил с тобой на борт корабля, чтобы разделить тяготы пути? Разве, взрастив дерево, заботливо укрывая его от зимних вьюг и ветров, оберегая его от засухи и вкушая, наконец, его восхитительные плоды в кружевной тени его ветвей, разве будешь тогда обижаться на того, кто покинул сад еще тогда, когда деревце было едва-едва видно из травы?
Маша долго говорила о сыне, а, казалось, не сказала и сотой доли того, что хотелось сказать. А Ильдар слушал так внимательно, как она от него и не ожидала. Слушал, потом расспрашивал обо всем: что любит поесть, когда ложится спать, с кем дружит и какие смотрит фильмы, когда приходит из школы, как отдыхает, куда пойдет учиться дальше… Он хотел знать все.
— Ты не будешь против, если я встречусь с ним? — спросил он наконец.
— Я не буду против, — ответила Маша. — Хотя я не могу гарантировать, что он захочет встречаться с тобой, понимаешь?
— Понимаю. Ты поговоришь с ним?
Маша вздохнула:
— Я поговорю. Но уговаривать его не буду, он уже не в том возрасте,
когда я могла повлиять на его решение. Если он захочет, вы непременно встретитесь.Она была почему-то уверена, что Тимур Каримов встречаться с Ильдаром Каримовым не захочет.
Только в машине, въезжая в город, Маша опомнилась:
— Так зачем ты меня вызвал-то?
— Я?
— Нет, я! — разозлилась она.
— А, мне нужна статья к выставке. Знаешь, выставка у меня в Китае, надо сделать статью в каталог и отослать буквально за пару дней. Сделаешь?
Маша застонала:
— Ильдар, черт тебя возьми! Ты не мог раньше сказать? Я, прямо не вылезая из Москвы, все бы тебе сделала и по электронной почте сбросила!
— Мне халтура не нужна.
— Ты думай, что говоришь! — возмутилась она. — Ты когда-нибудь видел, чтобы я халтурила?
— Нет, успокойся, — попросил Ильдар. — Но ведь нужны фотографии, и вообще…
— Для фотографий и вообще я б Сережку прислала, все равно снимать он будет!
— Я хочу, чтобы это сделала ты и здесь! — отрезал он.
— Это тебе дорого обойдется, — проворчала Маша.
— Да не вопрос.
59
Еще утром Кузя пылал решимостью поговорить с Дьячевской. К обеду его пыл поубавился, а когда он, состряпав на скорую руку ужин и поручив доведение его до ума Тимуру, приехал в студию, от решимости не осталось и следа. Кузя нервничал, работал плохо, фотограф манерно морщился и шипел, что сегодня они даром тратят пленку.
Съемка закончилась, а Софья так и не пришла. Уже спустившись в холл, Кузя снова осмелел и стал убеждать себя, что, если б она была, он непременно бы все сказал. А на нет и суда нет.
В дверях он чуть не столкнулся, а вернее, чуть не оказался сметенным мрачным вихрем: в холл влетел Ильдар Каримов. Он был так озабочен и погружен в себя, что или не заметил, или не узнал Кузю Ярочкина. И только в тот момент, когда двери лифта уже закрывались, глаза Каримова, как показалось Кузе, злобно сверкнули, и он коротко кивнул парню.
Неустойчивая весенняя погода расколола небо над проспектом Ленина надвое: с Волги ползли лиловые, жуткие в лучах испуганного солнца тучи. Они на глазах пожирали лазоревое небо, неся, наверное, первую в этом году настоящую грозу.
Девочка, стоявшая на остановке неподалеку от Кузи, была очень миленькой, но главное, она явно им заинтересовалась: перевесила сумочку на другое плечо, поправила шарфик и все взглядывала в его сторону, будто бы проверяя, не идет ли ее автобус. Кузя не остался в долгу: встряхивал кудрями, постукивал носком безукоризненно начищенного ботинка по бордюру, рассматривал объявления на остановке и потихоньку перемещался поближе к девочке. В общем, вел он себя так, как ведет себя любой мальчишка в присутствии понравившейся ему особы противоположного пола, начиная еще со времен Тома Сойера и Бекки Тетчер, ну, может быть, с небольшими вариациями.
Машина затормозила у остановки, когда Кузя уже было решился подойти к девочке и познакомиться.
Все произошло мгновенно. Девочке показалось, что к тому симпатичному пареньку, в светлых волосах которого путалось клонившееся к закату весеннее солнце, подошел приятель. Наклонился что-то спросить, парень, кажется, усмехнулся. Или вскрикнул? Потом шагнул к машине, как-то неловко шагнул, споткнулся. Приятель поддержал. Или подтолкнул? Они оказались на заднем сиденьи, и машина сорвалась с места. Даже не обернулся… Может, не смог?