На черепичной крыше мирапетух сушил свою цветную песню.Как плод, тяжел был свет в эфире.Скрижали с заповедями дало мне поле.Был сделан плуг из старого креста,из деревянной боли.
1
Хорхе
Каррера Андраде — Вести с моря и суши (Стихи. Перевод с испанского О. Савича, С. Гончаренко) // Каррера Андраде Х. Инвентарь мира (М.: Художественная литература, 1977), 93–156.
Кольцом утратымне палец сердца сжалэкватор.Сундук свой с попугаями я погрузилна двадцатибрейдвымпельный корабль,который на другой конец земли отплыл.Пылал созвездий алфавит над плаваньем.На карусели горизонтадовольные качались дети — гавани.И вдруг восстали тутморя и все четыре ветрана адмирала моего — мечту.Железный клевер — якорь,тебя на древний континент забросил капитан.Увидел башни я, груженные мешками облаков,и аистов — за краном кран —с корзиною своею в клюве.Европа механические плугикормила маслом точным,и колос, поворачиваясь к солнцу, кальцийсоломинкой высасывал из почвы.Но, поднимаясь вверх по трубам дымовым,вся радость мираперерабатывалась в дым.А на разрозненных листах мукиколосьев пролетариат свои воззваньяпечатал с мельничной доски.Во всю воздушную длинудруг с другом говорили города.Открыл я человека. Цель приездая понял лишь тогда.
Побережье рассвета
Комментировал паруспенных волн письмена.В сонной бухте качаласьбескозыркой луна.Море мерно вращаломозаичный витраж.Ветер в тонкий пергаментпаковал такелаж.До ночной бригантины,верный миг улучив,с побережья рассветадонырнули лучи.По закраине неба —острова, как суда.Тихо в облаке-лодкеколыхалась звезда.
Утренняя стирка
Остров Тринидад
Недаром струятся звезды,недаром они хлопочут:им нужно выстирать островв студеном омуте ночи.Хрустит парусина ветра,умыта ночная площадь,созвездие Водолеяполяну в росе полощет.Ведь с первым лучом багрянымневестой заря пройдетсяпо улицам и полянам.Взорвется лимонный запах,зарю обручивши с солнцемпод пять петушиных
залпов.
Зеркальная лавка моря
Море торгуетвовсю зеркалами.Каждое зеркало — жидкое пламя.— Угодно квадратные вам зеркала?От водяной озеркаленной глыбыих отпилила рыба-пила.Может, желаете круглое зеркало?Только оно плавниками исчеркано.Солнечным зайчиком вспыхнул пучоксочных лучей под водой…— Извините,это не зеркало, а осьминог.Это вот зеркало подзамутилатина, а может, и темная туча;туча — всего лишь летучая тина.Зеркало для утонченного вкуса:здесь нарисованы рыба-пилоти с голубым парашютом медуза.В зеркале этомпомадою алойгусто накрасили губы кораллы.— Море, к чему мне такие рисунки?Ты подари мне зеркальную гладьс юным лицом утонувшего юнги.
Приветствие портов
Человек Эквадора,погонщик вьючных животных, земледелецна земле, раскрашенной двумя временами года,продавец ракушек и бананов,на берегу, исписанном огнями и мечтами,садовод, разводящий каучуковое дерево,и хозяин каноэ на реке Амазонке,я тебе посылаю привет от портов,от пейзажей производственной зоны.Шоколадный Амстердам,лодки, как деревянные башмаки в огородном канале,домики, разрисованные и чистые,как хорошо воспитанные служанки,и воздух, большой знаток садоводства.Гамбург, посахаренный снегом,с трубкой, засунутой в чехол Эльбы,морской язык скрежещущих кранови мореходная радостьверфей — основателей колоний.Марсель с раскрашенными лодкамицвета одежды цветных людей;продавцы рыбызнают песни пяти частей света,и на столах топорщится африканский ананасрядом с дыней-космополиткой,черные маслиныи подводная глубь,законсервированная в банках.Поезда — акробатына ночных отточенных мостах.Караван судов пересекает водопад зари.И вот до самой середины небаПариж, первейший человеческий порт;набережные Сены с книжными рыболовами;Люксембургский сад — рай кормилиц;Эйфелева башня — жираф среди башен.Все поет во мне, когда слышу, что самолетымеждународной весныпилят драгоценное дерево неба.Я на линии западных поездовзанят регистрацией мира:отмечаю в своем окошечкерождения и смерти горизонтов,разжигаю в своей трубке границыперед библиотекой из черепиц в селеньяхи дрессирую цирк моей кровибиением сердца вселенной.
Завтрак вселенной
Четыре часа голопузыхделят на четыре кускаутро арбуза.
