Вестник Силейз

– А также за Инквизитора, который многому нас научил, - прибавляет Кассандра. – Например, не размахивать кулаком перед носом каждого встречного.

Они с эльфом смеются над понятной только им дружеской шуткой, остальные улыбаются, вполне соглашаясь с дополненным тостом, и чокаются бокалами. Гислейнское приходится по вкусу даже неразборчивому Каллену.

– Сказать по правде, - говорит он, подливая себе еще, - я поначалу не думал, что мы все так хорошо сработаемся. А теперь вот не представляю, как мы с Жозефиной без вас продержимся.

– Не волнуйтесь, командир, я еще вернусь. – Орлесианка улыбается чаще обычного. Ей тоже приятно это проявление внимания со стороны Инквизитора. – Возможно, даже подвезу вам новую партию предложений руки и сердца.

– Дыхание Создателя!

– Если честно, - продолжает Лелиана, повернувшись к эльфу, - восторженно-романтические письма шлют не только командиру. Несколько орлесианских барышень из мало-мальски знатных семейств готовы выйти замуж за вас, Инквизитор – даже при том, что вы эльф.

– Я… тронут, - смущенно улыбается Фарель. – Но, боюсь, мне придется им отказать.

– Конечно, ведь вашу дуэль с лордом Отранто не обсуждают разве что в совсем уж глухих уголках Тедаса. Наверняка вы уже разбили сердце кому-то из антиванских девушек… кроме Жози, разумеется.

– Давай не будем об этом, Лелиана, - просит антиванка.

Обсуждать эту тему ей неловко: мама явно не собирается давать разрешение на брак старшей дочери с «непонятно кем, будь он хоть сам Создатель во плоти». Конечно, леди Монтилье когда-нибудь ее уговорит – да и прямо сейчас ни Инквизитору, ни Жозефине не до свадьбы – но все же было обидно, что ее родители «при всем уважении» к замечательному эльфу, который практически вытащил их семейство из долговой ямы, готовы оказывать ему всяческие почести, кроме самой необходимой.

Громко кашлянув, неваррка поднимается с места.

– Я предлагаю тост за победу, - говорит она четко, торжественно и с небольшой долей пафоса – как и пристало Верховной жрице. – Еще некоторое время назад все, что с нами произошло, показалось бы нам невозможным бредом. Но мы выстояли против страшной угрозы и смогли защитить весь южный Тедас. Теперь у нас есть надежда на лучшее будущее – и на то, что эта наша победа будет лишь первым шагом в искоренении зол мира. За победу.

От строгого тона Кассандры присутствующие немного тушуются, но отвлечь внимание от предыдущей темы ей удается превосходно. Вино немного разбавляет суровость ее речи.

– Это правда, - кивает Каллен, расслабленно откидываясь на спинку стула. – Работы нам еще предстоит много. Но… сейчас я предпочел бы о ней не говорить.

– И правда, - кивает Жозефина и поворачивается к подруге: - Лелиана, может, споешь нам что-нибудь?

– Ох… – Орлесианка заметно смущается. – Я очень давно не пела, Жози. Да и лютни рядом нет.

– Тогда, - командир немного откашливается, - с позволения, я начну.

И, к несказанному удивлению антиванки, поет:

– Друзья мои бражники, вспомнить пора про подвиг героев – ура им, ура!..

Все смеются, но Фарель и Кассандра тут же начинают подпевать: они, конечно, знают кабацкий гимн наизусть. Завороженная приятным голосом эльфа, леди Монтилье подпевает им в припевах – там, где успела запомнить слова: так же делает и Лелиана. В основном подруги хихикают над словами песни и тем, с какой экспрессией и удалью командир Инквизиции поет: «Зашьем небеса, а врага – в перегно-о-о-о-ой!» Глядя, как генерал, Верховная Жрица и Инквизитор радостно желают уже почившему Корифею: «Умри, хрен чумной!», Жозефина улыбается еще шире. На душе у нее становится очень тепло: все это похоже на домашнее застолье – пусть и куда менее цивилизованное, чем принято в семействе Монтилье.

– Недурно, - смеясь, замечает Лелиана. – Надеюсь, вы пели этот гимн, когда шли в атаку на Корифея?

Повернувшись к Кассандре, эльф восклицает:

– Я так и знал, что мы что-то забыли сделать!

Все смеются.

– Как хорошо, что Варрик уже уехал, - говорит Кассандра.

– Почему?

– Он не услышит вот этого.

И неваррка торжественно затягивает какую-то песню про храброго Нагинса и его подвиги. Теперь уже Лелиана подтягивается и поет вместе с ней, а остальные улыбаются и кивают в такт песне. И впрямь, развеселая песня про нага – совсем не то, что антиванка ожидала услышать из уст Верховной жрицы.

– Предлагаю тост за нагов, - заявляет Кассандра, поднимая бокал. – Вот в частности, за Шмеплза… Шмуплза… как там его?

– Шмоплз, Кассандра, - улыбается орлесианка. – Его зовут Шмоплз Второй.

– Отличный тост, - кивает Фарель, и все чокаются бокалами. Отпив вина, леди Монтилье опускает голову на плечо Инквизитора.

– Я даже не припомню, когда в последний раз так веселилась, - признается она.

– А ведь только вторая бутылка пошла, Жози! – замечает Лелиана и обращается к Инквизитору: - Может, вы нам что-нибудь споете?

– Да я что? – Эльф скромно разводит руками. – Я никаких песен и не знаю, кроме…

«Эльфийских», само собой. Советники сочувственно вздыхают; Жозефина не рада, что в разговоре всплыла еще одна неприятная тема…

И вдруг орлесианка начинает петь какую-то эльфийскую песню, изумительно красивую и подходящую под ее нежный голос. Антиванка не понимает слов – но, судя по тому, с каким выражением лица застыл Фарель, это явно не беззаботная песенка. Инквизитор знает слова, шепчет их, словно боясь произнести вслух – и все-таки тихо подпевает последние строфы. Остальные молча наблюдают за ними и совсем не удивляются, когда эльф, допев последнюю строчку, проводит рукой по глазам.

– Ма сер… спасибо, Лелиана, - тихо говорит он, сжимая губы.

– Не за что.

Все молчат. Фарель наполняет бокалы и предлагает тост:

– За ушедших – и всех, кого мы потеряли.

Перед тем, как осушить бокал, леди Монтилье берет его за руку. Загорелые пальцы с благодарностью сжимают ее ладонь.

– Последний раз я пела эту песню еще во время Мора, - вспоминает Лелиана, задумчиво вертя ножку бокала в пальцах. – Герои Ферелдена очень любили ее, особенно Сурана.

– Сурана? – заинтересованно смотрит на нее Инквизитор. – Командор?

– Да. – Орлесианка тепло улыбается. – Он тогда был совсем еще молоденьким, обидчивым… Терпеть не мог долийцев, потому что они к нему плохо относились, называли «плоскоухим». Из-за одного клана он возненавидел весь народ, поносил их обычаи… но очень любил их стихи и песни. Конечно, он стеснялся в этом признаться, но я-то видела, как у него горят глаза…

– Прямо как у меня с Песнью Света, - улыбается эльф. – Но ведь… позвольте, если Командор ненавидел долийцев, как же он тогда женился на Эллане?