Ветер перемен, часть первая

Шнитке поднялся и прошёлся по кабинету.

– Только боюсь мы вынуждены будем поставить в известность канцлера, иначе нас могут обвинить в сокрытии информации от лица, которое мы обязаны оберегать от субъектов подобных Гийому.

– Как бы не произошла преждевременная утечка, - вставил Арнольд.

– Ну, тут уж приходится идти на риск, - развел руками Шнитке.
– Ты же знаешь этих политиков, им трудно удержаться, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Учитывайте шеф, что жена Гийома уже набилась в подруги к жене Брандта. Цель понятна...

– Придётся просить аудиенции у канцлера прямо сейчас, - задумчиво сказал Шнитке.

– Но это ещё немного подождёт. А пока, я готов выслушать всё, что ты можешь сообщить о своём источнике. Зачем это ему? Что он хочет взамен? Твоё мнение о нём?

Глава 21

Первая половина дня для меня тянулась ужасно медленно. Это время всегда посвящалось прогонке нашего строевого репертуара всем составом оркестра. Сколько можно играть эти марши?! Чего их шлифовать, если все эти вояки, от командира полка до последнего каптерщика понимают только буханье большого барабана? Помню совершенно анекдотический случай при утреннем разводе полка по работам. Дело было зимой, в тот редкий день, когда в Германии температура опустилась ниже десяти градусов ниже нуля. По всем уставам при такой температуре духовой оркестр не играет, ибо это невозможно - клапана у труб, баритонов, кларнетов просто примерзают и извлечь из инструментов можно только одну ноту - ту, которую примерзшие клапана позволят. Но оркестр, как и все остальные подразделения полка конечно же присутствует на построении. И вот заканчивается инструктаж, звучит команда:

– Полк, по работам, шагом марш!

Оркестр молчит, только большой и малый барабаны начинают отбивать ритм марша. Командир полка на трибуне таращит глаза, машет руками и орёт команду:

– Отставить!

Начавшие было движение роты и батальоны возвращаются на место.

Командир с трибуны кричит:

– Оркестр - играть!
– и снова командует полку : - "Шагом марш!"

А оркестр снова молчит и бухают только барабаны. Снова крики на трибуне, уже с матом, размахивание руками и полк возвращается на место.

– Дирижёр оркестра, ко мне!
– орёт командир.

Наш капитан скорым шагом идёт к трибуне. Там происходит краткий обмен информацией, дирижёр возвращается и огорошивает нас новостью, что нам нужно играть.

– Но как?!
– недоумевают музыканты.

– А как хотите!
– следует ответ дирижёра, - Издавайте любые звуки, раз он такой....
– Капитан сдержался и мы не узнали его мнение о "гениальных" мыслительных способностях командира.

Снова команда полку : - Марш!

И мы врезали!

Такой какофонии я не слышал никогда и нигде! Сверхсрочники, среди которых были музыканты экстра-класса игравшие ранее в симфонических и эстрадных оркестрах, оскорблённые таким отношением к музыке, специально хрипели, визжали и стонали на своих инструментах. Полк прошёл маршем перед трибуной и скрылся за воротами парка боевых машин. Дирижёр дал отмашку и оркестр затих. Мы стояли чуть ли не зажмурясь, ожидая нагоняя за откровенное хулиганство. И тут раздался голос командира, усиленный микрофоном:

– Ну вот, сыграли же! А то - "невозможно!" Свободны!

Мы сделали поворот направо и сотрясаясь от смеха потопали в студию!

Вот стоит ли тратить время на эти марши, если можно "дудеть" чего в голову взбредёт? Но, раз положено, значит - положено...

Наконец тягомотина заканчивается, сверхсрочники скоренько разбегаются по домам, мы, срочники топаем на обед и наконец можем заняться любимым делом!

– Парни, у меня есть для вас две новости.
– сразу же беру быка за рога.
– Нет, даже три!

– Давай сначала хорошую!
– смеётся Виталий, подключая гитару к усилителю.

– А у меня все - хорошие!

– Вот это я понимаю!
– Серёга стучит сумасшедший брейк на барабанах.
– Вываливай тогда все!

Парни смотрят на меня.

– Первая, это то, что мы скоро будем выступать в лучшем концертном зале города на одном очень ответственном мероприятии.
– начинаю я.

– Это у немецко-фашистских товарищей?
– хохмит Лёха Алехин. Как же без нашего постоянного зрителя!

– Алёхин, ты добазаришся!
– грозит кулаком Виталий, - Блин, услышит кто - в Особом отделе шутить будешь. Там начальник как раз таких шутников любит. Причём, в извращённой форме.

– Да ладно, чё сразу в Особом отделе?
– весёлость Лёхи сразу завяла.

– А ты откуда знаешь насчёт выступления?
– Виталий уже забыл о Лехе. Моя новость его явно заинтересовала.

– Да начальник ГДО намекнул, - на ходу придумал я. Не будет же Виталя его спрашивать.

– Я смотрю вы с ним прямо корефаны стали!
– подколол Лёха Брусков.

– Да какие корефаны?
– отмахнулся я.
– Где он и где - я! Я просто спросил нет ли в ГДО аккордеона, если придётся играть "Чистые пруды". Там ведь аккордеон лучше всего пойдёт. А он говорит: "Не забудьте эту песню сыграть на торжественном вечере у немецких товарищей".

– Так это концерт будет?! Да ещё в таком крутом зале!
– Виталий поскреб в затылке.
– С нашей аппаратурой?

– Насчёт аппаратуры не боись - по такому случаю выделят!- успокоил я его.
– И это не концерт. Вернее, не совсем. Ну знаешь как немцы любят? У них даже отчётные партсобрания в ресторанах проходят, за рюмкой чая. И здесь все будут за столиками с бухлом и закусками, а перед сценой - место для танцев. Как в школе было.

– Ну тогда нормалёк!
– Серёга потёр ладошки.
– Глядишь - и нам что-нибудь перепадёт!

– Это обязательно, - согласился я с ним.
– но для нас там главное не хорошо покушать и пивка глотнуть, а хорошо выступить.

– Да сыграем как всегда, делов-то!
– принебрежительно махнул рукой молчавший до сих пор Малов.

– О, смотрите кто заговорил!
– ответил я ему фразой из американской комедии, но никто, конечно юмора не понял. Не вышла ещё та комедия.
– Ты-то, я уверен, отлично отгремишь на своем бубне, - подколол я его.
– У нас инструменты немного посложнее!

– Я солист!
– обиделся Сашка.

– Много насолил?
– не выдержал Жека и первый заржал над своей шуткой.

– Ладно, хорош прикалываться!
– остановил всех Виталий.
– Давай дальше, - это уже мне.
– В чем там заковыка?

– Там есть возможность записать наши песни на магнитофон!
– я сделал паузу, чтобы прониклись.
– У них там, практически профессиональная студия звукозаписи.

– Ух, ты!
– присвистнул Серёга, а потом спросил:- А нам это зачем? Просто послушать потом?