Ветер перемен. Книга вторая

– Чего это я сачок, товарищ майор?
– обиделся сержант.

– А того!
– ответил майор посмеиваясь.
– Пока ты на гражданке хреном груши околачивал, они музыке учились. А теперь, как результат, ты под танком будешь лежать, а они в тепле - музыку играть!

– Чего это я под танком буду лежать?
– возразил сержант.
– Я разведчик, у меня экипаж в подчинении!

– Какой же ты разведчик, если элементарно мыслить не можешь?
– продолжил майор, откровенно подначивая сержанта.
– Увидеть из кустов врага любой дурак может! Для этого разведчиком не обязательно быть. Разведчик, это тот, кто может на основе минимальной информации сделать правильный вывод. А у тебя информация под носом, а ты только одно видишь - "сачки"!

– передразнил его майор.

– Какая ещё информация?
– сержант убавил пыл, но не сдавался.

– А вот эта!
– майор показал на автобус и нас, грузящих в него наше имущество.
– Что ты по данному факту можешь мне сказать? Какие сделать выводы?

– Ну, что сач.., что музыканты поедут куда-то играть.

– И?
– майор не отставал.

– А мы поедем на полигон.
– уже не так уверенно ответил сержант.

– Аааа, - махнул рукой майор.
– Это я уже слышал. Чего ты заладил одно и тоже? Думай!

– Разрешите, товарищ майор?
– высунулся из люка механик-водитель.

– А ну давай!
– подбодрил майор.

– Мы никуда не едем. Учения отменяются!
– уверенно ответил водитель.

– Молодец!
– похвалил майор.
– А почему ты так решил?

– Так это просто!
– пожал плечами мехвод.
– Если они уедут, кто ж в караул пойдёт?

– Вот!
– обрадовался майор.
– Хоть один думать умеет! И тот - водитель! Только маленькая поправка: учения не отменяются, а не состоятся сегодня! Понимаешь разницу? Сегодня была всего лишь проверка боеготовности.

– Так они не все уедут, там ещё пол-оркестра останется!
– попытался оправдаться сержант.

– Так ты не только думать не умеешь, ты и устав не знаешь? Кто тебе сержанта дал и командиром отделения назначил?
– майор уже не шутил.
– Из состава караула можно привлекать хоть одного военнослужащего для каких угодно работ? Весь караул может находится только в двух местах: на посту или в караульном помещении. А ты бы их отправил неизвестно куда танцы играть? Хорош, командир!

Майор оставил сержанта красным как рак и ушёл к своим.

– А ведь точно!
– радостно заявил Малов.
– Значит учений не будет!

– И до тебя дошло? Долго...
– подколол его Жека.

– Да ладно, можно подумать, ты сразу сообразил!

Мы быстренько закончили погрузку, расселись в шикарные кресла и Мерседес слегка покачиваясь выплыл из полка на улицу города.

– Да, это тебе не в кузове дежурного "газона" трястись!
– восхищённо вздохнул Малов.

Мерс домчал нас до Югендпалас буквально минут за пятнадцать. Город небольшой, улицы пусты. Не двадцать первый век.

Ещё когда автобус аккуратно пришвартовывался ко входу , я заметил одинокую фигуру Габи. Ждёт!

Я первым выскочил из автобуса и подошёл к ней.

– Здравствуй, солнышко! Давно ждёшь?

– Нет, я недавно пришла, не хотела вам мешать готовиться к концерту.
– улыбнулась Габриэль.
– Думала вы давно здесь...

– Да были проблемы, - скривился я.
– Уже думали, что вообще никуда не поедем. Ну ладно, это ерунда! Пойдём, я проведу тебя в зал.

Прихватив свой орган, снятый с подставки я с Габи прошёл мимо двух бойцов стоящих у двери.

– Это наша солистка.
– на всякий случай сказал я но, по видимому солдатики стояли больше для мебели, так как никакого списка приглашённых у них не было .

Главная сцена города снаружи особого впечатления не производила, зато внутри всё было сделано на высшем уровне.

Богатая отделка стен, великолепный свет, целые гроздья акустических колонок по бокам сцены, явно выше классом, чем в ГДО. Сегодня они должны помочь нам прогреметь. Причём, во всех смыслах.

Весь зал был заставлен столиками, покрытыми белоснежными скатертями и только перед сценой оставлен пятачок для танцев. Традиционная для немцев расстановка на всяких торжествах. Я припомнил, что так же было и на партийном собрании, где мне и Жеке вручили по медали "За активную работу по укреплению дружбы между народами".

Зал был пока абсолютно пуст. До начала оставалось ещё почти два часа. Так что времени у нас на то, чтобы не торопясь расставить аппаратуру, подключиться и проверить звук, было с избытком.

Проходя с Габи по боковому коридору ведущему за кулисы, я успел её прижать к себе и поцеловать. Сразу стало легче!

Над сценой висел огромный щит, на котором рука сжимала винтовку и что-то было написано по-немецки. Ясное дело, что-нибудь в стиле "Мы победим всех врагов". А никто и не сомневается.

Как только мы с Габи поднялись на сцену к нам подошла дама строгого вида и попыталась объясниться на очень плохом русском. Габи быстро пришла на помощь и предложила себя в качестве переводчика. Строгая дама сразу оттаяла и объяснила, что зовут её фрау Мюллер и что она приставлена к нам для решения всех вопросов, кои у нас могут возникнуть. У меня сразу же возник вопрос с комнатой, где мы могли бы оставить верхнюю одежду или отдохнуть, если высокое начальство нам это позволит.

– Ja, Naturlich, - кивнула дама и жестом предложила следовать за ней.

Я хотел выяснить ещё насчёт её фамилии, но решил отложить на потом, а то мало ли что...

– Мы сейчас принесём всю аппаратуру, а потом вы нам покажете комнату, спасибо!
– сказал я, состроив максимально вежливую мину.

– Саня, помоги Серёги его тарелки-барабаны принести, а то у него рук не хватает!
– поднялся на сцену Виталий.
– Здравствуй, Габриэль!

– Здравствуй, Виталий!
– улыбнулась Габи. Уже запомнила, кого как зовут.

Я оставил Габи и поспешил на помощь Серёге. Навстречу попались Жека и Малов. Но если Женька тащил свой бас и мой аккордеон, то Сашка бережно прижимал обеими руками футляр с микрофонами. Ценная, конечно штука, но можно было прихватить хотя бы Серёгину тарелку. Но это был бы уже не Малов! Я только покачал головой, но не стал портить себе настроение. Сегодня очень важный день и отвлекаться на ерунду, которая, к тому же постоянно повторяется, я не буду, хотя бы сейчас .

Лёха Брусков и Сергей шли вместе обвешанные нашим имуществом.

– Много осталось?- спросил я.

– Да большой барабан только, - отдуваясь ответил Сергей.
– Я его прямо у выхода в автобусе оставил.

Когда я вернулся с барабаном, парни расставляли аппаратуру и подключали инструменты. Малову делать было нечего и он отирался возле Габи, сладко улыбаясь и что-то рассказывая.

Габи вежливо слушала, изобразив подобие улыбки, но на него не смотрела, повернувшись лицом ко входу. Я затащил барабан на сцену.