Ветер перемен. Книга вторая

И я, напустив деловой вид спросил:

– Сколько ты обычно берешь с других групп?

– Ну, это зависит от их статуса и раскрученности, - уклончиво ответил Вольфганг.
– Я не знаю как пойдут продажи и пойдут ли вообще...

– Это понятно, - согласился я.
– Давай тогда так сделаем: сейчас мы идём на сцену, ты подключаешь свою аппаратуру, мы сыграем пару песен, чтобы ты отстроил всё, как надо и как раз услышишь, что мы из себя представляем. А потом договоримся о проценте, идёт?

– Договорились, - согласился, наконец Вольфганг.

– Только одно условие!
– я снова его тормознул.
– Этот разговор должен остаться между нами. Никто в группе об этом не должен знать.

– Ты хочешь забрать все деньги себе?
– на его лице отразились не очень хорошие мысли обо мне.
– Это, конечно твоё дело, но....

– Нет, ты неправильно меня понял!
– остановил я его.
– Я не хочу, чтобы они знали, что ты будешь нас записывать. Сегодня и так при такой публике они будут чувствовать себя скованно и я боюсь, что это помешает им показать всё, что они умеют. А если узнают, что идёт запись, а это наша первая попытка, то вообще могут запаниковать. К тому же, сегодня с нами будет петь девушка, немка и это её первое выступление. Ей волнения и так хватит через край.

– Ок, no problem!
– Взгляд парня потеплел.
– Извини, но ты сам выглядишь очень, очень...
– он подбирал подходящее слово.
– Совсем молодым. Ты разве не волнуешься?

– Конечно волнуюсь! А тут ещё тебя приходится убеждать!

– Извини, я не хотел...

– Да всё нормально, я пошутил!
– улыбнулся я.
– Пойдём?

– А как называется ваша группа?
– спросил Вольфганг, вставая.

– Wind of Change.
– выдал я результат моих долгих размышлений на эту тему.

– Отличное название!
– одобрительно поджал губы звукорежиссёр.
– И звучит хорошо и, самое главное - смысл есть!

На сцене шла обычная суматоха перед началом концерта: тренькали гитары, стучал на барабанах чего-то Сергей, то подтягивая, то отпуская пластик, Виталий сам себе давал нужную ноту и подстраивал гитару.

– Саня, ну ты где ходишь?
– увидев меня спросил он.
– Давай настроимся.

– Без проблем, Виталь, ты посмотри кого я привёл!

– И кого же?

– Это тутошний звукорежиссёр, он пропустит наш звук через их систему и будет во время нашего выступления корректировать звучание. Ну, примерно как Антон делал в ГДО. Только здесь возможностей ещё больше.

– Вот это хорошо!
– обрадовался Виталий.
– А то я слышу, что даже с нашими Динакордовскими колонками мощи не хватает.

– Ты учитывай, что здесь зал огромный и весь звук уходит вперёд. Мы просто себя не слышим. Но если тебе или мне играть в общем -то всё равно, то вот вокалистам пришлось бы совсем туго! Представь, ты поёшь и сам себя не слышишь.

– Да, в таких условиях нам ещё не приходилось выступать.
– скривился Виталий.

– И как нам петь?
– влез подошедший Малов.

– А для этого, вот этот парень подключит нам мониторы, вот эти колонки на краю сцены.

– А я думаю, кто это колонки задом наперед поставил?

– Ну теперь знаешь. Кстати, познакомьтесь - это Вольфганг!
– вспомнил я, что забыл представить парня. Все быстренько перезнакомились и стали помогать ему расставлять его микрофоны. Против каждой нашей колонки он поставил свой микрофон, а Серёги досталось целых три: один направлен был на всю установку целиком, один он засунул в большой барабан и один "смотрел" на тарелки.

– Это он нас будет записывать?
– улучив момент тихо спросил меня Виталий.

– Должен был он, но сегодня не получается.
– состроил я скорбную мину.
– Магнитофон в ремонте.

– А это даже и лучше!
– с облегчением сказал Виталий.
– А то парни нервничают. Такой зал, такая публика... Пойду успокою!

Значит о волнении я вспомнил вовремя!

Когда всё было готово, Вольфганг попросил перевести то, что требуется от нас на данном этапе:

– Я сейчас пойду к пульту и настрою каждый ваш инструмент и микрофоны вокалистов. Я буду говорить, кто именно должен играть. Вы услышите меня в этих мониторах. А потом вы сыграете все вместе. Ну и вокалисты споют вместе с группой. Ок?

Все согласно закивали головами. Принцип понятен, хотя обычно мы обходились без этого.

Настройка заняла минут двадцать, пока в мониторах мы не услышали преображенное эквалайзером, пропущенное через десятки фильтров, монолитное звучание нашей группы.

– А что, мне нравится!
– одобрительно кивнул Виталий.

– Думаю из зала слушается ещё лучше.
– предположил я.
– Потом можно будет послушать. Со стороны оно всегда по -другому воспринимается.

– Вокал плиз!
– услышали мы голос Вольфганга из мониторов. Это было понятно и без перевода.

Мы все, кто пел соло или на бэк-вокале, стали настраивать свои микрофоны. Вольфганг колдовал на пульте и голоса меняли тембры, убирались дефекты....

– А где Габриэль?
– Виталий обратил внимание на отсутствие нашей вокалистки.

– Наверное приводит себя в порядок, - пожал я плечами и вдруг вспомнил, что я не видел Габи без пальто. Что она надела для выступления? У нас-то выбора не было никакого - обычная солдатская форма. Единственным украшением, если это можно было назвать украшением - были офицерские рубашки, вместо солдатских. Те уж слишком стрёмно выглядели для такого зала.

Я уже собрался идти её искать, но в этот момент Габи появилась в сопровождении всё той же фрау Мюллер.

При её виде даже моя челюсть не удержалась на месте! А парни вообще застыли памятниками советским воинам.

– Что, Саша, так плохо?
– встревожилась Габи, видя нашу реакцию.
– Это всё фрау Мюллер, я хотела просто в джинсах, а она говорит, что на концерт нужно так...
– и Габи растерянно замолчала.

Габи никогда не пользовалась косметикой. Сейчас я вспомнил, что и в прошлой жизни ни разу не видел её хотя бы с подкрашенными ресницами. Я никогда не спрашивал её о причине нелюбви к косметике, на фоне того, что все девчонки частенько перебарщивали с этим делом. Мне Габи нравилась в натуральном виде, поэтому я просто не обращал на это внимание. А сейчас передо мной стояла совершенно другая, почти незнакомая девушка! Это была принцесса из волшебной сказки . Фрау Мюллер облачила её в длинное, облегающее платье, расширяющееся книзу, из какого-то тяжёлого материала изумрудного цвета, которое подчеркивало каждый изгиб совершенной фигуры девушки. Плечи Габи были оголены, глубокое декольте выгодно подчеркивало высокую грудь, а когда она сделала шаг вперёд, в длинном разрезе мелькнула стройная ножка! И завершала сногсшибательный образ прическа! У Габи были густые каштановые волосы, которые обычно просто спадали на плечи, сейчас же фрау Мюллер удалось как-то приподнять, придать объём волосам и при этом крупные локоны обрамляли точёное личико Габриэль, падая на плечи.

Фрау умело поработала и с лицом Габи. Косметики было минимум, но именно там, где она была необходима: чуть подкрашены ресницы, легчайший румянец на щеках и четко очерченные губы нежной помадой.

– Габи, - сказал я ей на английском, чтобы поняла только она.
– Никогда! Слышишь, никогда не ходи в таком виде без меня! Иначе, я умру от ревности!

При первых моих словах я заметил смятение в её глазах, но затем, осознав, что я шучу, и это комплимент, Габи залилась краской от удовольствия.