Ветер странствий
Шрифт:
— Да ничего. — «Ученик» выше совсем ненамного, но шаг в шаг с ним поспеть непросто. — Непривычно.
— Еще бы! — еще одна солнечная улыбка. — У вас положено тренироваться либо дома, либо в армии. Правильно?
— В общем-то, да, — против воли рассмеялся Роджер.
Где же рыбе догадаться, что сухопутных удивляет не цвет воды, а возможность в ней дышать? Отпустил бы самый мягкосердечный эвитанский отец свою дочь на общественный стадион? Зная, что там — вперемешку дамы и кавалеры? Без присмотра дуэний и даже без служанок.
Отпустил бы туда Эдвард Таррент Ирию, не говоря уже
Впрочем, последняя попала бы на стадион так или иначе — тайком. Как и во множество других мест. Только отвернись.
И других бы с собой утащила.
Лет в десять Роджер был в Жанетт почти влюблен. Пока об этом не догадался отец. Больше во дворец он Джерри не брал.
— Кстати, я ничего не путаю: твое звание — капитан?
— Да, только оно — купленное. Так же как и лейтенантское. Я слишком поздно поступил на службу — в девятнадцать, а не в шестнадцать. Отец не хотел, чтобы я в таком возрасте шел в корнеты.
— Спросить, почему так затянул, будет бестактно?
— Да нет. Я собирался в Академию, но… не сложилось. А какой из меня офицер, можешь догадаться.
— Роджер, не обижайся, но офицер из тебя такой же, как и вообще военный. Ты просто не на своем месте. В этом всё и дело.
Конечно, не на своем. Он с рождения не на своем. Чужие команды, чужая воля, чужие поступки. Свои только мысли. Но кому какое дело, о чём думает запятнавший себя очередной мерзостью негодяй?
— Знаешь, сейчас у тебя выбора нет, но потом… я бы на твоем месте все-таки оставил военную службу. Не поздно ведь еще. Поступил бы в Академию. Например, в нашу — Сантэйскую. Не Мидантийская, конечно, но всё же…
Забавно. Куда бы ни попадал Роджер — везде если и появлялись друзья или приятели, то обязательно младше годами. Серж, Марк. Ровесник Алан — исключение.
И какая же Ревинтер бесполезная бестолочь — если все они так и норовили его опекать?
— А ты, Марк? — поддел очередного «покровителя» Роджер. — Точно знаешь, где твое место?
— Я ведь тебе уже говорил, — вновь спокойная, уверенная улыбка. Роджеру таким не стать и в сорок. Даже если невесть каким капризом судьбы доживет. — Через полгода истечет срок, данный мне приором михаилитов. Я приму послушничество. А через год — принесу обет.
Да, говорил. Не говорил лишь — зачем. Для чего умному, красивому, талантливому патрицию из высшего света Сантэи идти в монахи? Ему-то чего не хватает?
— Мое место — на войне, — продолжал Марк. — Я это знаю. Но война должна быть справедливой…
Таких не бывает!
— … а что справедливее веры в Творца?
Во имя веры триста лет назад был дотла выжжен Лиар. И монахи там шли бок о бок с наемниками и мародерами. Стройными рядами. А иногда — толпой. Озверевшей.
Да, служители Творца не грабили и не насиловали. Просто убивали иноверцев. Разными способами. И нередко — медленно и изощренно. Давали время раскаяться и уверовать правильно. Ты таким хочешь стать, Марк?
Впрочем, понятно, что ответит добрый и наивный парень. Что ты, Роджер? Разве михаилиты кого-то пытают? Где ты такое слышал? Если кто и распускает слухи об Ордене святого
Михаила, так это те самые пыточных дел мастера — леонардиты.Да нет, нигде не слышал, конечно. Просто жаль парня. Жизни еще толком не видел, а уже рвется от нее отказаться.
Сам Роджер о таком никогда не думал. Хоть, возможно, как раз для него монастырь и стал бы выходом. Книг там вдоволь.
Может, недостаточно верил? А потом не хотелось приносить в дар Творцу собственные грехи. Больше-то ничего не осталось. А то как грешить — так сам. А как отвечать — так напару с Творцом. Заручившись его покровительством.
Да и будь Творец действительно так милостив и справедлив, как говорят церковники, — давно уже остановил бы Ревинтеров. И войска карателей — два года назад. Да и леонардитам с амалианками мало бы не показалось.
А вот здесь Роджер — опять неправ. Потому что у каждого есть еще собственная воля. Священные Свитки надо внимательней читать.
Есть. Или должна быть. И Творец — никому не нянька.
А за мыслями о вечном Роджер совсем забыл, что припас для Марка сюрприз. А ведь даже репетировал, как именно вручит.
— Кстати, пока ты еще не в монастыре. — Небрежным жестом вытащить из медальона записку. А куда еще ее сунуть? В рукав рубашки? Так тунике рукава не полагаются. Особенно в такую жару. — Это тебе.
— От кого? — удивлен. И заинтересован, монах будущий.
— От девушки. Вручила под шумок на стадионе. Сегодня.
Под шумок. Но смело и не опуская взгляд.
Взволнованные черные глаза, упрямо и решительно сжатые губы. Вызывающе красивое лицо, гибкое, тренированное тело…
Чем-то она напомнила Ирию Таррент. Сам Роджер побоялся бы к такой подойти.
— Так, может, это тебе самому? — смеется, но…
— А она уточнила, что для тебя, — поддел Ревинтер.
— А почему не отдала сразу мне?
Мда. В чём-то ты — взрослый…
— Постеснялась. Ты ей нравишься, а я — нет. Друзей возлюбленных не всегда стесняются и в Эвитане. Так ты читать будешь?
— А то! — Марк протянул руку.
Роджер резко отвел свою. Как мог, резко.
Ага, сейчас! Квиринец — втрое быстрее, так что шутка долго не протянулась.
А вот любовное послание Марк читал долго. Не меньше трех раз.
— Часто такие получаешь? — не удержался Роджер.
— Нет, конечно! — патриций резко отвернулся, скрывая запылавшее лицо. Не улыбнуться бы теперь. Обидится еще. — И от этой девушки мне еще ничего не передавали — если тебе интересно. Слушай, ты — как хочешь, а я умираю с голоду!
И очень хочешь сбежать от разговора. Ну ладно…
3
Сестру Марка зовут Сильвия. Их отец был женат на бьёрнландке, вот и дал дочери не квиринское имя. Хоть и очень похожее.
Сильвия совершенно открыто встречается с женихом наедине. А он так же открыто посещает дом невесты. Ежедневно.
А ведь Сильвия не выезжает на балы. И уж точно ногой не ступает на приемы и стадион. Так как себя ведут те, кто числится там в завсегдатаях?
Впрочем, возможность узреть это была сегодня. В виде знатной девицы, доверившей незнакомому мужчине тайну любви к его другу.