Везучий, подонок!..

Это был сильный ход. Субботин даже трубку рукой прикрыл, чтобы собеседник не расслышал, насколько сбилось его дыхание. На минуту папка с добавками производных каучука в дорожное покрытие вытеснила всё происходящее. Учёный толкал в бок риэлтора: это вам не коммуналками торговать! Там в верхнем левом углу стоит пометочка «Хранить вечно». Сам знаю, устало сказал Субботин, не замечая, что произнёс это вслух.

– Что ты знаешь?! Ни черта ты не знаешь! Мой тесть – один из членов комиссии, распределяющей институтские гранты. Чтобы выжить, мне надо перевести своё научное направление из фундаментального русла в практическое! – теряя остатки терпения, заорал Юрасик, он же доцент Юрий Константинович Дасик. Фамильное имя «Крынкин» каучуковый доцент сызмальства ненавидел за быдловатость и профнепригодность, отчего и взял фамилию первой жены. Впрочем, совместный путь их оказался недолог. Легкомысленная бабёнка, рассказывал несчастный муж, радость которого по этому поводу внушала некоторые подозрения, сбежала с поставщиком «собачьих консервов в огромных дозах». Доцент сразу же пустился во все тяжкие, посещая модные вернисажи, сомнительные оргии и бесконечные пьянки. Модель боди-арта Вероника Бортнянская стала поздней любовью Юрасика Дасика – и самым горячим субботинским приключением. Всё, что разумной женщине нужно для жизни, Вероника обрела по факту рождения. Прочее расчётливо игнорировала. Пусть мужики городят что попало, ты знай себе помалкивай, говаривала её покойная матушка. Она-то знала, как ножку подставить нужному жениху. Иных уж нет, а те далече… но всё-таки силён, бродяга, даже в модельке смог выкопать своекорыстие. Что Дасик, то Дасик, посмеивался когда-то его научный напарник Вилька Субботин.

– Воткнёшь в литобзоры инфу за последние десять лет, – невыразительно сказал Субботин. Начинался торг, пора было приглушить эмоции. – Учти, твой пасынок будет пахать как бобик, его должностная инструкция – прислуга за всё. Пыль, впрочем, вытирать не доверю… тряпку сломает.

– Ага, – усмехнулся Юрасик. – Только не пасынок, дурачок, а Никин племянник! На кухню ещё отправь, пусть бегает за пивом и стряпает фиш-энд-чипс. Ты что, звонарь, с дубу рухнул?!

– Пусть рыбу с чипсами готовят тебе лаборантки. Может, распухнут в бёдрах, и ты перестанешь щипать их за…

– Ой, ой! Колись, мне некогда: берёшь Геннадия в агентство?

– Испытательный срок – два месяца.

– В каком это смысле? Пахать без зарплаты?! – поразился доцент.

– Без денег, но в надежде на будущее! Первый косяк – всё равно, рабочая дисциплина, гульки по девочкам или неумение вставать по команде – строгий выговор. Второй – увольнение. Иных воспитательных мер в гареме не предусмотрено!

– Какой гарем?! – ужаснулся Юрасик. – Ты что, с ума сошёл?

– Гарем, дурачина – это кодовое имя «Антигуа». Только для своих, теперь и для Генки. У меня одни девочки. Согласно ориентации. Полезет с нежностями, с намеками на нетрудовые доходы – вместе с приказом об увольнении получит хороший пендаль!

– Понимаю, – сказал невидимый собеседник. Перед глазами Субботина проплыла в полутьме коридора ухмылка старого эротомана. – Султан, значит. Арендный падишах. Бордель закрытого типа?

– Избави боже! Я у тебя в штате не состою.

– Да уж, – вздохнул Юрасик. – Бог миловал.

До поры до времени, бездарь. Ходи да оглядывайся.

– Я дам ему твой телефон, – сказал ничего не подозревающий доцент. – И передам привет Веронике. Она тебе заранее благодарна.

– Свои телефоны я сам раздаю, – отрезал Субботин, вовремя проглотив готовый сорваться с губ ехидный конец фразы. – Пусть юнкер подъедет в агентство часам к пяти. Я с ним ещё побеседую.

Какого чёрта, подумал Субботин, бросая трубку на сломанный и склеенный аппарат: однажды Михеев в бешенстве грохнул им об пол, звонили какие-то гады с угрозами. Неужели на похоронах меня кто-то сглазил? Странноприимный дом, а не агентство! Не ровен час, бездомных щенков начнём подбирать…

Вернулся Субботин на кухню, доел хачапури. Поставил ещё одну джезву на газ, призадумался. Покрутил головой, пусть жизнь наладится! Не помогло. Газ выключил, вернулся к телефону:

– Алло, гарем? Это муж беспокоит… кто у телефона?

– Любимая жена, мой повелитель! Марина, диспетчер по приёму заявок. Чего желаете? Когда ожидать на службу?

– После обеда. И не обедайте слишком поздно. Придёт без меня Рогачёв, оформить его приказом на должность стажёра.

– В чём отрок сей будет стажироваться? Надеюсь, в обольщении?

– Да щас! Приеду, первым делом хвоста тебе накручу. Зачем отправила рекламу в «Антидот»? Предупреждал, не связывайся с сетевыми отбросами! Как сучку-дворняжку, непременно к помоям тянет.

– Мой повелитель, за сучку я могу и приварить! И вообще, звоните женщине – здороваться надо!

– Ну, ладно-ладно… меняем сучку на этуаль. Чтоб не обидеть вашу маму. Где остальные, чем заняты?

– При исполнении, Вильям Аркадьевич.

– При исполнении чего? Кабаре со стриптизом? Небось, в кофейне задницу плющат. Нине передай, как вернутся, приказ пусть без зарплаты исполнит. И чтобы нюни не разводить! Паёк по графику, размеры по труду. Выписки получили?

– Э-э… ещё не готовы.

– Брехня! Звонил час назад, срочно съездить и получить. Уехать на неделю нельзя, сплошной ноктюрн!

– Мой повелитель, что есть ноктюрн? В вашей транскрипции.

– Внесу предельную ясность… меняем ноктюрн на бордель. Чтобы к обеду выписки были! Оставлю без сладкого.

– Не губи, повелитель!

– Тогда без хмельного!

Субботин вернулся к столу, осаждаемый противоречивыми чувствами. И кофе вновь убёг, невежливо фыркнув. Субботин шёпотом пожелал ему лучшего будущего. Дела застопорились. Ещё бы капельку подремать. А впрочем… проклиная любые дистанции, он вновь вернулся в коридор и поднял трубку:

– Миха, привет. Это я. Не успеваю соскучиться, дело есть. Пробей по базам Рогачёва Геннадия… э-э, отчество уточню. Двадцать семь лет. Чему-то учился в Дортмуте… быстрей отыщешь? Ну, я в тебя верю. Рогачёва берём стажёром по просьбе старого друга. Насколько старого? Откопал меня из могилы, напряг по полной. Нет, данных на мой счёт у него не имеется. Компромат… по компромату чуть позже.

– Ты виделся с Рогачёвым? – спросил живой, с хрипотцой баритон.

– Я слышался с его дядей. И тётей. Но тётя в далёком прошлом.

– И что, тебе решили его подкинуть? – не унимался собеседник.

– А я знаю? Спасибо, грудью кормить не просят. Хорош базлать, акадэмик охранного бизнеса. Мне справка нужна к обеду. Когда обед? Считай, что я уже приступил. Как там Ваха, оклемался после «кавказского гостеприимства»? Гарем постоянно мне что-то лепечет, ногтём по груди скребёт. Но я так празднично пить не умею. Любой банкет – это тяжкий труд!

– Не пей! Кто будет настаивать?

– Это верно. Настаивают нынче на перепонках грецких орехов. Жду справку в развёрнутом виде. Курсив излишен! Печать не трэба.

– Сам дурак! – весело огрызнулся Миха.

Но собеседник уже исчез. Забыв про утренний кофе, Субботин снова нырнул в кровать. Но Миха этим обстоятельством нисколько не огорчился. Он подмигнул самому себе в огромное зеркало, забытое в офисе предшественником, ателье модной одежды, и набрал телефонный номер:

– Добрый день, это я. Первый этап «Инвайта» только что стартовал. У Доходяги слямзили ключи. Всё обыскали, сейф так и не обнаружили. Ну, как-как… отлично замаскирован. Доцент сообщает, что Прыщ заступил на должность. Какая должность? Чуть ниже уборщицы, но это детали. Что? Дьявол в деталях? Настучим по рогам и дьяволу, не волнуйтесь. Разве что Эскулап успеет что-то пронюхать…