Вихрь переправ: 3. С собой проститься придётся

Да и о самом «обращении» ему бы хотелось забыть, хотя в действе отсутствовал жертвенный камень, на который в жанре ужасов должны были его уложить. Не творились и иные священнодейства, будь то бормотание заклинаний главаря вурдалаков в тёмном балахоне с капюшоном и прославления Дьявола. Ничего подобного. Парня с аккуратно промытой, заштопанной и перевязанной рукой привели в кабинет Револьда Астрогора, где тот кратко прояснив ситуацию, поставил перед фактом Нила: или тот соглашается добровольно принять кровь, или это произойдёт против его воли. Нил отказался, и всё прошло по второму сценарию.

Двое подручных держали юношу, поставив того на колени и задрав голову, а Астрогор рассёк себе запястье серебряным кинжалом, после чего поднёс кровоточащей раной к губам пленника. Нилу зажали нос, и выбора не осталось. Тёплая, чуть солоноватая, с металлическим привкусом жидкость заструилась по языку в горло. Опять же, сколько ушло на то время, Нил не помнил – секунды, минуты, всё стёрлось, оставив неизгладимый отпечаток ощущения. Когда его опустили по приказу главного, сильный спазм скрутил живот и организм изверг чужую кровь с болезненной судорогой, обжигая пищевод желчью. Казалось, на этом всё.

– Это нормально, – услышал над своей головой он холодный голос мучителя. – Что нужно, уж впиталось.

И уже ночью впервые он почувствовал в полной мере ту каплю чуждой крови, что отныне, как микроб, завоёвывала и убивала его собственную кровь. Голос в голове разбудил среди ночи и потребовал делать всё так, как ему угодно. И к чудовищному изумлению Нила, тело с готовностью подчинилось приказу, игнорируя волю хозяина. Боль прожигала голову всякий раз, когда юноша предпринимал попытку вернуть себе контроль над телом. В какой-то миг безжалостный голос Астрогора в голове обратился напрямую, сухо и мрачно:

«Если ты продолжишь в том же духе, я взорву твой разум, и ты канешь в слабоумии, но тело твоё всё равно продолжит ходить, бегать и совершать всё, что требуется мне».

– А если я подчинюсь?! – в отчаянии воскликнул пленник, беспомощно озираясь вокруг себя, где кроме него никого не находилось.

«Тогда я позволю тебе сохранить разум и время от времени, когда в тебе не будет необходимости, я буду разрешать тебе жить, как хочешь ты».

Страх сыграл свою роль. Теперь, месяц спустя Нил сомневался, что тогда, заключив сделку с дьяволом, он сохранил свой разум. Астрогор по капле вытягивал из него сущность, всё больше оболванивая и обращая в пустышку. Те же сомнения будоражили и доводили до исступления: как чья-то кровь была способна на губительный эффект? Это точно не магия, да Нил и не верил в подобные бредни. Инфекция? Неизвестный медицине штамм болезни? А это уже попахивало из области фантастики.

Однажды он рискнул напрямую спросить у одного из подручных главаря: дескать, неужели господин через свою кровь повелевает всеми? Или так у всех вурдалаков – кто обращён, тот в подчинении. В ответ он услышал откровенный смешок. Рядовой «упырь» назвал новичка чудиком с богатой фантазией и заверил, что Револьд – не Дракула какой-то, но силой всё ж наделён, а повелевает не всеми, а лишь горсткой нужной ему людей и то, когда это ему нужно.

Кровь, поглощаемая впопыхах или растягиваемая долгими тягучими глотками, успокаивала Нила, заверяла его минутным покоем, отгораживая от хозяина зыбким барьером забытья. Благо доноров навалом – вопрос в цене. И никаких укусов в шею: бабкины сказки остались в книжках, пусть и дальше пугают малышню и легковеров, в жизни всё иначе, хотя без грязи не обойтись.

Иной раз он ловил себя на вопросе – а так ли уж ему хочется сорваться с крючка? Кровь объединяла всех вурдалаков в одну семью, в сеть, из которой уже не выбраться. И возносясь на пик сиюминутного удовольствия, его даже охватывала эйфория, пусть скоротечная, но сладкая и ярчайшая настолько, что подле мёд казался горьким ядом, а радуга – выцветшим шаблоном.

И если бы Нил Хотин обладал хоть мельчайшей крупицей дара Дельфийского Оракула, то заглянув за краешек будущего, содрогнулся бы. Ведь как бывает: горы падают, распадаясь на груды бесполезных камней, в то время как один камешек, угодив в глинистую массу, при удачном ускорении способен сотворить гору. Именно участь подобного камешка проглядывалась за занавесом близившегося грядущего.

«Нил! – требовательно и непререкаемо раздалось в голове у юноши. – Ты нужен и срочно».

Молодой человек, утратив волю над телом, упал на грязный пол подвала, где обитал последние два дня и закатил глаза. Цвет холодного моря сменили грозовые тучи неба. По лицу пробежала судорога, будто кто-то силился протиснуться наверх. Взгляд более глубокий, проницательный и оценивающий прошёлся вокруг, пухлые губы сжались в недовольстве. Веки сомкнулись и задрожали, а рот искривился.

«В какой помойке ты живёшь? И ради этого я тебя сюда отсылал? – сетовал голос Астрогора в голове у Нила, тот же беспомощно слушал не в праве возразить или послать к чертям деспота. – Тебе следовало уже давно отбыть из Агнишандира, Нил. Какого Дьявола ты забился в это захолустье, словно крыса?!».

Как же желалось ему проклясть, послать на все буквы всех известных миру алфавитов живых и мёртвых языков того, кто так грубо и бесцеремонно позволял вторгаться в сознание и помыкать, повелевать и унижать, как ему вздумается! Но язык Нила молчал, точно под него вогнали шприц с анестезией. Нет, в мозг вогнали. Как бы хотелось проснуться и понять. Что это лишь длинный кошмарный сон, а впереди встреча с Юнкой и ребятами, и всё – как и прежде.

«И не мечтай, парень, – оборвал мысленную надежду вурдалак, словно яд, проникающий всё глубже в разум Нила, – пока ты мне хоть каплю полезен, мечты тебе не по карману. Вот выжму тебя до последней капли и – мечтай, сколько влезет, если будет чем».

Последовал неприятный холодный смешок, от которого заныло всё нутро.

«Итак, слушай внимательно: хватит прохлаждаться в Дханпуре, ты мне срочно нужен здесь. Найми переправщика и не мешкай».

Хватка ослабла и связь, столь тесно державшая хозяина и слугу, пропала, будто и не бывало её никогда. Постанывая и потирая виски от подступившей головной боли, Нил Хотин открыл глаза – зимнее море вновь бушевало в его больших круглых глазах.

Может, ему всё причудилось? Но тогда что он делает так далеко от дома? А если он просто напросто болен и всё – плод больного воображения…

Нет, так жаждать глотка крови даже больной человек не способен. А ему сильно хотелось, позарез, так, что хоть волком вой. Один глоток, а там хоть весь мир гори.

3. Горизонты расширяются

Когда-нибудь …

Когда-нибудь он привыкнет к этим бешенным скачкам, успокаивал себя Эрик Горденов, пока голова гудя, словно растревоженный осиный улей, понемногу возвращала себе из тошнотворного кружения цельность.

Утерев пот с лица носовым платком, молодой человек встал на слабые ноги. С волосами что-то нужно делать, за месяц заметно отрастя, те волнистыми каштановыми прядями сильно докучали лицу. К тому же так не доставало бриолина, которым Эр прежде каждодневно умащал шевелюру. Если так и дальше пойдёт, то единственным выходом останется повязать волосы в хвост. Бррр… от этого видения у него внутри всё дрогнуло.

Слезящимися глазами – остаточный эффект переправы – Эрик оценил состояние друзей, шумно отдувавшихся и всхлипывавших, также как и он. Все на месте, прислужники тут же. Снизу что-то легонько ткнулось в ногу – Сеера. Её идеальная чёрная шубка от переброски запылилась, поблекла, став седовато-тёмной. Потому юноша сперва не признал кошку, приняв её за постороннего прислужника. Но стоило нагнуться и пригладить грязный мех на кошачьей голове, как зверёк довольно замурчал, а пыль частично снятая пальцами, освежила былую черноту.