Вихрь переправ: 3. С собой проститься придётся

По пути Тимофей, людин с золотистыми глазами, которые приметил Эрик Горденов, вновь атаковал его, на миг это удалось ему, но Матфей усилием воли изгнал за чёрную гладь зеркала нечисть. Людин взывал к нему, умолял, уговаривал, угрожал. В конце концов, его речи свелись к философскому монологу, отвечать и потворствовать коему Матфей не собирался, напрочь игнорируя вкрадчивые слова.

«Кто-то давно придумал, что нечисть – это зло, что-то скверное и плохое. Но на свете нет ничего чистого и совершенного. Даже озеро, в котором прекрасно просматривается дно и кажется, что воды его ничем не замутнены, на самом деле полно множеством жизней. Чистота в действительности – это смерть. Только там, где нечему расти и дышать, истинная чистота. А нечисть – просто жизнь, затейливая, замысловатая в своих разнобоких ипостасях, но уж какая есть. И нет в ней ничего ужасного. Ужас в голове. Как ты не поймёшь, что и я хочу жить, а не висеть в этой пустоте?!».

То ли Тимофею наскучило говорить с самим собой, то ли и у людинов есть предел силы, но вскоре голос его ослабел и иссяк, как истончается дым угасшего костра. Матфей Катунь с наслаждением шагал по земле, которая облысела и незаметно перешла в жёлто-серый песок, обещая впереди песчаную пустошь, а то и пустыню. Он не знал, как долго продлится тишь в его разуме, но собирался наслаждаться каждой её секундой в полной мере. И сдаваться он так же не собирался, готовясь бороться за самоконтроль хотя бы до смерти.

Проклятый мальчишка. Проклятый трижды! Обдурил меня – меня, которому в подмётки не годишься. Да как ты посмел нарушить сделку?! Неужто ты помыслил, что я так легко сдамся? Ха! Что ж, легковер, считай так и дальше. Любое зеркало, хоть какой ничтожный водоём, да пусть даже плошка с водой – и я выйду. А тебя упеку за сотню зеркальных преград – оттуда ты не то что видеть, слышать перестанешь. И никакая трещина тебе не поможет! Слышишь, копия? Всего один ничтожный шанс…

– Куда же мы идём? Просто хотелось бы внести хоть немного ясности в стремительно утрачивающий ясный свет день, – не вынес долгого молчания Эрик Горденов.

Топанье по песчаному настилу его начинало раздражать, к тому же новая обувь (на то она и новая) уже начинала натирать стопы. В разговоре юноша видел единственный выход отвлечься от неудобства, да и природное любопытство не думало впадать в спячку даже посреди пустыни, в кою их угораздило притащиться.

– К вулкану Шаммал, – кратко ответил Матфей таким тоном, будто всему и вся известно про то место.

Оказалось, что один человек всё же кое-что знал. Лукерья Баранка напряглась и впервые осмелилась заговорить за часовой поход. Солнце плавно входило в распахнутую пасть горизонта, отчего небо на востоке сгустилось пасмурными сумерками, а закатная высь над головами спутников и перед их лицами истлевала розоватыми сполохами и переливами, всё больше слабея и чахнув.

– Уж не к киранлалам мы идём? Это крайне опасно и необдуманно, – тревожно заметила она.

Незаметно песок под ногами исчерпал вкрапления дыма и пепла, его бежевая желтизна набухала всё сильнее сочными оттенками охры и бурой рыжины, сам же песок более не рыхлился под ногами – его песчинки смешавшись с куда мелким по фракции, порошкообразным веществом, образовали твёрдую и шершавую корку настила. Идти стало сравнительно легче. Но вскоре земля уже бугрилась и вздыбивалась целыми мегаполисами губчатых наростов-холмиков, отчего у людей возникло отчётливое ощущение нахождения на иной планете – на Марсе или Луне. Протяженные тени неотрывными двойниками следовали за союзниками, среди же пустынного рифа – набухали, тяжелели, множа чудаковатые наросты. Воздух тяжелел от нараставшего запаха серы, дышалось всё труднее.

– Не своих ли боишься там встретить? – едко подметил Виктор Сухманов. Лука, осёкшись, промолчала.

– Что ещё за ки… э-э, что за черти такие? – навострился Эрик, приготовившись послушать познавательную лекцию.

Очевидно, прислужникам о новом диковинном слове было известно куда больше, и восторга от своего знания никто не торопился выказывать.

– Господин, лучше развернуться обратно, – первым высказался Лиандр, обратившись к Виктору. – Рыжая права: это безумно плохая затея.

Виктор нахмурился и замедлил шаг, упрямство не позволяло так скоро и прямо согласиться с той, кто надломил его доверие. Поэтому юноша решил действовать косвенно, обратившись к тому, кто мог вызнать у любого из прислужников:

– Маф, что тебе известно? И чего так боятся они?

Матфей и сам не знал; всё, что ему посоветовал у стен Белого храма старый саламандр Мардук – походило на слабые намётки: два кочевых народа в разных концах Терриуса, которые что-то могли знать о всеслухах. Но кто эти кочевники, парень знать не знал, а у прислужников расспросить, как-то не удосужился. На выручку как обычно пришёл Гамаюн, ворон устал кружить в воздухе, соперничая с большекрылым филином, и предпочёл частично пешую прогулку с перепрыгиванием по желтоватым башенкам холмиков.

– Место, куда шли и, собственно, уже добрались, – вулкан Шаммал, – наскоро переводил всеслух спутникам хриплое карканье прислужника. – Шаммал – единственный вулкан в мире с кратером ниже уровня моря. Его лава, кстати, мы как раз стоим на ней, то есть, на остывшей её смеси, состоит из серы и андезита. А окружающие вулкан соляные террасы с желтоватыми горками образовались из-за вымывания на поверхность марганца и железа. Причём, вулкан по земным меркам молод – он образовался в середине 20-х годов прошлого века после мощного фреатического взрыва.

– Так вот откуда здесь такое специфическое амбре, – заметил с долей иронии Эрик, прижимая к носу платок.

– Это, конечно, познавательно, но нас больше интересует другое, то, что начинается на букву «К», – вмешался в ознакомительный курс истории Виктор Сухманов с нажимом на упомянутую букву.

– А это как раз следует после, – усмехнулся Матфей спешке друга.

Виктор редко кого подгонял, но уж если начинал, то лучше было его слушать – упёртый парень в таком вопросе. Конкуренцию ему мог составить разве только Рарог. Саламандр уже извёлся, накручивая круги вокруг Матфея и Юны, ящеру не терпелось выложить всё, что он знал, незамедлительно (а знал он, безусловно, больше всех), но пристальный и суровый взор ворона сдерживал пылкость, вот и оставалось – мельтешить под ногами, оставляя на охряной корке цепочки из следов. А когда Гамаюн отводил взгляд – едко показывать язык.

– В окрестностях Шаммала обитает разновидность демонов-кочевников, они зовут себя киранлалами, что означает на их языке «живущие солнцем», – возобновил познавательную лекцию Матфей. – Киранлалы противоположны вурдалакам в некоторой степени: они не могут существовать без солнца буквально. Без солнечного света они бледнеют и увядают. Ночами, дабы поддерживать жизнь, эти люди разжигают огромные костры. Смуглые и загорелые, эти люди не склонны к обгоранию на солнце – оно просто не причиняет им вреда, питая тела. Но кроме солнечного света киранлалы питаются огромным количеством белка, как растительного, так и животного. Склонны к каннибализму.

– Вот! Вот почему не нужно туда идти! – пропищал Рарог и вцепился в штанину союзника от чересчур пронзительного взгляда филина, тот спикировал к тому моменту на ближайший холмик и внимательно слушал Матфея. – Ложки-поварёжки, остались от козы рога да ножки.

– Каннибалы, значит. Весело, ничего не скажешь, – произнёс с иронией Эрик Горденов, ситуация в его глазах обретала новый оттенок. – Твоему лектору, Маф, нужно было сразу начинать с последнего. Всего одно слово, но как заиграло! В следующий раз, прежде чем кидать нас в какие-то экзотические места, сначала ознакомься у ворона об их особенностях.