Виктор Вавич (Книга 2)

Санька секунду любовался отцом и сейчас же топнул ногой, повернулся и пошел по коридору.

– Не сходите с мест, - закричал Виктор.
– Задержи!
– Из-за спины протиснулся городовой, он беглым шагом затопал по коридору. Анна Григорьевна спешила, догоняла городового.

– Мадам! Стойте!
– кричал Вавич.

Но уж из кухонной двери вошел городовой, он загородил дорогу, растопырил руки.

– Нельзя-с! Назад, назад.

– Не идет! Вести?
– крикнул Вавичу городовой из конца коридора.

– Стой при нем!
– крикнул Вавич.

– Да я его уговорю, и он придет сюда, пропусти, ох, несносный какой! говорила Анна Григорьевна.

– Arretez et taisez-vous!* - сказал Тиктин.

– -------------------------------

* Прекратите и замолчите! (фр.)

– Не переговариваться!
– крикнул Вавич и ринулся вперед.

– Бумагу!
– упорным голосом перегородил ему дорогу Тиктин, рука требовательно висела в воздухе.

Вавич глянул на руку. Она как будто одна, сама по себе, висела в воздухе, она была точь-в-точь как рука его старика, когда он кричал: "Витька! Молоток!"

Вавич расстегивал портфель на коленке, наконец, вынул бумажку.

– Вот: по распоряжению...
– тыкал Виктор пальцем.

– Виноват, - прервал Тиктин и взял бумагу из рук Вавича. "Чего я, дурак, дал!
– озлился на себя Вавич.
– Сам бы огласил, и вышло б в точку".

Тиктин накинул на нос пенсне и вполголоса читал:

– "Произвести обыск в помещении, занимаемом Тиктиной Надеждой Андреевной".

– Ага! Так вот пожалуйте в помещение, занимаемое Тиктиной Надеждой Андреевной.

Вавич минуту молчал и, краснея, застегивал портфель и глядел на Тиктина и не попадал замком.

– Прашу не учить!
– вдруг крикнул Вавич на всю квартиру.

– Стой около него, и чтоб ни с места, - и Виктор ткнул пальцем на Тиктина. Городовой придвинулся.

– Дворник! Сюда!
– командовал Вавич, идя по коридору.
– В лицо знаешь?

– Как же-с, известно.

– Я вам говорю, ее нет!
– говорила вслед Анна Григорьевна. Вавич с городовым и дворником ходили по квартире. Городовой взял лампу Андрея Степановича и носил ее за Виктором.

– Бумагу!
– зло сказал Виктор.
– Тут народ стреляют, а он - бумагу! Не бумагами, небось, стреляют-то людей при исполнении... долга.

– Оружие есть?
– рявкнул Вавич из спальни Анны Григорьевны.

Никто не ответил. Виктор вышел в коридор, вытянулся строго и произнес крепко, по-командному:

– Оружие есть? Если будет обнаружено обыском, то ответите по законам военного времени.

– Да нет, ни у кого никакого оружия. Саня! Ведь нет же оружия?

– Не переговариваться, - крикнул Вавич.
– Значит, заявляете, что оружия нет.

– Я бы вам еще раз советовал быть скромнее, - сказал Андрей Степанович.
– Да! Тоже имея в виду законы военного времени.

Городовой, что стоял рядом, придвинулся к Тиктину.

– Прислугу сюда и понятых!
– командовал Вавич.

– Слушайте, молодой человек, - сказала Анна Григорьевна, - вы ведь не к разбойникам в вертеп пришли, зачем же так воевать? Ну, пусть ваша обязанность такая, но ведь видите же, что пришли к порядочным людям.

Вавич отвернулся и уж из Наденькиной комнаты громко ворчал:

– За порядочными людьми нечего следить жандармскому управлению. Это ее комната?
– спросил Виктор прислугу.
– Ее это шкаф? Отпереть! Спроси ключи или сейчас вскроем. Гляди под кроватью!
– крикнул он городовому.

Понятые - соседние дворники - стояли у притолоки с шапками в руках.

– Можно закурить?
– шепотом обратился один к Вавичу.

– А что?
– вскинулся Виктор.
– Курите! Курите, черт с ними. Да нет, я не имею права вас стеснять - понятые. Курите вовсю.

– И под постелью, под матрацем, - командовал Вавич. Горничная трясущейся рукой спешила отомкнуть Наденькин шкафчик. Ключ был у Наденьки, горничная не могла подобрать.

– Дай сюда, - и Вавич вырвал из рук Дуняши ключи. Он тыкал один за другим, ключи не входили.
– Ну-ка, кто из вас мастер?
– крикнул Виктор дворникам и бросил ключи на подоконник.

Понятые спросили ножик, они кропотливо отдирали планку - важная вещь чистый орех!

– Ну, ну, орех!
– покрикивал Вавич.
– Будет на орехи, ковыряйся живей!

Кресло

ВАВИЧУ скорей хотелось переворотить весь этот девичий порядок в комнате, чтоб скорей стал ничей хаос, и он без надобности срывал накидки с подушек, приподнимал картины и пускал их висеть криво. Он выворачивал с полок книги, протряхивал страницы и неловкой кучей сваливал на полу. Он мельком видел себя в старинном трюмо и был доволен: деловая, распорядительная фигура, даже немного сейчас похож на помощника. И Виктор старался, чтоб оправдать вид, и выдергивал совсем прочь из стола ящики. Он думал: "письма, и ленточкой завязаны, как у Тайки", но писем не было. Были какие-то тетрадки. Вавич поднес к лампе. По-иностранному, напротив по-русски. "Ага! Это языки учит. Что же изымать?" - уж тревожился Вавич.

– Позвать старуху, - сказал Вавич вполголоса.
– Слушайте, мадам, это не все, - сказал Виктор, хлопая рукой по Наденькиной тетради.

Анна Григорьевна быстро, испуганными глазами, читала эти карандашные записи и не могла понять, понять этих слов - cladbishenskaia vosem и напротив написано - умывать, чистить что-либо.

– Это не все, - бил Вавич по тетрадке тылом руки.
– Где ее, извините, белье находится?

– Здесь, в комоде, - и Анна Григорьевна, подбирая юбку, стала на колени перед комодом.

– Не трудитесь, мадам, мы сами. Впрочем, как хотите. Действительно. А ну, помоги!
– крикнул Виктор городовым и присел на корточки рядом с Тиктиной.

– Я понимаю, вам самому неприятно рыться в чужом... вещах, уж это ваша должность вас обязывает.

– Убивают, сударыня, убивают, на посту людей убивают. Ведь вы не жиды? А вот из-за жидов и вам приходится терпеть. Очень даже верно, что ваша дочь совершенно невинна, ну, а знаете, это все выяснится, и невинный человек может быть совершенно спокоен.