Викториада

К бабе Зое, ковыляя и спотыкаясь, подошел Антоха и стал жаловаться на то, что я его больно пнул. Он задрал свой свитер и мне явились обширные трупные пятна на его бледном худом животе. Я оправдывался, что не со зла, но он только укоризненно качал головой, чем вызвал у меня острейшее чувство стыда. Все-таки Антоха мне ничего плохого никогда не делал, помогал всегда, по мере сил, а я такая свинья. Из-за тучки вышло солнышко, засветив мне холодным лучом прямо в глаза. Я зажмурился и услышал голос бабы Зои: «Подъём. Завтрак».

Я открыл глаза. Солнцем оказалась все та же лампочка, а баба Зоя трансформировалась в мужика-надсмотрщика. Он внимательно посмотрел в мои заспанные глаза, удовлетворенно хмыкнул и поставил на пол поднос. Пока я пялился на аппетитно парящую тарелку с кашей, дверь снова закрылась и лязгнула запором.

Есть хотелось неимоверно. Просто не есть, а жрать - тупо набить живот, хоть чем-нибудь, а тут… я вспомнил анекдот про котенка: «Вау, гречка!!!! Ещё и с молоком!!!». Я был примерно на этой стадии голода. Я схватил алюминиевую ложку, лежащую тут же на подносе, и, обжигаясь, запихал полную себе в рот. «Боже, как вкусно! Гречневая каша, на тушенке – это просто божественно». Язык я себе все-таки обжег. Прыгая на одной ноге, я пытался залезть второй в штанину своих джинсов и одновременно захватить вторую ложку этого небесно-божественного блюда. В конце концов, я решил сначала все-таки одеться - негоже выходить к завтраку без фрака - и, с явным сожалением, отложил ложку и сначала справился со штанами. Футболку я надел новую, камуфляжной расцветки - моя была безвозвратно порвана в битве в офисе - а вот берцы мне были явно велики, поэтому я натянул обратно свои зимние ботинки. «Вот теперь хоть на приём к королеве».

После завтрака я пребывал в благосклонном настроении. Мог бы, конечно, и повторить тарелочку кашки и стаканчик чая, но что-то мне подсказывало, что добавки мне не дадут. Было бы хорошо, если покормят сегодня еще разок. Сидеть-то еще до конца карантина чёрте сколько…

Снова лязгнул замок. Дверь отворилась, и в комнату зашли двое - мужик, ставший мне уже родным и отец Кати. Он поставил посреди комнаты табурет и сел, закинув ногу на ногу. Я почувствовал себя как на экзамене по интеграционной кибернетике. Мало того, что не выучил, так еще и не знаю, как выглядит учебник и преподаватель. Я заерзал на кровати под его колючим изучающим взглядом. Чтобы хоть как-то разрядить затянувшуюся паузу, потупив глазки, как красна девица на свидании, произнес: - Вроде еще не прошел карантин… Сутки, докторша сказала!

Мой охранник хмыкнул и произнес себе под нос: - Здоров же ты на массу давить - почти шестнадцать часов.
– На что получил укоризненный взгляд от начальника и замолк.

– Извините, предыдущую ночь практически не спал, а потом такой день - я тщательно попытался подобрать слово и, наконец, его нашел - суматошный.

Тишина в ответ ситуацию совсем не разрядила, но в глазах мужика появились искорки интереса.

– Сергей, не знаю как вас по батюшке.
– Я посмотрел на три звезды на зеленых погонах.
– Товарищ старший прапорщик, я вам очень благодарен, что вы меня… нас… спасли. Тем более не совсем понимаю, где нахожусь. Не конкретно это место… Хотя, его я тоже не знаю. Я в глобальном смысле.

Прапорщик молчал, почесывая свой нос, наверное, решая, что со мной делать.

– Рассказывай.

Я смотрю здесь это любимое словечко. Докторша - «Рассказывай». Этот тоже - «Рассказывай».

И я начал… с самого начала, слово в слово, что я рассказывал Кате, только мой рассказ уже продолжился про приключения во дворах, кафе, и в высотке. Рассказ затянулся почти на час. И всё это время мой собеседник не проронил ни слова. Только когда я поведал о себе самом, только мертвом, хмыкнул и, обернувшись к надзирателю, что-то показал ему жестом. Мужик кивнул и вышел в коридор.

– Вот… Значит… Висю я на этом шланге и понимаю - кранты мне пришли. Наверх подняться не могу - там мертвяки, вниз тоже - разобьюсь к хренам собачьим. До стены не дотянуться. В общем полная жопа в ее лучшем эротическом проявлении. Ну, а дальше вы все знаете.

Зашел соглядатай, неся в руках обыкновенный планшет, который передал начальнику. Сергей Борисович поводил по экрану, некоторое время, что-то читая на экране, после чего выключил гаджет и вернул его обратно мужику возле двери. Тут прапорщик впервые заговорил. И это было не обычное для их тусовки под звучным глаголом: «Рассказывай».

– Зовут меня Сергей Борисович, можешь обращаться так или же, как ты уже заметил, товарищ старший прапорщик. Я здесь самый главный. Почему я - так уж исторически сложилось. Когда случился большой Песец, я был самым главным в смене и меня никто моей должности и звания не лишал. Место это - Мобилизационный склад-арсенал длительного хранения ГРАУ.

– А что такое ГРАУ?

– Перебивать старших по званию не по уставу. Да и по другим моральным принципам тоже. Я же тебя не перебивал?

– Извините.
– Стушевался я и замолк, дав себе обещание, что теперь не пророню ни слова, пока меня не спросят.

– ГРАУ - это Главное ракетно-артиллерийское управление. Наш комплекс - это хранилище, обеспечивающее весь округ на случай какого-то катаклизма. И вот когда этот самый катаклизм случился - обеспечивать стало просто некого. Вот так и получилось, что этот огромный подземный комплекс стал последним нашим прибежищем. Здесь сохраняются остатки живой цивилизации в мире, в котором остались только мертвые. Мы, наверное, единственные выжившие.
– Он сделал скорбное лицо - По крайней мере, я о других ничего не знаю.

Я, было, открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, который прямо распирал меня, но вовремя вспомнил о данном самому себе обещании.

– Вот поэтому я могу констатировать, Виктор, что ты патологический везунчик. Выжить в этом мире без оружия и подготовки, да еще и днём - просто невозможно.

– Новичкам везет, - пробурчал я себе под нос.
– И потом, если бы не ваша дочь, вряд ли я продержался так долго.

Он улыбнулся.

– Это хорошо, что ты сам это понимаешь. Ладно, будем считать, что знакомство состоялось. Тебе надо еще досидеть карантин. Новый мир диктует свои правила.

– А почему же вы тогда пришли поговорить?

– Ну, если бы ты заразился, то изменения были бы уже заметны. Обычно через десять-двенадцать часов краснеют белки глаз и синеют ногти. Затем, часов через пятнадцать тебя бы свалила сильная головная боль. Потом ты бы потерял сознание и часов через двадцать - умер. Может и быстрее, но это зависит от того - куда тебя укусили. Ну, и на обращение ушло бы от десяти минут до получаса - у всех по-разному. У тебя после последнего контакта - он посмотрел на часы на руке - прошло уже почти семнадцать часов. Можно сказать, что пронесло.
– Прапорщик ободряюще улыбнулся.

Я почувствовал, как груз, лежавший у меня на сердце, свалился. Стало как-то легко на душе. Хотя я и был уверен, что меня не кусали, но там кто его знает.

– Но наш разговор не закончен.
– Сергей Борисович поднялся с табурета.
– Очень много вопросов у меня к тебе. Я закоренелый прагматик и не верю во всякую чертовщину, переселение душ и другие «Абракадабры». Мне нужно реальное объяснение: кто ты и откуда. И если бы эту фантастическую историю частично не подтвердила бы моя дочь, думаю, эта беседа у нас не состоялась. Ладно, отдыхай. Сейчас придет доктор, возьмет кучу анализов, может быть что-то и прояснится.
– С этими словами он вышел из комнаты, а мой соглядатай развел руки, мол, что поделать - закон, снова закрыл дверь на замок.