Винсе

— Это схватка с ним обрушила несколько городских кварталов? — восторженно уточнила Няша.

Корэр в ответ только кивнул, пробегаясь взглядом по всем остальным. Услышав об убийстве мага только Янь остался спокойным, хотя в глазах его промелькнул интерес, но это объяснял ось очень просто. Жердяй как-то подозрительно выдохнул, судя по движению тряпья и блеск у в глазах вор ликовал, а вот Молчаливый наоборот помрачнел, хотя возможно дело было в пробитой насквозь руке, которую Корэр пока не стал лечить, всё ещё не до конца поняв, были ли все прежние действия лишь безобидный проверкой.

Тут вдруг заговорил Жердяй:

— Путешествие в любом случае подходит к концу, а личности вроде меня не стоит светиться, так что пойду я, и так отхватил достаточно счастья.

Корэр высыпав на стол все монеты из мешочка, прихваченного в особняке, так же опустошил небольшой сундучок с золотушками. Разделив всё на пять равных частей, он раздал деньги.

Ария взглядом проследил за уходившим Жердяем, только теперь вспомнив, что видел у Сморока документы, подтверждающие снятие обвинений со всех отрядников. Правда оставалось надеяться, что их наниматель с собой не взял.

— Стой, — потребовал ария, уже принявшись рыскать по всему скромному багажу Сморока.

Поиски его увенчались успехом, только вот в самих документах не хватало подписи нанимателя, как подтверждение, что бумаги подлинные. Но при этом стояли печати правителей большинства значимых государств этого мира…

— У кого-нибудь есть что-то написанное Смороком? — с надеждой спросил Корэр.

На помощь ему пришёл Молчаливый, ничего не произнося и лишь лелея раненную руку, он вышел из комнаты, вернувшись с уже подписанное оправдательной на имя Ремока.

Корэра удивило то спокойствие, с каким воин вновь относился к нему, словно бы ничего и не было. Признал сильного и решил не перечить? Всё-таки это была только проверка? Тогда, получается, он погорячился… Поганое зверьё, признающее лишь власть сильных! А ведь их Имперские поединки чем-то смахивали на принципы местных идти за сильнейшим.

Залив в пишущий стержень, прихваченный из Империи, чернила местных, Корэр аккуратно подмахнул все три оставшиеся документа: Яня, Жердяя и Няши, раздав их отрядникам, проворчал:

— Здесь было Ничего.

Янь тут же злился хохотом:

— А такой у тебя был благородный вид! А ты оказывается обычный мелкий мошенник. Свой!

Не сдержал смешка и Жердяй, вложив на прощание в руку Корэра странную монету, с дырой над царским гербом:

— В память о том, что мы были друзьями, чужеземец. Мы своих не бросаем, братство не забывает добра.

Приобнявший с вором на прощание, Корэр незаметно заколол в складках его балахона обломок Вихря.

Всеостальные решили продолжить путь и Корэр, распорядившись Яню распродать всё, вплоть до оружия покойных соратников, её самой и уж тем более сундука для артефакта, а полученные деньги Молчаливому потратить на скромные запасы еды и обновление оружия, исключительно для перестраховки. Ехать он собирался налегке, и выступить рассчитывал с рассветом, ведь небо уже понемногу начинало желтеть, а дневное светило спешно уползало за видимый край мира.

* * *

Когда все разошлись, Корэр наконец позволил себе облегчённо плюхнуться в кресло. Только теперь он заметил, что бок, раненный Вихрем кровоточил и очередная рубаха уже пропиталась кровью, сочившейся дальше, стекавшей по кожаной штанине и размазывавшейся вслед за переставляемой ногой.

Негромко выругавшись Корэр тут же разделся, оглядев своё измятое, покорёженное тело он ругнулся громче. Весь торс покрывали желтоватые пятна ушибов, рука, плечо которой смял противник в борделе, двигалась почти нормально, лишь иногда клиня. А вот порез всё никак не заживал, как бы Корэр не пытался направить к нему частицы Вихря — клинком удалось восстановить каркас, но ко всем последующим обращения Корэра он оставался глух. Это значило, что рану придётся вновь зашивать, как на корабле, после драки с Ремоком, который удивительным образом умудрился стать другом… Ну хотя бы с ним Корэру может быть удастся встретиться в следующем воплощении или, на крайний случай, в мирах мёртвых.

Промыв рану ария достал швейный наборчик, где было ещё и зеркальце, которому в первый раз он не предал внимания, а вот теперь заинтересовался.

Зашивать себя было больно, мерзко и противно, но Корэр уже успел пережить так много разнообразной дряни, что теперь, морщась и стискивая зубы до побеления дёсен, справился с этой задачей весьма быстро. Его удивляло то, что теперь, когда приходилось чинить себя самостоятельно, он чувствовал куда меньшую боль, чем во время работы Роктвика. Был ли полукровка, притащенный в Империю братом, глумливым садистом или это он, Корэр, теперь просто притерпелся?

Зажимая рану чистой тряпицей, пропитанной его же слюной, Корэр с интересом взглянул на отражение своей физиономии, страдальчески поморщившись. Ему не показалось, волосы действительно почти полностью вернули былую белизну, этой кровавой зачисткой он сумел восстановить энергию потраченную на контракт с планетами и звездой системы, где располагался Империя. Со смертью брата планеты начали распадается, а он оказался единственным, кто сумел занять место хранителя, ведь из-за родственной связи их энергетические фоны оказались довольно схожими. Правда ценой оказались несколько сшодов ходов, на которые уменьшилось время связи его этэ и фэтэ.

Но вот теперь они были восстановлены.

Брат, умудрился подосрать даже спустя два хода после смерти, обратив его акт героического самопожертвования в фарс, извратив это бескорыстное деяние до преступления против законов мироздания.

Теперь Корэр искренне желал, чтобы одноглазый урод оказался жив. Ведь только так он мог окончательно успокоить выродка, без возможности последующего воплощения. Раз и навсегда, окончательно и бесповоротно. Нужно было только найти способ заставить Вихрь пойти против своего же создателя. И как же забавно получится, что Экор подохнет от того самого действа, на которого обрёк никчёмного братца. Получится насмешка как раз в его стиле.

Корэр хотел отоспаться оставшееся время, ведь во сне тело хотя бы не болело, а всё, что он может восстановить, можно исправить и в седле ездовой, но только теперь заметил, что давно уже ощущает ужасный голод, удивительно не вязавшийся с тем фактом, что ещё насколько уров назад тело было накачано энергией под завязку. Да и в целом, раньше он обходился без еды по несколько акь и не испытывал ни малейшего дискомфорта, а теперь желание есть отдавалось болью.

Спустившись в уже начавший заполняться зал постоялого двора, Корэр сумел отыскать свободный столик. Он заказал какую-то жареную зверюгу из обитавших в окрестных лесах, в очередной раз поморщившись от того, как же всётаки до поганого выгодно складывались обстоятельства. Ведь получалось, что смерть Сморока принесла ему только плюсы: оставить Вихрь у себя стало гораздо проще, а в том, что клинок продолжит сопровождать его в дальнейших странствиях сомневаться не приходилось, уж слишком явно меч заявил о своих намерениях и то, чем кончится неповиновение никчёмного Императора. Но ведь и ещё, у Корэра появились деньги, которые он теперь без совестно тратил, набивая брюхо. Вот, совсем недавно он жаловался, что средств осталось всего ничего, как насмешница Судьба подкинула ему самое верное решение проблемы. Не важно, что он таким решением остался недоволен — жалобы рассмотрены и удовлетворены, пусть теперь не возбухает или в следующий раз сам хоть что-то делает для достижения своей цели.

* * *

Ближе к середине ночи Корэр выбрался на крыши, отчётливо понимая, кого там встретит.

Жердяй сидел любуясь копошившимися там в далеке, на развалинах былой красоты, горожанами. Кто-то из них всё ещё отчаянно пытался отрыть хоть малейших остатки погребённого под завалами имущества, другие рыскали в жаждет наживы. А вор сидел, отхлёбывая из бутылки тёмную, вязкую жижу, разящую выпивкой.

Когда Корэр опустился рядом, Жердяй шелохнулся, словно выйдя из оцепенения, тут же протянул арии бутыль, предложив: