Виртуоз

Виртуозное движение палочки - и ковер начал подниматься в воздух. Драко вскрикнул изумленно:

– Эй!
– вцепился в край, и ковер тут же накренился: Драко быстро-быстро отполз на середину. Земля удалялась с такой скоростью, как будто Драко взлетал на метле; но под ногами было не надежное древко, а колышущаяся ткань.

Драко почувствовал, что его вот-вот одолеет морская болезнь. Поттер, сволочь!

Когда ковер перестал трястись, Драко лег на живот и аккуратно свесил голову, заглянув за край. Далеко внизу стоял Поттер, похожий на спятившего дирижера: одну палочку он прижимал к горлу, а другой указывал на ковер, должно быть, поддерживая заклинание левитации.

Драко чуть не стало дурно при мысли, что будет, если Поттер опустит палочку вниз.

– ПРЫГАЙ, ДРАКО, - раздался его голос, усиленный «сонорусом».
– ПРЫГАЙ; Я ПОЙМАЮ ТЕБЯ!

Таких ругательств этот столетний коврик еще не слышал.

– Я ТЕБЯ НЕ СЛЫШУ, ДРАКО!
– звучно сказал Гарри.
– ПРЫГАЙ, У ТЕБЯ НЕТ ДРУГОГО ВЫХОДА. СКАЖЕШЬ ВСЕ НА ЗЕМЛЕ.

Драко посмотрел, сколько до земли, заскулил еле слышно. Ветер раскачивал ковер; Драко попытался подползти к краю и ткань начала нагибаться.

Было страшно, страшно, страшно, страх заполнил все тело, заморозил кровь в жилах. Зубы помимо воли выбили барабанную дробь. Мать твою, Поттер… к дементору тебя под подол!

Драко рывком вскочил на ноги, пошатнулся, взмахнул руками - и прыгнул.

Несколько секунд неконтролируемого полета - точнее, падения, а затем его словно подхватила мягкая волна, подхватила и принесла - к Гарри. «Мобиликорпус».

Гарри обнял его, не давая упасть…

– Палочку, - потребовал Драко.

Получил требуемое, отошел на три шага:

– Ступефай!

Сногсшибательное заклинание приподняло его самого и швырнуло со всей силы оземь. Драко сел, удивленно глядя на предавшую его палочку, обратившуюся против хозяина.

– Отзеркаливание, - объяснил Поттер.
– Я ее заколдовал.

Он подошел и протянул Драко руку.

– А если бы Авада Кедавра… - пробормотал Малфой, сидя на земле.

– Я тебе доверяю, - со смехом сказал Гарри. И, увидев взгляд Малфоя, поспешно предупредил: - Следующие два тоже зеркальные.

– Флорус, - из палочки выскочил букет из трех роз.
– Флорус, - на этот раз получились тюльпаны.

Драко положил букеты на траву и сказал:

– Трюки дешевого фокусника. Розы и тюльпаны - это так пошло…

Он откинулся на землю, раскинув руки, глядя в голубое небо.

– Драко, ты обиделся?
– Гарри склонился к нему.
– Драко, теперь моя очередь прыгать. Пошли!

– Не боишься, что не поймаю?
– спросил Драко, не шевелясь.

После пережитого страха во всем теле была какая-то слабость, словно руки и ноги стали резиновыми.

– Боюсь, - честно признался Гарри.
– Но прыгну.

– Ну и дурак, - только и сказал Малфой.

Через некоторое время Гарри устроился рядом, заглянул Драко в лицо. Голубое небо заслонили обеспокоенные зеленые глаза.

– Ты обиделся?

Драко поморщился.

– Просто люблю смотреть в небо. Ты не любишь?

Гарри повернулся на бок, подпер голову локтем:

– Мне больше нравится смотреть на тебя.

– Мерлин, какая пошлость… - Драко скривился.
– Лучше молчи. А то эстетическое впечатление от твоей физиономии непоправимо портится торжествующей банальностью.

– Не сердись, тебе не идет, - ответил Гарри.
– И это не пошлость. Мне нравится смотреть на тебя. И какая разница, сколько раз эти слова произносили до меня, если я говорю их в первый раз!

Драко помотал головой: ну зачем надо было это начинать!

– Не нужно слов. Не нужно… - Драко взял любовника за руку.
– Просто докажи… - он подтянул к себе Гарри, вцепившись в него не хуже кошки, и выдохнул: - Иди сюда.

Их соединение на природе было лучшим из всего, что у них до сих пор было. Они задыхались, стонали, сливаясь с травой, с землей, с небом. Они были этим летом, и ветром в небе, и солнцем, цепляющимся за верхушки деревьев; были золотящимися листьями, и пусть кто угодно сказал бы, что это пошло, но это пошлым не было.

Пошлыми все делают только слова.

* * *

Первый день рабочей недели был не так уж плох. Для понедельника.

Но не для Зика Мэдривера. Напарник сидел, мрачно уставившись на пергамент перед собой:

– Я отравлюсь.

– Не отравишься.

– О Мерлин, ты хоть представляешь, из чего делают пергамент? Вот представь: я говорю тебе порезать на кусочки твои кожаные ботинки и съесть…

– Они не кожаные. Из кожзаменителя.

– Ха-ха, и как Драко Люциус Малфой, наш молодой перспективный дипломат, допустил это…

– Даже у Драко не до всего доходят руки. И глаза, - Гарри с удовольствием пошевелил пальцами в носках: носки внешне совершенно не отличались от пищащих, но зато не устраивали шум по всяким пустякам.

На столе перед аврором лежал недоделанный отчет о выявленных служебных нарушениях, почти затерявшийся среди бумаг о представлении дела вампира Розье на разбирательство в Уизенгамот.

Вечная, как институт государства, бюрократия. Еще Чингисхан разменял простой взмах мечом, мгновенно решавший все вопросы, на перья и чернила. Но сам он до конца жизни предпочитал махать палочкой и мечом.

– Слушай, Гарри… - заныл Зик, - я умру, и ты будешь в этом виноват. Ты мстишь мне за голубичную наливку? Мелко и недостойно. Ты ненастоящий друг…

– Пиши-пиши, - безжалостно отозвался аврор.

Зик, высунув кончик языка от усердия, приступил к ювелирной работе, заполняя фразой «Долой цинизм» пространство величиной с почтовую марку.

Выписав эти слова сто раз, он сказал удовлетворенно:

– Ну вот. Теперь я умру не от несварения желудка. Теперь я отравлюсь концентрированными чернилами.

– Целители Святого Мунго спасут тебя.

Зик вздохнул и призвал маникюрные ножницы из набора Роутера:

– Твоя беда в том, что ты, как и всякий романтик, готов угробить весь мир - только бы не принимать его таким, какой он есть. Голову на отсечение даю: если бы она в тебя не втюрилась, дементора бы с полтора она сдала тебе своего троюродного дядюшку.

– Но в любви она мне не признавалась, Зик. Смирись с этим - ты проиграл.

– Только формально, - нарезав марку в китайскую лапшу, Зик с отвращением поглядел на черные от чернил полоски.
– Ладно, не поминайте лихом...