Вишня и никотин

– Извини, я просто хотела узнать, когда ты вернешься домой?

Господи, я могу поклясться, что в данный момент он презрительно щурит глаза, скользнув кончиком языка по нижней губе. Он всегда так делает, когда его что-то раздражает или злит.

– С какого хера я должен отсчитываться перед тобой?
– его вопрос ставит меня в тупик, ведь он действительно не должен. Ничего.

– Я просто спрашиваю… - не контролирую свой голос, поэтому тот становится тише. Тереблю пальцами простынь, виновато смотря куда-то вниз.

– Я уже сказал твоим родителям, что никуда не поеду, так что передай им…

– Да нет же, - перебиваю.
– Они уже без нас уехали.

Бросает смешок в ответ:

– Тогда, чего тебе надо от меня?

Прижимаю колени к груди, почесав щеку:

– Просто, интересуюсь, когда ты придешь?

Молчит. И я понимаю, почему.

Потому что это странно. Черт, ну вот почему я не умею останавливать себя прежде, чем что-то сделать? Тру лоб, закусывая губу, когда молчание затягивается. На секунду убираю телефон от уха, взглянув на экран, чтобы убедиться, что Дилан не сбросил.

Откашливаюсь:

– Так, когда…

– Зои дома?
– он вдруг перебивает, но по его голосу я не могу толком понять: раздражен он или просто рассержен.

Ерзаю на месте, кивая:

– Ага.

– С длинноруким мудилой?
– слышу, как он усмехается. Сжимаю губы, скользя пальцами по ступне.

– Ага, - отвечаю, ожидая его реакции.

Господи, эта ситуация больше, чем просто “странно”.

Кто спец в создании неловкости? Конечно, я. Это бесспорно.

Вновь откашливаюсь:

– Так, ты когда приедешь?

– Вообще-то, - почему-то я уверенна, что он нагло усмехается, когда говорит.
– Я дома.

Хмурюсь, моргая:

– Как это? Зои сказала, что не видела тебя с самого утра.

– Пф, мы просто не пересекались. К тому же, я не особо хотел ехать на гребаный прием с твоими родителями, так что просто сидел в комнате весь день. Дверь заперта.

Я подавляю улыбку, которая рвет губы. Тяжесть сразу проходит, и чувствую себя гораздо легче. Выпрямляюсь, убирая локоны волос за ухо:

– А, - непринуждённо тяну.
– Тогда ладно.

– Это все?
– Дилан начинает раздражаться.

Киваю головой:

– Да.

Гудки. Резко.

Хмурюсь, ибо это так похоже на него.

Смотрю на экран, вдруг понимая.

Дилан не спросил, кто я, когда ответил. Из этого можно сделать вывод, что парень сохранил мой номер в свои контакты. Вновь эта чертова улыбка ломает систему, проявляясь на моем лице. Это не совсем правильная реакция.

Мы впервые нормально поговорили. Без издевок, без сарказма, без грубости. Хоть это и была короткая телефонная беседа.

Настроение заметно улучшилось, поэтому бросаю телефон к ногам, вновь схватив в руки тетрадь и карандаш. Начинаю писать.

Кончик карандаша ломается.

Хмурюсь. Наверное, слишком сильно нажимала. Точилка, пару движений, и новый острый кончик готов. Делаю глубокий вздох, вновь поднося карандаш к бумаге.

Щелчок. Надламывается.

Хлопаю глазами, решая, что просто слабый стержень. Продолжаю писать так, но замечаю, что рука еле заметно дрожит. Распрямляю пальцы, поднимая ладонь. Карандаш падает на тетрадь, скатываясь к ногам. Смотрю на трясущиеся пальцы.

Неужели, я так напряжена?

Начинаю потирать руки. Ничего себе. Вновь беру карандаш, начиная писать им на бумаге.

Буквы выходят кривыми. Пытаюсь сконцентрироваться, напрячься, но замираю, чувствуя, как капелька пота стекает по виску к скулам. Моргаю и бросаю тетрадь с карандашом к ногам. Складываю руки на груди, кусая губу.

И как это понимать?

Мне нужно расслабиться.

Вздыхаю, слезая с кровати, и иду к двери. Рука заметно дернулась, стоило мне коснуться ею ручки.

Приди в себя, Чарли. Что за детский сад, в конце концов?

Выхожу в коридор, прикрывая дверь. Думаю, теплый душ поможет расслабиться. Я вообще имею привычку принимать ванну, когда что-то со мной не так в моральном и физическом плане.

В коридоре не горит свет, и я жалею, что не надела очки. Скрип половиц. Странно, раньше я не слышала его. Прохожу комнату Зои. Там тишина. Неужели, уже напились и отрубились?

Комната Дилана. Так же тихо. Думаю, он слушает музыку в наушниках.

“И - идиллия”.

Одной мне на месте не сидится. Открываю дверь ванной, не заглядывая в темноту. Нащупываю выключатель рукой. Загорается свет, и я вхожу внутрь более уверенно. Тяну дверь на себя, делая шаг к раковинам.

Не поддается.

Хмурюсь, оборачиваясь. Дыхание обрывается мгновенно, заставляя пальцы руки сильнее сжать ручку.

Улыбка. Сладкая и приторная.

========== Глава 15. ==========

Я - ноша.

Я тяжесть на твоих руках.

Мысли. Их нет. Я рывком тяну на себя дверь, но выпускаю ручку, когда парень с большей силой дернул дверь на себя. Пытаюсь сохранять самообладание, хотя внизу живота все болезненно сжалось, заставляя меня немного согнуться.

В его темных глазах пляшут чертики.

Он пьян. Определенно.

Делаю несколько уверенных шагов вперед, чтобы покинуть ванную комнату, но Томи закрывает дверь.

Приторная сладость. Ядовитый запах алкоголя, сигарет и одеколона проникает в легкие, и мне кажется, что они начинают высыхать. Сжиматься, оболочка морщится, как и мое лицо.

Боюсь поднять глаза на парня, поэтому тяну руку к двери, но глухой звук его голоса заставляет отпрянуть, сделав несколько шагов назад:

– Чарли, уже десять. Хорошие дети уже видят пятый сон, - делает шаг ко мне.

Я не вижу его лица, ведь до сих пор утыкаюсь взором в пол, отступая назад. Руки напряженно висят вдоль тела, поэтому мои движение выглядят скованно.

– Чарли, - он мурлычет, но это совершенно не сравнимо с приятным мурлыканьем кошки. Его осипший голос заполняет пространство вокруг, и больше я ничего не слышу, кроме него.

– Почему ты еще не в кровати?
– знаю, что его улыбка стала шире, когда я врезалась в бортик ванной позади. Отступаю к стене, по-прежнему смотря вниз.

– Ты у нас плохая девочка?
– эта сладость в его голосе. Она проникает под кожу, заставляя ее бугриться. Прижимаюсь к стене, поднимаю глаза на уровень его шеи. Парень шмыгает носом, приближаясь, и вытягивает руку, которая еле заметно дрожит, опираясь ладонью на стену. Его сальные кудри спадают, прилипая к вискам, а блестящая на свету кожа говорит о том, что он вспотел.