Вкус вишнёвой лжи. Книга 2
Шрифт:
— Окей, — отмахиваюсь. — Как знаешь. Если тебе своего ствола в штанах не хватает, можешь оставить и этот себе.
— Ха-ха, Костян. Ха-ха.
Показываю Максу фак. Поднимаюсь на ноги и ухожу.
— Ты куда? — вдогонку.
— Позвонить.
Если не сделаю это прямо сейчас, то разорвусь из-за мыслей. Уснуть не смогу, с горя отправлюсь погулять и нарвусь на очередное дерьмо. Оно ведь меня по пятам преследует. Вроде, стараюсь не влезать в неприятности, но всё равно ничего не получается. Карма у меня что ли такая?
На кухне прикрываю дверь, чтобы меня не подслушали, достаю мобилу
— Да, Костян, — голос у парня прерывистый и какой-то напряжённый.
Сквозь смешок спрашиваю:
— Трахаешься что ли?
— Типа того, — смеётся. — М… не останавливайся…
— Да, фу, — кривлюсь. — Потом твой парень тебе отсасывать будет, — шучу. — Тема есть. Нужна инфа.
Подхожу к шкафу и начинаю искать хлеб.
— Чё за инфа?
Оборачиваюсь на дверь, чтобы проверить, не подслушивает ли кто, но кроме громкого телевизора ничего не улавливаю.
— Короче, — перебираю пакеты. — Летом, на тусе на пристани, двое мажориков изнасиловали девчонку. Она накатала заяву, но, видимо, либо была бухая, либо было темно, либо просто не в курсах, как их зовут. Хз, короче. Так что, кто именно её там трахнул, она не знает. Зато я знаю, — да куда, блять, этот петуш хлеб запихнул? — Так и вот. Мне очень нужна эта тёлыч. Найдёшь?
— Бля, Назар, это всё равно что искать иголку в куче говна. На таких тусах каждый раз кого-то натягивают.
Чертыхаюсь. Открываю другой шкафчик.
— Лето. Заява. Два мажора. День, когда я раскроил башку сыну депутата. Просекаешь? Думаешь, много людей подали на изнасилование? У тебя же братан в ментовке где-то, пусть дела поднимет.
— Он ДПСник…
— Да мне пох, хоть папа Римский. Так че? Ты сказал, я могу рассчитывать на твою помощь. К тому же за тобой должок за то, что ты меня порезал.
Достаю какие-то коробки, открываю первую: таблетки. Вторую: тоже пачки таблеток. Да где хлеб?! Беру коробку с хлопьями и замираю: она неестественно-тяжёлая для утреннего завтрака. Осторожно заглядываю внутрь, и мир вместе с Рябой уходит на задний план, потому что внутри коробки беспалевно лежит моя пушка. Серьёзно? Макс её сюда спрятал? Вот же дебил…
— Ладно, я поспрашиваю, — смешно хрюкает. — Слышь, Костян.
Не слышу, потому что все мысли занимает слишком манящий ствол.
— Что?
Облизываю губы, ставлю коробку обратно в шкаф и кладу всё на свои места. Сейчас пистолет мне не понадобится, а вот потом… Надеюсь, Макс не решит его перепрятать, иначе без оружия придётся тяжко.
— Ты разобрался с Чиком?
— В процессе.
— Если…
— Ага. Найдёшь девку, очень поможешь. Развлекайся, — отключаюсь.
Закрываю шкафчик. О, а вот и батон… Лежит прямо на холодильнике. Искал одно, нашёл другое, вот она: жиза.
Теперь осталось дождаться информации от Рябы. Найду девчонку, смогу припугнуть Максимова. Тот с радостью согласится помочь с Чиком. Поучается, пушка мне и не нужна? А вот и нет. Ещё как нужна. Но об этом я подумаю позже. Сейчас хочу сожрать бутеры и, возможно, даже завалиться спать.
Надо брать дело в свои руки, иначе пацаны так и будут
мусолить до дыр всё это говно, пока нас итоге не прихлопнет Чик. Может, я и не гениальный стратег, но, кажись, настало моё время. Справлюсь с Русланом, упеку его далеко и надолго, а после откажусь от криминала и начну мирную спокойную жизнь. Не мечта, а сказка…Ложь 17. Костя
«Ложь летит, а истина, хромая, приходит после нее». Джонатан Свифт
Максим Свобода — Соль
Ложь 17. Костя
У меня чувство, словно я опаздываю на чертовски важный поезд, хотя до его отправления есть ещё куча времени. Но, вдруг, часы неправильные или расписание изменили, а я об этом не знаю. Что-то дышит в спину, так и норовит схватить за шкирку и остановить. И хочется ускориться, сорваться с места и рвануть на всех парах, лишь бы не опоздать.
Поэтому я здесь: сижу на скамейке на площадке незнакомого двора и жду. Курю, мёрзну, но домой уходить не собираюсь. Надеюсь, информация Рябы точная, иначе я с него все шкуры сдеру. Ведь именно звонок от него заставил меня прийти сюда и сидеть как дурак в ожидании, когда же эта тян соизволит выйти прогуляться.
— Костян, инфа сотка, — заверяет Ряба. — Брателло нашёл заяву в архиве, но дело у нас в районной не пошло. Его отправили в соседнюю…
Ну, конечно. Преступление-то произошло не на нашей земле. Заявление должно пылиться в участке, где работает Антон Юрьевич. Либо его уже закрыли за отсутствием улик, либо оно в подвешенном состоянии. Я должен был сразу догадаться.
Какая ирония. Всюду меня преследует батя Иры, а сама она лишь отдаляется.
— Но есть имя, — успокаивает Ряба. — Наташа Клинько. Даже адрес нарыл и фотку. Её мои кореша знают, приходила с кем-то из наших девок тогда. Скину сообщением, дальше сам.
— Ага. Спасибо.
И вот я здесь. Курю чёрт знает какую сижку и периодически смотрю на фотку в телефоне, чтобы случайно не пропустить жертву. Чёрные волосы, зелёные глаза. Родинка на скуле. А кожа белая как у трупа. Хотя, может, просто фотка такая. Где только нарыли?
Холодно пиздец. Рук уже не чувствую, мозгов тем более. Есть хочется, горячий душ тоже не помешает. Пару раз ухожу, чтобы купить чай в местном ларьке, но эта срань не помогает. Уже думаю послать всё к херам и прийти сюда завтра, как двери подъезда открывается и на улицу кто-то выходит. В синей куртке, в шапке и с сумкой на плече. Сначала и не узнаю вовсе: на фотке девчонка пухленькая, даже очень, а здесь щёки впалые, осунувшиеся. Из-под шапки торчат не чёрные, а красные волосы. А вот родинка на скуле всё такая же.
— Наташ, — окрикиваю я, надеясь, что не обознался.
Девушка удивлённо впивается в меня взглядом, а после отворачивается и ускоряется. Я собираю все силы, чтобы заставить замёрзшее тело шевелиться. Поднимаюсь на ноги, вязну в снегу, с трудом выбираюсь на дорожку.
— Натах, погоди!
Ещё сильнее ускоряется, того и гляди на бег сорвётся. Блин. У меня ноги ватные, я ж так замёрз, что и не догоню.
— Да не буду я приставать, дубак на улице! Подожди! — твою мать, что за баба пугливая. — Я поговорить хочу! На счёт заявы! — ноль реакции. — Я знаю, кто они.