Вкус жизни
Шрифт:
Кира принесла чай и кофе. Женщины разобрали чашки и на время угомонились.
А у Эммы свои мысли в голове: «Страсть к любви не имеет отношения. Может быть, она даже противоположна любви… Мужчинам, в основной своей массе, духовная любовь так же важна, как и женщинам? Наверное, нет, иначе они не компенсировали бы ее недостаток сексом. Неужели только уют, забота, дети?.. Почему женщина стремится замуж? Чтобы иметь рядом единственного, любимого. Может, она ищет только стабильности? Ее могут дать алименты. Нет, все-таки ради духовной близости... Путь человека к самому себе слишком долог. Иногда он длиной в жизнь. И не всем его удается пройти без потерь».
Опять
Женщины шумно спорили, одновременно участвуя в двух-трех темах, возникающих на разных концах стола. Лена пыталась вникнуть в беседы подруг, но боль в позвоночнике отвлекала ее, рассеивала внимание.
– …Жизнь вообще штука непростая. И радостной ее делать надо нам самим. Никто не придет и не развеселит нас, – задумчиво изрекла Аня. – В школах почти совсем нет мужчин, а праздники у нас все равно проходят весело.
– …Женщины реже, но тоже лгут. Царь Николай умел любить, а женушка, эта хитрая немочка, надула его, скрыв свою наследственную болезнь, которой впоследствии наделила их единственного сына. Я бы такое не простила. – Это Жанна подала голос. – Моя подруга была слепая после детской травмы. Ее муж утверждал, что он тоже слеп не с рождения, но у них родился незрячий ребенок. Как она плакала, как проклинала мужа…
– ...А я когда от маленьких детей боялась уйти даже в магазин, советовала мужу запереться в ванной комнате и там головой биться о стену до тех пор, пока дурь не схлынет, – вернулась к начатому разговору Лиля.
– Помогало? – удивленно спросила Жанна.
– Какое там! Еще хлеще и злее брюзжать начинал. До фанатизма раскалялся – водой не остудишь. Его занудство «по пьяной лавочке» – неизлечимая болезнь. Жить меня учил. Цирк! Я на него войной шла, на улицу выгоняла, чтобы детям нервы не мотал. Тогда он хоть на время затихал. Не предвидела я такого «счастья» с ним, – вздохнув, поделилась Лиля. – Пьяным покалечился, а на мне зло срывал, будто я в том виновата. А я, страшась за его жизнь, умоляла его больше не пить, бегала за ним по буфетам и пивным. Все надеялась спасти. Шиш с маслом. Придет, наврет, наобещает с три короба, а потом опять за свое. Ему же в друзья набивались одни алкаши да подонки. Псу под хвост все мои старания… да еще гнал меня, чтобы не путалась под ногами. Что с пьяного возьмешь?
Нет чтобы ценить, что с ним нянчусь, так еще и гадил в душу. От глупости и главное от эгоизма все это. Как-то, будучи трезвым, бабой назвал. А я его спрашиваю: «Твоя мама тоже баба?» «Нет, – говорит, – она женщина. Она меня родила, у нас одна кровь, и этим мне ближе. А ты мать моих детей. В них твоя кровь подмешана». Я, видишь ли, ему чужая баба. Неожиданная мысль. Не готова я была к ней. Потом, пользуясь логикой слабой женщины, стал обзывать мои мозги куриными. Совсем деградировал. Я понимала, что он хамит, потому что у него не хватает ума ответить мне достойно. Все его отмазки наизусть выучила. Не так уж широк был их диапазон.
– Трус мстит за поругание своих надежд более жестоко, вот в чем штука. Если ему позволить, он может трансформироваться в чудовище. Такое вот, казалось бы, противоречие. Но такова его сущность, – прокомментировала Инна слова Лили.
– Может, и правда глупой была, раз столько лет вожжалась с мужем: нянчилась, жалела, пыталась подстроиться. Мое старание давало ему повод не особо перетруждаться. Когда он незаслуженно обижал меня, я всегда находила объяснение его недостойному поведению, оправдывала. И к чему это привело?.. Нельзя так принижать себя своей любовью. Наверное, мужское качество – стремление подчинить, а наше – уступить. Мы слишком терпимы к мужьям и беспощадны к себе. И еще ради детей мы смиряемся, притихаем, сносим мужские
властные замашки. Тогда-то и возникает в них нечто, плохо вяжущееся с нормальным с нашей точки зрения поведением... Видно, судьба моя состояла в том, чтобы быть обманутой.И почему я всегда несамостоятельных выбирала? Помню, подруга сердилась: «Кому в прислуги подалась? Загнешься с ним. Ему неймется, а ты страдаешь, пытаясь унять, обуздать пьяного дикого зверя, побеждая в себе неприязнь. Свое мужество и порядочность перед ним стелешь. А в ответ только глумливый смех слышишь. Доброе, всезнающее сознание не подсказывает тебе выход их тупика? Разве для него живешь? Задумайся». Потом муж совсем обнаглел, стал грозиться уйти, дверью хлопал. Думал, побегу вслед, заламывая руки, а я сама подала на развод.
Кира про себя удивляется: «За все наши предыдущие встречи Лиля ни разу и словом не обмолвилась о проблемах в личной жизни. А Инна все знала. И о Рите, и даже об Эмме. Она, оказывается, умеет молчать».
«Вот опять Лиля перед лицом своей неудавшейся жизни. И снова сканирует любезную душе русского человека тему пьянства. Терпение с ее стороны, безразличие и агрессия – с его. Попыталась переделать мужа, и что получила? Узнала вкус тоски и одиночества. Осталось только сожалеть. И тем не менее именно такие женщины утверждают, что на их пусть даже необоснованном оптимизме не только семьи, весь мир держится… Разве женщины слишком многого хотят? Жить так, чтобы находящиеся рядом люди были счастливы, чтобы уважали, будь то дети, старики или муж», – думала Жанна.
А Лена, слушая откровения Лили, с наводящей скуку отчетливостью увидела наперед, что произойдет в следующую минуту, о чем еще станет рассказывать несчастливая сокурсница.
– Не стоит воздвигать алтари каждому новоиспеченному мужу, – с жаром воскликнула Эмма.
Инна смерила ее непонимающим взглядом. Она с трудом сдерживала торжествующую улыбку, ее глаза насмешливо говорили: «А одному можно?»
– Да, не свидетельствует такое поведение о золотых россыпях характера Димки. Твоя жизнь – поэма борьбы, покорности и страданий. Запомни, ты не подарок. Тебя должны постоянно добиваться, тебя должны обретать! Ох и отыгралась бы я на нем и потом только бросила! Не позволила бы собой управлять. У меня не забалуешь, – хмыкнула Инна. – …И все же, Лиля, в твоих словах о нем совсем нет души. Не похоже на тебя.
– Устала я, иссякла моя душа, истратилась. Я ощущаю свою жизнь лишь как ошибку, как вечную муку. Все хотят любить так, чтобы обрести целый мир, а не потерять его и заодно себя. Я рада бы сказать о нем что-либо хорошее. Но что?.. Изводили сомнения, но все-таки оставила я мужа, не выдержала его жерновов, когда поняла, что развод – это не конец света, хотя и считала, что в нем всегда проигрывает женщина.
– Ну, Лиля, ты даешь!
– Не дает, а выдает глупость. Подобное утверждение теперь даже у скептиков вызывает улыбку, – быстро отреагировала Инна. – Любовь к мужчине – не единственное содержание жизни женщины.
– Только не так уж много на свете вещей, способных утешить, облегчить жизнь. Любовь, нежность, забота, дети, – сказала Алла.
– …Пусть, думаю, теперь будет счастлив с самим собой, с бутылкой и с дружками. Сколько раз силилась представить его счастье, так и не получилось. Нет, с друзьями все понятно. Их любят потому, что с ними расслабляются, а в семье заботы. Я про водку… Пропал ни за понюшку табаку. Да и Георгий, мой третий, был мне далеко не самым лучшим мужем. Он из тех, что в трезвом виде и в грязи рук не вымажет, и сладкого вволю поест, а в пьяном… Стервец. Умел только обещать. Что же до детей… они ему не нужны были. Ответственность для него – слишком тяжелое бремя. О детях с ним вообще речи не шло. Да я не в обиде. Чужие они ему.