Вкус жизни

Лена чувствовала, что Галя старалась не давать волю гневу. Но она также осознавала, что Галя уже не ощущала той злобы, которую испытывала к насильнику тогда, в те юные годы, когда ей было семнадцать, когда она готова была… В эту тайну была посвящена только она.

– Думаешь, я свалял дурака? Так не к тебе приехал. Кира пригласила. Ты бы уж точно не преминула попытаться выкинуть меня за борт… Я в вашем городе проездом. У меня всего три часа времени, чтобы посмотреть на моих бывших сокурсниц.

Кира виновато опустила глаза не в силах изменить ситуацию.

– Посмотрел и будет! Вали отсюда, – вдруг взвилась Инна. И непримиримо подумала: «Петух облезлый, индюк ощипанный».

– Стебаешься?.. Отстань, – как от назойливой мухи отмахнулся от нее Василий и, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Галка, помнишь притчу «Волшебный камень», ту самую, которую ты читала в шестом классе наизусть на празднике Дня рождения пионерии?

Вольно или невольно, но песня «Взвейтесь кострами, синие ночи» на мгновение накрыла всех присутствующих легким воздушным звездным покрывалом пионерского детства.

– Выделяя в ряду многочисленных воспоминаний только главные события, от чего бы ты захотела отказаться в новой жизни, если бы это было возможно?

– Только от встречи с тобой, – жестко, не задумываясь, ответила Галя.

Умудренные жизненным опытом женщины поняли, что эта фраза расставила все точки над «i» во взаимоотношениях этих двух далеко не молодых людей и определила роль каждого в той давней и, видно, до сих пор не избытой в их душах юношеской истории.

Женщины не знали, как повести себя в такой щекотливой ситуации. Даже хозяйка дома растерялась. «Праздник закончился, не успев начаться», – подумала она.

Никто не предложил Василию стул. А он, похоже, не собирался уходить. Напротив, присмотрев себе освободившееся кресло, он решительно плюхнулся в него. Галя отпрыгнула, как расправившаяся, прежде сильно сжатая пружина, и, набросив на ходу первую попавшуюся куртку, выскочила в коридор. Уж она-то лучше всех присутствующих знала, что другого способа увести Василия из компании, кроме как уйти из нее самой, не существует. Знала и то, как хамски он мог себя повести. Она не могла позволить себе испортить подругам вечер.

– Ты сам уйдешь или помочь тебе… вперед ногами?.. Ты же не настолько безрассуден? – «ласково» поинтересовалась Лена, выдвигаясь на передний план. В ее голосе прорывалось с трудом сдерживаемое волнение.

– Поторопись, Василий, поезд ждать не станет, – напутствовала Инна слегка ошалевшего гостя.

– Уноси-ка отсюда ноги. Яви миру свои ярко-желтые отсвечивающиеся подошвы. Тут тебе ничего не светит. Катись колбаской по Малой Спасской, – зло, сквозь зубы произнесла Мила, нависая сзади своей крупной крепкой фигурой над вжавшимся в кресло, ошарашенным странным приемом, гостем.

– Пора и честь знать, проваливай! – пронеслось по кругу.

Воцарилась напряженная тишина. Стал слышным привычный гул улицы.

Василий вскочил, растерянно озираясь. Женщины молча сдвинули ряды, оттесняя неприятного гостя к выходу. И его уже не забавляла собственная самонадеянность. Может, в его голове промелькнула картина мести всех собравшихся здесь женщин, подруг тех, которых он когда-то обманывал. Наверное, ужаснулся: «Эти… распнут!»…

Педагогика

– …Ой, что я услышала от подруги незадолго до моего отъезда! – возбужденно заговорила Жанна, обращаясь к Ане. – Она из Израиля приехала. Там в некоторых школах детям дают полную свободу. Они в глаза учителю говорят что вздумается, как угодно свободно могут повести себя на уроке, а учитель – молчи! Это просто не укладывается в моей голове. Вряд ли стоит проводить подобные опыты над детьми.

– Я не приветствую крайностей. Во всем нужно чувство меры. И любовь к ребенку должна быть адекватной. Дети еще не умеют ценить людей, но уважать учителя обязаны. Надо учитывать тот простой факт, что если они маленькими не научатся уважать учителя, то, став взрослыми, никого не будут уважать. Этого добиваются реформаторы? Интересно бы узнать, кто выступил инициатором такого жестокого эксперимента над детьми? На какие такие догмы он опирался? Думаю, из этой затеи у них ничего не выйдет, кроме лишней головной боли и взрослым, и детям. Осрамятся, – горячо возмутилась Аня.

«Эти дебаты надолго. Не снять мне их с крючка педагогических проблем», – подумала Лена, привычными движениями помассировала себе шею и смирилась.

– А к чьим советам и рекомендациям ты могла бы прислушаться? – спросила Жанна.

– Есть две-три фамилии классиков педагогики. Но в основном учитель на свою интуицию должен полагаться. Если ему дано. Надо чувствовать, что уместно, а что нет в данной ситуации и с данным ребенком. Любовь к детям, индивидуальный подход и ответственность за их судьбы должны вести педагога по правильной дороге. Без интуиции педагога – грош цена в базарный день всем знаниям заумных великих философов.

…Мы в четырнадцать лет считались взрослыми, социально, физически и психологически зрелыми… Период детства теперь удлинился. Это для того, чтобы ребенок мог понять свои возможности, научился регулировать свои эмоции и действия, смог найти себя и стать полноценным членом общества? – слышалось на другом конце стола.

– Некоторые родители до пенсии нянчат своих отпрысков.

– Надо родителям давать своим детям возможность самим зарабатывать себе на жизнь, если даже они способны их содержать. Так делают на Западе.

…Перемена в школе, а в коридорах тихо. Мы в свое время между уроками на головах ходили, а этих из классов не выпускают, чтобы не шалили. И учителям не надо пузыриться… В детсаду на стульчиках целыми днями сидели, потом в школе за партами… Если на цепи до семнадцати лет держать, так чего же удивляться, что они вялые и безразличные?..

Аня с Жанной продолжали мусолить нескончаемые педагогические проблемы, а Лена заскучала и повернулась к Рите с Милой.

Рита рассказывала:

– …В моем детстве в нашей школе был мальчик, который с завидным постоянством выказывал неуважение к девочкам, так из него не вышло ничего путного. Казалось бы, какая мелочь, перерастет, поумнеет. Не поумнел…

«Педагогика заразна для женщин, как грипп», – усмехнулась Лена.

– А совсем недавно я была в одном лицее на встрече с четвероклассниками. Учительница, не повышая голоса, одними улыбками командовала классом. Дети были активные, позитивные. Даже те, что со слабенькими возможностями – в силу моих теперешних обязанностей их я замечаю в первую очередь – активно и от души участвовали в беседе. Я слушала их и думала: «Знаете ли вы, милые детки, как вам повезло с учительницей?!» А на следующей неделе я побывала в еще одной школе. Одни дети на встрече вели себя вызывающе: сидели, развалившись на партах, говорили с надменно-презрительным видом грубости и бестактности, критиковали всё и вся; другие, собравшись маленькими группками, преспокойно и довольно громко вели посторонние разговоры на глазах у незнакомого им человека и своего педагога. Некоторые ребятишки сидели парами, слегка придвинувшись друг к другу, и, сблизив головы, шептались о чем-то своем, только им интересном, и отвлечь их не представлялось возможным. Я была поражена подобным приемом.