Вкус жизни

– Нет, вы только посмотрите на нее! Побуждаемая честолюбием, камня на камне не оставила от современного школьного образования. Подтверждаю, я согласна с тобой, хотя и с некоторыми оговорками. Ты проявила в этой области недюжинные способности. Пришел и мой черед торжествовать! Талантливые люди могут по достоинству оценить друг друга. Сдается мне, что и до вузовского образования скоро доберешься. Не погнушаешься или, может, хоть его-то под свое крыло возьмешь? Не разочаровывай меня. Блесни еще раз своей эрудицией. Из твоих уст всё звучит так правдоподобно, – рассмеялась Инна. – Не скромничай. Ты сама к себе несправедлива.

«Говоря колкости, Инна испытывает удовлетворение истинного художника слова, любующегося и восхищающегося своим произведением. Наверняка убеждена, что принадлежит к числу самых ироничных», – подумала Лена.

Но Эмма не отреагировала на колючку Инны и продолжила «выступать».

– Я состою в родительском комитете школы. Иногда нагряну в класс как снег в мае, и вижу, что теперь дети друг перед другом не знаниями, а одеждой хвалятся. Одни деньги у них на уме. Ничего делать по доброй воле, как это было в нашем детстве, их не заставишь, не призовешь на помощь. Канючат, философствуют, оговариваются, умниками себя выставляют. Нас за это так бы отщелкали перед всей школой – на всю жизнь запомнили бы этот урок. Видишь разницу? И что тут поделаешь – эпоха перемен, разногласий, разночтений. Хотя какой толк обижаться на время, осуждать его…

Лена оглянулась на Леру. Та сидела с равнодушным скучающим видом. «Наверное, на каждой такой встрече поднимается «школьный» вопрос,– подумала она.

– Раньше мне казалось, что если хорошо воспитывать детей, то и в государстве все будет в полном порядке. А теперь все понятия смешались, – посетовала Лиля. – Конечно, нам не нравился железный занавес, руководство делало слишком много ошибок, но страна была великая. Как можно высокомерно презирать свою Родину? Разве можно отказываться от всего хорошего, что было в нашей истории? Лена, поделись своими соображениями.

Лена в ответ только улыбнулась. А Лиля и не настаивала. Похоже, только из вежливости предлагала подискутировать.

– Мы не замечали особой беспринципности прежней власти, а теперь не строй, а одни ошметки от двух нестыкующихся систем, – печально поддакнула Аня. Лицо ее на миг покрылось мелкими морщинками, за каждой из которых, казалось, таились всяческие несчастья.

– Обычно стоны – защита от зависти. Разве есть чему и кому тебе завидовать? – Инна удивленно приподняла тонкие, ниточкой брови. – Навалились неприятности, и ты, уподобляясь упрямому барану, упорно цепляешься и ревностно охраняешь прошлое, а по сути дела, совсем не знаешь его, живя узким мирком своих детишек. Не дело ты говоришь. Я должна подправить тебя. Не успокоюсь, пока не докажу, что права. Вот ты ратуешь за Союз, но не будет преувеличением сказать, что наша страна давно уже представляла собой шаткое равновесие дружеских национальных связей, – с нехорошей радостью в голосе сообщила Инна. – У русских братство: ты мне брат, я тебе брат. На равных. А у китайцев есть старший и младший брат. И все. А у прибалтийских народов или азиатских мы спросили, что для них значат наши братские отношения? Нельзя пожать руку, если она сжата в кулак.

– Мы всегда помогали народам братских республик. И они не отказывались от помощи, – выложила свой козырь Аня.

– Только кто ее теперь ценит?.. Все больше плохое вспоминают. Да еще и извращают. Русских отовсюду гонят.

– Вспомни, ты разве замечала, что мы дети разных народов? Украинцы, белорусы, татары рядом учились, работали, и никаких конфликтов не возникало. Потому что велась правильная политика дружбы народов.

– Если вместо того чтобы швырнуть в недруга камнем, мы посылаем его куда подальше матом, то тем самым мы делаем шаг к дружбе или хотя бы к перемирию. Это и есть мирное сосуществование, – пошутила Жанна, чтобы прекратить пустые пререкания.

– Инна, ты с азартом и по своему разумению растасовываешь исторические события. Тебе отрадно знать, что великая страна «накрылась»? Забыла, что мы сильны единством? Тормози! Ты против дружбы народов? Дело в твоей голове уже дошло до естественного развода братских славянских народов? Ты поддерживаешь развал? Мне надо понимать твои слова буквально? Продолжай. Может, я на самом деле узнаю для себя что-нибудь новое, – вспыхнула Аня и повернулась к Лиле, будто ожидая ее одобрения. Той ничего другого не оставалось, как вступить в разговор. Но Инна перехватила инициативу:

– Ах, Анечка, разбила меня в пух и прах!.. Великое братство великих народов! В мечтах мы всемогущи… Я имею в виду именно то, что сказала. Не забывай, интеллигент определяется способностью к критике и самокритике.

– Шаткое равновесие ты в бреду или в приступах ясновидения замечала? – искренне обиделась за свои интернациональные чувства Лиля.

– В Прибалтику часто ездила отдыхать. Я слишком хорошо помню то время, чтобы глупо восторгаться им. Это вы, по гроб жизни обязанные Родине, имея сильно усеченное мировоззрение, жили как в башне из слоновой кости, ничего не замечали и смотрели на все происходящее вокруг сквозь розовые очки своей благодарности. Не видели даже того, что наши выборы были шахматным полем с одним королем. А может, не хотели замечать? В университете до изнурения просиживали за учебниками, на работе не поднимали глаз от проектов, а сейчас внуки заполонили вас полностью…

Неожиданно мешки под глазами Инны выступили резче и добавили ей лет десять. Женщины тактично сделали вид, что не заметили в ней мгновенной перемены. Лена напряглась: «Завидует Инна тем, у кого внуки… Инна то застывает, откинувшись на спинку стула, будто в голове ее мутится от отчаяния или жестокой глубинной боли, а то вдруг мечется, злится… точно в ожидании неизбежного избавления. Но оно приходит лишь в случае… конца. И тем горше, бессмысленнее ее маята. Разве она заслужила, чтобы так рано падать в пропасть, во тьму?.. О чем это я? О ком? О себе… Может, у нее не так все плохо, судя по внешним данным?..»

– Можно подумать, что на Западе их «короли» что-то решают… И ты, Инна, ничем не обязана стране… Только ты у нас всегда была продвинутая – главная карта в любой игре! – всё и вся понимала и никогда не теряла почвы под ногами. Вбила себе в голову невесть что и других заводишь. Опять принялась за свое, – раздраженно, но как-то неуверенно махнула рукой Лиля. В глубине души она чувствовала себя не совсем правой, и хотя обида подталкивала ее оскорблять, ей не хотелось задевать больные струны Инны. В этом она была выше своей своенравной сокурсницы.

– Племянник моего мужа – он военный – не счел возможным присягнуть желто-голубому флагу и стал российским безработным. Карьера обрубилась, квартира накрылась. Кое-как выкручивается. В бизнес подался. Знания в военном училище получил солидные, везде можно найти им применение, – вклинилась в разговор Жанна, желая ослабить накал беседы. Она уже поняла, что Ане не удастся успокоиться до тех пор, пока кто-нибудь, более уверенный, не поддержит ее или не остановит.

– Перестройка катком прошлась не только по военно-промышленному комплексу, – заметила Галя. – Только на гражданке манна небесная в наш паек и раньше не включалась. Не сыпалась она нам с неба.

– А ты намеревалась всю жизнь находиться в утробе Родины-матери и чувствовать себя в полной безопасности? Понимаю, все подсознательно стремятся к стабильности. Только за счет чего?.. – покровительственно спросила Инна.

– Не бойтесь, девчонки! У страха глаза велики. Это СМИ раздувают каждый негативный факт, нагнетая обстановку. Были времена и трудней, а Россия развивалась. Но это, конечно, не снимает ответственности власти перед народом за принимаемые решения, – сказала Мила и понимающе переглянулась с Галей.