Вкус жизни

Разве что в отместку? Злопамятная. В таких случаях отпускает тормоза. Припомнит все свои унижения и не успокоится, пока морально не добьет. Но Аня не может никому напакостить, не станет никого подстрекать, науськивать. Как о ней говорили на первом курсе? «Наивная, но не глупая. Молчаливая, но не бессловесная, и все-таки такая беззащитная!»… И этикой Инна себя не утруждает. Не верю ушам своим», – удивилась Лена.

Она погрузилась в свои печальные мысли и отвлекалась тем, что пыталась по фотографиям в альбоме воспроизвести в своем сознании жизненный путь очередной сокурсницы, поэтому-то и не пустилась в догадки для расшифровки слов подруги детства, а только лишь удивленно поглядела на нее поверх очков. Она еще в молодые годы, учась в аспирантуре, научилась отключать свой внешний и внутренний слух для того, чтобы сосредоточиться на главном. А в разговоре подруг юности, как ей казалась, сосредотачиваться было не на чем. Интереснее было углубляться в составление сюжетов. «Старые фотографии дают мне ощущение подлинности событий. Они точнее слов», – удовлетворенно думала Лена.

А Лиля, не заметив состояния Ани, озабоченно и сокрушенно продолжала свою беседу с Жанной:

– Молодежь теперь одной ногой в Интернете, другой в дерьме. Надо меньше показывать по телевизору сцен насилия и больше объяснять детям, как губительно влияние язв нашего общества на молодые умы, чтобы они боялись их пуще семи смертных грехов. А то ведь там, где мы видим трагедию, пресса ищет скандалы и скандальчики.

– Они лучше бы занялись борьбой с игровыми автоматами, развращающими молодежь. Органы правопорядка притоны обнаруживают, вроде бы закрывают, а они опять как Фениксы возрождаются из пепла. Пусть бы рапортовали в газетах о действительно свершившихся фактах, а не о липовых, вот тогда бы их усилия приносили пользу, – с величайшим презрением в адрес третьей власти отчеканила Инна.

Вошла Кира с еще одним альбомом фотографий.

Стенанья долгие тлетворны

Лену опять привлекли стоны Ани.

– …Как же мне принять это новое «счастье», когда за один день тебя несколько раз обманут и лапшу на уши навешают, ни за что ни про что обругают?.. – тянула «похоронную мелодию» Аня.

– Хочешь новый анекдот из Интернета? «Кто в этом году навесил народу на уши самую длинную лапшу? После чьего посещения храма мироточила икона?..» – азартно прервала Инна Аню.

– Погоди, дай досказать. Невольно появляется мысль, что большинство людей у нас понятия не имеют о добром отношении друг к другу. Уважают только начальников, да и то если боятся. Произошло невероятно быстрое окостенение душ. А раньше я считала, что сострадательность из русского народа ничем не вытравишь, что оно в нем запрограммировано на генетическом уровне.

Так и хочется крикнуть: «Очнитесь, бессовестные, пробудитесь, безразличные! Получается, вы отвоевали свободу свинцу, а не уму и душе. Это ужасно, чудовищно!..»

Аня кротко посмотрела на Лилю сквозь тусклые круглые очки, казавшиеся огромными на ее сероватом узеньком лице.

– Насчет генетической сострадательности ты права. Она есть в нас. Купил недавно мой друг сыну однокомнатную квартиру, а тот долго не заселялся. И когда он наконец переехал, соседи стали нещадно донимать его придирками, мол, богатеи накупают себе квартиры и не живут, а нищие на улицах погибают. Проходу не давали ему! Вот я и провела эксперимент. Запустила утку, будто бы этого молодого человека невеста бросила перед самой свадьбой, поэтому он теперь один живет. И что ты думаешь? Больше его ни разу не тронули! А ты говоришь, окостенели, – улыбнулась Лиля.

– С какой бедственной быстротой нахлынули перемены! Какова модель будущего нашей страны? Незавидная судьба стариков, неопределенная – у молодых. Не упустили бы главного. При бездействии и при попустительстве проблемы падают, как снег на голову, а ведь их можно было бы предвидеть и избежать. И совершенно бесспорно, что тогда бы поддержка народа была гарантирована. Ну… а тут еще эти иммигранты, согласные на любую работу на любых условиях, лишь бы платили. Видно, дома и не к такому привыкли. Надо задуматься о границах применения западного опыта. Америка принимает только умных и богатых, а мы подбираем даже тех, кто не нужен в своих странах. И они нередко пополняют ряды преступников. Без иммигрантов нашей экономике, может, и трудно, но и с ними – пропащее дело. О столь серьезных для нашей страны вещах мы должны сто раз подумать, прежде чем принять решение. Не навредить бы себе.

– Я тоже так думаю. Просто я хотела убедиться, что не я одна с беспокойством смотрю на эту проблему.

– Опять всех одной поганой метлой метешь, – защитила приезжих Рита. – Не забывай, иммигранты, как правило, из наших бывших братских республик.

– Наша беда в крайностях. Надо не мешкая повысить требования к прибывающему контингенту, иначе социальные проблемы так встряхнут нашу страну, что мало не покажется. Вспомни Францию. И законодательство у нас дырявое, и полный беспредел в силовых структурах, – снова печально и бесстрастно заговорила Аня, безвольно сложив руки на коленях, будто бы позабыв прежние обиды или примирившись с мыслью о неизбежности присутствия Инны. Ее личико от причитаний еще больше заострилось и посерело.

– Смотри, не увязни в рассуждениях. Не отпускают тебя проблемы... или сама их не отпускаешь? Умеючи обосновать можно что угодно. Не продолжай. С тобой все ясно. Ах ты, святая ясная душа! Провинциальность тебе давно бы надо изжить... Совершенство на небесах – призываю в свидетели Всевышнего, – а в жизни все больше некрасивое, но естественное, – лениво, с некоторой долей участливого сарказма сказала Инна. И добавила, пряча улыбку:

– Не стоит стараться становиться совершенной. Это так портит характер! А может, не устоять мне перед искушением и поучиться? Разве что у тебя, Аня, проконсультироваться по этому вопросу? Но к тебе не подступиться. Ты всегда в окружении свиты детей.

«Нет у Инны ни чувства превосходства, в котором ее часто обвиняют, ни недоброжелательности. Шутит она так, пожалуй, не совсем корректно – это правда», – опять мысленно защитила Лена подругу.

– Это было бы кстати, особенно если вспомнить о небесах, – совершенно неожиданно весело подыграла ей Жанна.

Возможно, она таким образом хотела закрыть тему. По крайней мере, результат был именно такой. Инна почему-то с неожиданной легкостью позволила себя остановить, а ведь ее нелегко расположить, одарив пустяшной шуткой или примитивной лестью. Но Инна замолчала, потому что просто подумала: «Вываливает всем все про себя и воображает, что так и надо. Достала своими страданиями. Оно, конечно, каждому своя болячка больнее всего».

А между тем Аня наклонилась к Жанне и тихо, стараясь голосом расположить ее в свою пользу, спросила: «Инна не видит никаких препятствий для своих шуточек, и ты издеваешься? Хоть ты не ухудшай моего и без того не очень хорошего настроения. Дай хоть одним словом понять, что ты на моей стороне и пусть не во всем, но признаешь мою правоту». И та совершенно искренне прошептала ей в ответ: «И в мыслях не было шутить над тобой».

«Я не так чтобы уж очень огорчена нападками Инны, но все же…» – пробормотала Аня невнятно и умолкла.

«Самое интересное наблюдать за взаимоотношениями не между мужчиной и женщиной, а между женщинами или между мужчинами», – подумала Лена, не вникая в суть разговора подруг, и улыбнулась своей мысли.

Кира вздохнула с облегчением и нырнула в кухню хлопотать у плиты.

Аня, успокоившись, опять заговорила.

– …А современное образование? – слышит Лена, с трудом оторвавшись от беседы Аллы с Лерой. – Поступила у моей приятельницы внучка в московский вуз на бесплатное отделение, а за квартиру надо столько платить, что всей семье не собрать такой суммы. И как тут быть?.. А вдруг откатимся назад? – неожиданно осторожно спрашивает Аня. – Вот и муж моей приятельницы шутит: «Вернусь с рыбалки, а флаги уже сменили»…