Вкус жизни

На моем соседе можно было изучать отсроченные пролангированные последствия военных действий в Афгане: неврозы, психозы, клаустрофобию, навязчивые сны, склонность к суициду, непреклонный нравственный максимализм, неспособность вписаться в жизнь на «гражданке». Его друг-врач лечил афганских детей, а потом их отцы у них же на глазах убили его и тех, кто ему помогал. Сосед отомстил за товарищей… автоматной очередью. Солдатами не рождаются… И при чем здесь литературные представления о чести, порядочности и преданности? Противостоять войнам, не убивать себе подобных – вот что делает нас людьми… Всем нам дурили головы. В рабстве все равны, даже если рабу говорят, что он главный. Так вот и прошла жизнь в постоянных заблуждениях.

– Американцы тоже воевали во Вьетнаме. И там происходило чудовищное, бессмысленное истребление людей, – тихо напомнила Аня, потупив глаза.

– Защитница хренова... Расчувствовалась, расплакалась по социализму! Не надоело умиляться и слюни до полу распускать? Социальный миф может быть опасным. Жить в сказке-мифе нельзя. Нет, мы, конечно, старались, прикармливали соседние государства, удерживая таким образом сторонников и «братьев», не раскручивали маховик террора… вот только с Венгрией, с Чехословакией и с Афганистаном промашки вышли…

Не забывай, твой социализм тирана Сталина породил. Вспомни задавленные при нем налогами деревни. Что помалкиваешь? Боишься на старости лет разочароваться, – ехидно провозгласила Инна.

– Не все, но многое понимали про Сталина, только ничего не могли поделать. Умоляю, давайте оставим этот спор для более подходящего случая, – призвала подруг Аня.

– Хватит перечислять недостатки! Я о хрущевской оттепели говорила. Сталин – неоднозначная фигура, но он находился под сильным влиянием своего гадкого окружения. Того же Берии. Вот кто клещ и ублюдок. Он всех шельмовал! – занервничала Лиля.

– Нашла крайнего! Глубоко засели в подсознании мифы недалекого прошлого. Может, организуешь клуб приверженцев вождя народов? Мне озаботиться заранее, чтобы попасть в его члены?

– Где будет этот клуб? – заволновалась Аня, не поняв иронии.

– В Магадане, – съязвила Инна, вспомнив анекдот на эту тему.

– Прекрати издеваться. Не люблю я Сталина, – взмолилась Лиля. – Берия, между прочим, многое сделал в организационном плане для создания атомной бомбы в России.

– Я отказываюсь тебя понимать. Ты имеешь в виду шарашки? – зло отреагировала Лера, родственников которой черным крылом задели и тридцать седьмой, и сорок седьмой годы. – Некоторые люди не прощают сделанных им благодеяний… ты догадываешься, о ком я… таких надо чувствовать спиной… Он занимался исключительно «предателями» Родины, чтобы оправдать свое преступное существование… Или мы тоже, как и наши родители, при Сталине получили ожог памяти?

– Не ставь, Инна, пожалуйста, знак равенства между социализмом и сталинизмом с его бессмысленным режимом устрашения. В отношении «мудрой политики партии и гениального вождя – отца народов» у меня нет иллюзий. И не лопаюсь я от гордости, вспоминая его национальную политику. Собственно, самое страшное – не сам Сталин, а его метод… Как писал Достоевский: «Вариант управления страной». Помнишь: офицер, кажется, бил ямщика, а тот бил свою жену. И это было не раздражение, не обида на офицера… Она видела, как его били… В этом трагедия расправы. Или еще пример. Досталось крупному начальнику на орехи, и он начинает гнобить заместителя, а тот того, кто ниже его стоит, кто слабее. И так по цепочке…

– Не заговаривай мне зубы психологией и демагогией. Я далека от всего этого. Ты еще скажи, что Сталин выполнял великую миссию душителя революционного духа, как Наполеон, Кромвель и ему подобные…

Лена запустила пальцы в свою густую шевелюру и принялась растирать кожу головы где-то ниже затылка. Ее утомляли все эти пустопорожние разговоры. Всем своим видом она словно давала понять, что эта тема, как, в общем, и все остальное, ее мало интересует. Прошлое для нее было прозрачным. Да и настоящее на ближайшие десять-пятнадцать лет она представляла достаточно четко, хотя не во всем однозначно.

– И скажу. Ни у кого нет права губить чью бы то ни было жизнь.

Кира, непричастная к спору, выхватывала из разговора только отдельные моменты и с вялым интересом стороннего наблюдателя выжидала, чем все закончится.

– …А твой капитализм Гитлера вознес. Или ты об этом безнадежно забыла?

– Зачем насильственно изыскивать и извлекать аналогии и проводить параллели? Зачем искать переклички эпох и их главных действующих лиц?.. Теперь не разобрать, что достоверно, что нет, – отмахнулась Аня, не желая вызывать в памяти тяжелые годы детства. (К началу войны ей было уже семь лет).

– Так или иначе, но невозможно избежать неприятных ассоциаций с Гитлером, – поддакнула Жанна Лиле.

– «Надо, Вася, надо» извлекать аналогии. Помнишь крылатую фразу из фильма про Шурика? – рассмеялась Инна.

Шутка не позабавила присутствующих. Напротив, они как-то погрустнели и некоторое время не могли освободиться от неуютного ощущения зажатости.

– Хоть и говорят, что всякая параллель рискованна, но не всякая бессмысленна, – парировала Лиля. – И это наводит меня на мысль, что общественный строй здесь ни при чем. Ты согласна с тем, что злой гений может появиться в любой политической среде, в стране, где люди безразличны? Не здесь ли зарыта собака?.. Ни один народ не заслуживает ни Гитлера, ни Сталина! И это, черт возьми, мое решительное мнение, – снова вскипела Лиля.

«Какое именно замечание Инны привело Лилю в ярость, которую она даже не сочла нужным скрывать?» – озадачилась Лена.

– Лиля, оставь эту тему сведущим людям, – мягко попросила Кира.

– «А в Америке негров линчуют», – злорадно напомнила Инна навязшую в зубах фразу из детства только затем, чтобы не выпасть из разговора. – …Твое мнение! Ха! Муха изображает мухобойку. Или паука?

– …До сих пор не пойму, почему с печалью и с какой-то неизбывной тоской плакали по Сталину простые люди? Это были слезы по Хозяину рабов, приученных к многовековой зависимости от барина? Они боялись чего-то еще более страшного? – осторожно спросила Аня.

– Системы они боялись, – презрительно хмыкнула Инна.

– Угодничать можно заставить, но плакать… крепко сомневаюсь, – не удовлетворилась ответом Аня.

– Может, люди не слышали о Гулаге? – предположила Лиля. – Я ничего не знала, пока не прочитала Солженицына.

– Или слышали, но не хотели знать… – буркнула Инна.

Алла отвлеклась от разговора с Леной и задумчиво произнесла:

– Как интересно современное сознание выстраивает отношение к прошлому.

Кира заметила, как на ее лице мелькнуло выражение, которое она обычно приберегала для тех немногих, которые умели ее понимать и ценить.

– Современный человек, благодаря феноменально быстрому развитию техники, события воспринимает и понимает глубже и шире, – сказала Лера.

– А я считаю, что разночтения в понимании нашего прошлого – это результат отсутствия консолидированной государственной версии по многим существенным вопросам, – заявила Рита. – Даже об интеллигенции говорят разное: то она «соль земли», то ее лучшие представители – лишние люди… Сейчас мы не только в этом вопросе хромаем. Отсутствует профессионализм во всех областях нашей жизни…