Власть книжного червя. Том 4

— Я думаю, что, если ты не совершишь какой-нибудь ужасной ошибки, преданность Дамуэля и Филины никогда не ослабеет. Однако ты не должна думать, что подобное отношение может быть применено к другим средним и низшим дворянам.

— Если ты настаиваешь…

Я хотела оправдать взятие Родерика в свиту, использовав для этого уязвимость Эльвиры — её любовь к легендам о Фердинанде, — но это мое намерение, как стало очевидно, обернулось против меня самой. Вместо этого она предупредила меня, чтобы я не доверяла другим так легко, довольно ясно намекая, что я не должна была брать его в вассалы.

— Кроме того, есть такое правило-платить представителям противоположной фракции около шестидесяти процентов от того, что вы заплатили бы кому-то из своей же фракции, — сказала Эльвира. — Затем эта сумма еще постепенно увеличивается в соответствии с их усилиями.

— Подожди, что?

— Ты символически демонстрируешь справедливость, расплачиваясь с представителями противоборствующих фракций и в то же время демонстрируя фаворитизм по отношению к своей, ставя людей в такое положение, когда они чувствуют, что переход в твою фракцию выгоден для них. Нет смысла заявлять о принадлежности к какой-либо фракции, если ко всем относятся одинаково. Не говоря уже о том, что никто из твоих союзников не будет в восторге от того, что с ними обращаются так же, как с их противниками. Ты слишком мало ценишь свою фракцию, но если ты не научишься разбираться в политике, то очень рассердишь своих нынешних союзников.

Сколько же из моих действий в Королевской академии просочилось наружу? Ни Сильвестр, ни Фердинанд не выговаривали мне за эти действия.

— Тебе кажется странным, что я знаю такие подробности о твоем пребывании в Королевской академии? Рихарда дала свой отчет после того, как ты уехала в храм. Учитывая постоянное отсутствие Хиршур и её ненадежность, мы сейчас обсуждаем, не послать ли кого-нибудь еще, чтобы помочь управлять общежитием.

— Новый управляющий..? — Переспросила я.

В прошлом Эренфест вызывал очень мало интереса у других герцогств, поэтому его лидеры предсказывали, что мои товары вряд ли получат широкого распространения в течение моего первого года, независимо от того, как сильно бы мы их продвигали. И все же допущенные мною ошибки привели к тому, что у меня сложились непредусмотренные отношения со всеми самыми могущественными и влиятельными людьми в Королевской академии: профессорами, кандидатами в эрцгерцоги из великих герцогств и даже членами королевской семьи.

Эренфесту требовалось как можно больше информации о высших герцогствах до Конференции эрцгерцогов, но Хиршур, рьяно изучающая Шварц и Вайс, сейчас была совершенно бесполезна в этом отношении.

— Кто-то в конце концов предположил, что нам может понадобиться человек в Королевской академии, чтобы сообщать о каждом твоем действии, — заметила Эльвира. — Этим кем-то, конечно же был лорд Фердинанд.

Это и есть тот самый “незначительно более неприятный” план на случай непредвиденных обстоятельств, о котором он говорил?! Назначить кого-то в Королевскую академию, чтобы контролировать меня?! Это не незначительно более неприятно; это намного более неприятно!

Пока я в отчаянии баюкала голову обхватив её руками, Эльвира снова опустила глаза на бумагу с подробностями легенд о Фердинанде и мечтательно вздохнула. — И все же, подумать только, о лорде Фердинанде все еще так судачат в Королевской академии…

— Действительно. Я была так же удивлена, как и ты, — сказала я. — По словам тех, кто собрал эти сведения, нынешняя ситуация такова, что люди из других герцогств знают о Фердинанде больше, чем дворяне из Эренфеста.

Как оказалось, мало кто в Эренфесте открыто обсуждал Фердинанда с тех пор, как он отправился в храм. Дамуэль уважал его, но большинство нынешних студентов даже не знали о его существовании. Большинство студентов в общежитии Эренфеста скептически смотрели на истории с участием Фердинанда, утверждая, что они были преувеличены или даже его имя было просто приписано к свершениям других людей. Я должна была признать, что даже я не могла сказать, были ли эти истории правдой.

— Почему они знают гораздо больше, чем мы? — Вопросила я.

— Оценки лорда Фердинанда были так высоки, что он заслужил гнев леди Вероники. Все в Эренфесте боялись упомянуть его в разговоре, — сказала Эльвира, печально опустив глаза.

Фердинанд не был сыном Вероники по крови, но его крестили как сына эрцгерцога и сделали кандидатом в эрцгерцоги. К тому времени, когда он крестился, две дочери Вероники уже были выданы замуж за других герцогов, и в Эренфесте оставались только двое кандидатов. Если что- то случилось бы с Сильвестром, Фердинанд по умолчанию становился следующим эрцгерцогом

и даже если этого не произойдет, его оценки были достаточно впечатляющими, чтобы его имя было известно во всех других герцогствах. Сильвестр, между тем, имел нулевую мотивацию и обычно оставлял свою работу на выполнение Фердинанду.

Другими словами, у Вероники было более чем достаточно причин опасаться прихода к власти Фердинанда.

— Она с самого его крещения жестоко обращалась с лордом Фердинандом, но ее жестокость только усилилась, когда предыдущий эрцгерцог заболел. Чем больше способностей и великолепия проявлял лорд Фердинанд, тем суровее она обращалась с ним. Никто не мог вмешаться и помочь ему. В конце концов лорд Сильвестр посоветовал ему бежать в храм.

Это кое что напомнило мне — я слышала, что, поскольку Фердинанд вошел в храм незадолго до смерти отца, он не смог присутствовать на похоронах как его сын. Мысль о том, что он даже не смог увидеть его в последний раз, действительно заставила Веронику казаться неоправданно черствой.

— Если бы он остался в замке подольше, он смог бы увидеться с отцом после смерти… — вздохнула я. — Мне так жаль Фердинанда.

Эльвира немного помолчала, прежде чем ответить: — Скорее всего, он видел его после смерти. Официальное объявление о смерти было сделано вскоре после того, как лорд Фердинанд вошел в храм, так что мы можем заключить, что он действительно поднялся по высокой лестнице незадолго до этого.

Оказалось, что похороны эрцгерцогов проводились после конференции эрцгерцогов. Об их смерти сообщили на конференции, а похороны проводились после того, как выбранный следующий эрцгерцог возвращался в герцогство. На похороны прибывали эрцгерцоги и аристократы из соседних герцогств, поэтому для сохранения трупа использовалась магия остановки времени. Это приводило к тому, что иногда между самой смертью и датой ее публичного объявления проходили значительные промежутки времени, поэтому Эльвира предположила, что Фердинанд мог видеть тело.

По крайней мере, я очень на это надеюсь.

— И теперь лорд Фердинанд может жить полной жизнью, не скрываясь от благородного общества, — сказала Эльвира. — Это все, чего я только могла желать.

— Почему ты так привязана к Фердинанду, Матушка? Сейчас все может быть по-другому, но разве не опасно было публично поддерживать его в прошлом? Если предположить, что Вероника действительно подвергла Фердинанда столь сильной как вы рассказывали опале, оказание ему хоть какой-то поддержки, наверняка заслужило бы её неудовольствие.

— Возможно, мне следует объяснить это тебе подробнее. Это не особо большой секрет, но,

учитывая, что в деле замешаны лорд Сильвестр и лорд Вилфрид, я не знаю, стоит ли говорить об этом. Ох… — сказала Эльвира, положив руку на щеку и слегка наклонив набок голову.

Оттилия воспользовалась этой возможностью, чтобы вступить в разговор, печально опустив глаза, пока освежала наш чай. — Леди Эльвира тоже подверглась опале со стороны леди Вероники.

— А ты? — Спросила я.

— Видите ли, моя мать была старшей сестрой леди Вероники, хотя мать у них была не общая.