Властелин бумажек и промокашек

– Правда, - пошутила Мария Фёдоровна, - только я все равно тогда не умела читать. Вы читали сказки?

Немного суетясь АПешечка доложила, что прочитали "Гадкого утёнка" с целью выяснения истинных причин и ареала миграции пернатых. Затем по просьбе Жорика, что-то про маму, читали "Принцессу на горошине".

В советское время сказку считали иронической, - вспомнил Химик.

Обычный стресс-тест на настоящую принцессу, - произнес Историк, - был бы необычный - горошина фигурировала не одна и не под периной, а на ужин.

У нас был День скворечника, - отрапортовал Николай, - мы сделали две штуки для зимовки отставших и больных пернатых. У Володьки вышел самый красивый. У Жорика самый вместительный.

– Поэтому на твой не хватило материала, Ники?
– посмеялась глазами Мария Фёдоровна.

Это был бы самый безрассудный поступок в моей жизни, - подтрунил над собой Николай, - начать работать. И не для людей.

Вместо ответа Мария Фёдоровна вгляделась в него пристально, и Историк мгновенно себя проклял: перегибаю, уж слишком ехидная шутка для особы королевской крови.

– Ники ты же сам всё придумал, - заступился за брата Жорик, - и достал инструменты.

– И залез на дерево, как самый ловкий, чтобы их повесить, - подтвердил Володька.

– Тоже мне работа, - подумали синхронно Историк и Химик, но для мальчугана, главным достоинством которого до этого была умильная мордашка и знание молитв - это был триумф самосовершенствования.

К такому же выводу пришла Мария Фёдоровна, прижав Николая к себе и чмокнув в гладенький лобик.

– Ну что, коллега, куем рубль не отходя от мамки, - выдал Историк.

– Даешь пять, - несогласился Химик, - на всякий случай.

– A ту лярэ инципэ (начни со своего очага, лат.), - заявил Николай, - маменька, я хочу больше знать об истории нашего дворца и окружения, о том как мы вознаграждаем своих преданных слуг. Позвольте мне поэкскурсировать с ребятами по дворцу?

– Хорошо, Ники, - Мария Фёдоровна приподняла брови, - с Александрой Петровной?

– Не хотим отрывать время от занятий, - сказал Николай, - пусть это будет в свободное от уроков время. И позвольте, проводить вас, маменька, до кабинета?

Очень толстый намёк, что ему надо наедине переговорить с цесаревной.

– Ники, - благосклонно проговорила Мария Фёдоровна, - Хиз грейтнисс вайд, хис вил из нот хис оун. Возьми меня под руку, мой кавалерственный сын.

– Што?!
– запереживал Химик, - английский-то мы не учили!

– Это из Шекспира, - успокоил его Историк, - великие в желаниях не властны.

Николай гордо зашагал под ручку с мамой к лифту, этому антуражному монстру, ручному подъемному механизму Аничкова дворца, что тянули двое солдат.

– Я помню как в прошлом году летом, мы сидели с Жоржиком в Белой комнате для рисования в Фроденсборге, - сказал Николай, - был дивный вечер и бонна читала нам сказку от Ханса Андерсена. Потрескивал стенной камин сбоку от нашего столика. Пламя кидало причудливые отблески на угловые часы и казалось само время горит. А бонна все читала и шевелились тени на стене. Было так уютно, что когда ворвалась ты, вернувшаяся с папой после прогулки мерещилось, что вы спугнули сказку. Но ты обняла нас, усевшись на леопардовом диване, а папка сел в ногах, слушая бонну и стало ясно настоящая сказка только начинается.

Он перевел дух.

– Я знаю как на самом деле назвал свою сказку про вас, мама, Ханс Андерсен, - произнес Николай, - Де ниэ Орхундрес Муса (Муза нового века, дат.)

– Маленький льстец, - довольно ответила Мария Фёдоровна, - говори уже, что случилось? Я еще не настолько стара, чтобы провожать меня до кабинета.

– День рождения у Володьки скоро, - бухнул сразу Николай, - хочу его, как верного товарища, наградить томиком Александра Дюма.

– Дело верное, подарок нужен, - согласилась Мария Фёдоровна, - от слов расти большой, тянись верстой, прибытку не будет. Десяти рублей достаточно, Ники?

– Да, - сказал Николай, - спасибо, ты всегда меня понимаешь. И склонившись к ее руке обозначил поцелуй.

***

Буфетчик Илья Захаров был похож на молодого Стива Мартина. Высокий блондин с зачесанными назад волосами, уложенными маслом. В глазах вместо смешинки - почтительность. Левая рука машинально теребит нижнюю пуговицу на темно-синем фраке зильбединера. Правая угодливо показывает местные достопримечательности.

– Волнуется буфетчик, думает обобрать пришли, - оценил Химик, - для охоты на винные запасы мы маловаты, но на сладкое в самый раз.

Жорик уже зажевал первый персипан из предусмотрительно выставленной на поднос небольшой россыпи кондитерских и конфетных сладостей, что подготовил к встрече внуков императора и началу экскурсии Захаров, и выглядел первым, полностью счастливым ребёнком в девятнадцатом веке.

– Тоже мне бизон Хиггса, - фыркнул Историк, - мало насыплет дети будут недовольны, много - главповар. А еще мы спереть можем что-нибудь, как бы это глупо не было воровать у самих себя.

– Бизон Хиггса?
– комично переспросил Химик, забыв о проблемах буфетчика, - это тот самый знаменитый бизон из отряда порнокопытных?

– Хедшот!
– поднял воображаемые руки вверх Историк, - контр-террористс вин!

– Вообще, - сказал Химик, - камер-фурьер Руфим Фарафонтьев на его месте так не волновался. А ведь мало ли что: называется садовый павильон для хозяйственных предметов, а возьмешь какой-нибудь секатор французский - им кабанчика завалить можно.

– Ну да, - скептически отозвался Историк, - вот пойдем завтра в павильон Росси, знамёна, холодное оружие, снаряжение воинское, значки осматривать - вот тогда у него руки и затрясутся. Туда, после постройки павильона, весь военный арсенал дворца с 18 века сложили. Вроде там даже пушка завалялась старинная.

– Шерлокхолмим тут, а он просто молодой пацан вот и волнуется, - предположил Химик, - ну не ворует же он с первых месяцев как занял место.

– Это, ваши императорские высочества, Кофешенская часть, - бубнил Илья, - кофе, чай и шоколад готовятся для ваших высочеств именно здесь. Обратите внимание на серебряный самовар с рокайльным орнаментом, когда-то он принадлежал вашей царственной прабабушке.

– Шоколад!
– радостно воскликнул Жорик, а Володька сделал хищную стойку.

– Парни, - проникновенно сказал Николай, - мы сюда не грабить пришли, а за историей. Давайте не будет пачкать липким шоколадом наши чистые руки. Илья Андреевич нам пару плиток положит к ужину, когда станем уходить.