Внук

– Ну, чего, преступник, как здоровье?

– Здравия желаю, товарищ майор госбезопасности, хорошо.

– Прогуляемся?

– С удовольствием.

– Ну, тогда пойдем, разговор есть.

– О как! Пойдемте.

Дальше я услышал нечто такое, что подумал, куда я влез. До НКВД дошли сведения, что на Ленинградском фронте, и еще круче, в самом Ленинграде, во всю развернулись немецкие диверсанты. Командованию, видимо не до них сейчас, хватает и без того забот, да еще и свои, "Враги Народа", повылезали. Войска, измочаленные боями, отходят, или ложатся в землю. Командование, не может наладить взаимосвязь. Появились случаи, исчезновения высших командиров. Полками командуют, чуть ли не лейтенанты. Надо срочно исправлять ситуацию. Истомина отправляют, как представителя ставки. Меня с ним, так сказать на стажировку. Я ответил, что хоть сейчас готов.

– Я приеду, завтра рано утром. Будь готов. Вылетим сразу, как только сможем.

– А мне в чем ехать? В пижаме?

– А кто свою форму на солдатскую поменял?

– Так я же не выкинул ее!

– Какая разница. К вечеру привезут тебе новую. Еще что?

– Документы мои, вы сами забрали.

– Завтра отдам. Их переделывать пришлось.

– А чего опять не так?

– Лаврентий Павлович говорил, что ты попал под награждение?

– Да, что-то сказал, и что?

– Да то, решили, что за твою самоволку, орден для тебя больно много. Поэтому просто повысили в звании, и дадут медаль.

– Ого, и этого много, зачем?

– Звание-то нужно, а то я узнал, как тебя строил политрук. Вот и решили, дать тебе младшего лейтенанта ГБ.

– Во блин. Росту на дрожжах. Как все зубы выбьют, наверное, к полковнику доберусь.

– Ага, мечтай! Просто дело вы сделали хорошее, и выполнили отлично.

Вечером принесли форму, вошла медсестра Юлечка, хорошенькая, положила на тумбочку. Я посмотрел вслед, уходящей сестре, и развернул одежду. Все знаки различия, уже были на своих местах. Я с удовольствием напялил шмотки и оглядел себя. Ай да вояка.

Ходил я уже нормально, немного прихрамывал только. Но боли не было совсем. Наверное, привычка уже. Немного покрутившись у зеркала, Юля и его принесла, опять переоделся в халат. Завтра, наконец, дело появится. Почти три недели дуру гнал. Нет, мне не сдохнуть хочется, хотя и не исключено. Просто так уж я был воспитан, вся моя большая семья, военные. Меня всегда тянуло к оружию, как наркоманов к героину. Такая видно уж судьба, не в двадцать первом веке, а тут. С такими мыслями я лег в кровать, и моментально уснул.

Опять не успел проснуться до того, как Истомин придет.

– Подъем, мамлей!

– Здравия желаю!

– Доброе утро!
– майор был в хорошем настроении.

– А оно бывает добрым?
– я сонно натягивал портки.

– Раз проснулся и есть дело, значит доброе! Все, просыпайся, давай.

– Так я уже встал!

– Но не проснулся. Вот твое оружие, - сказал майор, протягивая мне кобуру.
– А вот новые документы.

Я раскрыл книжечку, правда, мамлеем сделали. Убрав ее в карман, застегнул ремень и поправил кобуру.

– А чего ты кобуру как фашист носишь, по уставу положено сзади?

– А кто воюет больше, мы или немцы? Они ведь не просто так ее вперед вешают. Так удобнее, и вынуть пистолет быстрее позволяет.

– Ну ладно, но могут быть придирки.

– Интересно, что за светлая голова, у нас устав писала?

– Это очень заслуженные люди, поаккуратней со словами. Больно ты у нас на язык острый.

– Ну, вы ведь никому не скажете?

– Готов?

– Так точно!
– я и вправду был готов.

– Пошли, давай, самолет ждет.

Вылетели мы через час, а еще через час, садились на каком-то маленьком поле. От самолета нас забрала полуторка, даже странно видеть было, как Истомин в нее залезал. В кузове сидело еще пяток бойцов, все в фуражках с синим околышком. Сопровождение.

– Все полетят?
– спросил я у майора.

– Да, это моя группа, знакомься.

Парни по очереди пожали мне руку, представились.

– Они все знают?
– спросил я тихо у майора.

– Ничего, если будет нужно, я сам скажу то, что считаю нужным.

– Ясно. А куда едем-то, секрет?

– На фронт!
– отрезал Истомин.

Я не стал продолжать, видно было, что майор не желает продолжать. В части, которую мы посетили первой, и задержались в ней надолго, командующий полком, подполковник Иванцов, принял нас не добро.

– Чего, уже арестовывать примчались?
– раздраженно спросил он.

– Это не по нашей части, товарищ подполковник, просто посмотреть, - не моргнув глазом, ответил Истомин.

– А чего тут смотреть. Стоит фрицам ударить, как следует, и все, амба!

– Что, совсем туго?
– продолжал Истомин.

– А как еще? Снарядов нет, топлива нет, еды тоже нет. Как воевать, прикажете?

– Все будет! На путях диверсии, снабженцы застряли. Потеряли уже два эшелона боеприпасов и продовольствия. Сейчас налаживают контр-диверсионную работу. Очень много предателей развелось, переходят к немцам, а чтобы новые хозяева приняли, устраивают подрывы.

– И все это предатели делают, может немцы?
– не унимался подполковник.

– И немцы тоже, естественно! Куда без них. Авиация у них не дремлет.

Майор Истомин достал и разложил на столе карту местности, на которой стоял полк.

– Что у вас на левом фланге, товарищ Иванцов?

– Два танка, без горючего. Там несколько домишек от деревни осталось, ну в сараях замаскировали. У них десяток снарядов на двоих. Неполная рота, стрелковая. Много раненых. Легкие все на позициях, тяжелых держим в тылу. Отправить не на чем.

– Справа что?
– продолжал Истомин.

– Рота, плюс минометчики. Артиллерия вся в центре, да и осталось то их. Четыре пушчонки, да снарядов по ящику на ствол.

– Сегодня вечером, крайний срок, завтра утром, подойдут подкрепления и снабжение. Ваш полк, ближайший от узловой станции. И именно на вашем направлении, по данным разведки, сосредоточены главные силы фашистов.

– Опять нам все самое вкусное!
– рассердился комполка.