Внук

Откуда-то появился военфельдшер, и девчушка санитарка. Врач первым делом выгнал всех на улицу, но майор, попросил меня обыскать убитого капитана. Я начал шмон и старался не глядеть, что делает врач.

Тот что-то вколол майору, затем стал осматривать рану, и подтвердил предположение солдата.

– Пуля внутри, но жизненно важных органов не задела. Сейчас извлечем, и обработаем. Еще поживете товарищ майор госбезопасности.

Дальше я смотреть вообще не смог, Истомин аж подпрыгивал на кровати, представляю какая это боль. А я тем временем, вытащил из кармана капитана, фонарик, листочки бумаги, в каких-то цифрах и надписях. Потом достал, тонко скрученную в маленький рулончик, бумажку. Развернув, офонарел. Капитан явно был в чем-то замешан. На бумажке был нарисован план построения обороны наших войск. Глубина обороны, количество не только танков, и людей, но даже винтовок. Еще какие-то данные. Ладно, потом разберемся.

Врач продолжал заниматься своим страшным занятием, а я вышел. Подойдя к солдатам, стоящим неподалеку, прикурил немецкую сигарету, парни вели разговор.

– Ребят, а ничего подозрительного не происходило в последние дни? Может новые люди появлялись, или старые пропадали?

Ко мне обернулся тот сержант, который нас *поймал*.

– Так из новых, только вы и появлялись, а вот пропадать...

– Ты же рассказывал, что он где-то бродил почти сутки!
– заговорил еще один солдат.

– Кто где бродил?
– спросил я.

Сержант почесал затылок, сдвигая на нос пилотку.

– Ротный пропадал где-то позавчера. Явился ночью, злой как собака. Все строил всех, раньше вроде нормальный мужик был. А как его за отступление тряхнули особисты, стал каким-то, другим, что ли?

– А что случилось у вас?
– спросил я.

– Приказ у нас был, высоту держали. Капитан вдруг отдал другой, отступить. Стали пятиться, а немец за нами не идет. Оказывается, они обошли с фланга, уничтожили 11 полк, а в нем госпиталь был. Там всех перебили. Мы стояли крепко, и силы были, зачем он это сделал, вопрос. Почему его отпустили особисты, загадка.

– А где допрашивали?
– хотя я уже все для себя сложил.

– В штабе полка.

– Полка, даже не в дивизии?
– удивился я.

– Так точно, нас же тоже туда вызывали. Спрашивали, почему отошли, была ли необходимость.

– Ясно все. Вот где крыса сидит.

– Какая крыса?
– спросил сержант.

– Это я о своем, не обращай внимания.

Понятно, значит из полкового начальства, тоже кто-то замазан. Т.е. он то и отдал приказ капитану, пропустить немцев. Хотя, может и тому приказали. Какая длина у этой цепочки предателей, еще предстоит выяснить.

– Где штаб дивизии, можешь показать?
– спросил я у Базаева.

– Да, километра полтора будет.

– Так, а не тот ли это штаб, из которого мы и ехали с Истоминым.
– подумал я, и сказал, - поехали, есть на чем?

– Товарищ младший лейтенант госбезопасности, у нас только лошадки.

Блин, я на них и не сидел ни разу.

– А телеги нет?

– Есть, как не быть.
– ответил сержант.

Ну и славно, а то меня бы тут на смех подняли.

Сержант ушел за подводой, а я вернулся в дом, узнать как Истомин. Доктор сообщил, что пулю они достали, рану почистили. Должно все быть нормально, но нужен покой и уход. Сказал, что майор приходил в сознание, все рвался что-то сказать мне. Я спросил, куда они его повезут. Доктор рассказал, как найти госпиталь. Но потребовал от меня машину. Выяснилось, что штаб дивизии, находится по пути в госпиталь. Решили все ехать на подводе, которую приведет сержант Базаев.

Выйдя на улицу перекурить, увидел сержанта, тот кормил лошадку с руки.

– Тащ младший лейтенант, карета подана.
– съязвил он.

– Слушай, Базаев, постели чего помягче найдешь, майора повезем в госпиталь.

– Сейчас соломы накидаю, шинельку подстелим и порядок. Как на перине будет.

– Отлично, крикни бойцов, надо вынести и положить раненого майора в телегу.

Крикнув кого-то из бойцов, сержант сам пошел с ними. Вчетвером вынесли из дома Истомина, и положили в подводу. Тот постонал чуток, но не проснулся.

– Ослаб он сильно. Кровушки-то вытекло прилично.
– сказал врач, выйдя на улицу.

До штаба дивизии, мы добирались долго. Но доехали без приключений. Там я нашел особиста, попросил связаться со ставкой. Что говорить, мне объяснил по дороге Истомин, когда пришел в себя не надолго. Я вызвал группу следователей из Москвы. Обещали скоро прибыть. Дальше крутить местных гнилых особистов, будут Москвичи.

Майора, после осмотра в госпитале, приказали вести в Москву. Меня отправили само собой вместе с ним. По прилете, Истомина увезли в госпиталь, а мне было приказано прибыть на Лубянку.

Пройдя через приемную и сдав оружие, я вошел в кабинет.

– Здравия желаю, товарищ генеральный комиссар безопасности.

– Проходи Сергей, присаживайся.
– Берия был в хорошем настроении, по крайней мере так мне показалось.
– Расскажи, что у вас там произошло?

Тщательно, со всеми подробностями, я рассказал Берии, что происходило на фронте, там где мы были с Истоминым.

Лаврентий Павлович, остановил меня, когда я говорил про стрельбу, в которой был ранен Истомин.

– Значит, они и не пытались оправдаться.

– Да политрук вроде бы и не, причем был, а вот капитан...

– Ну, это выяснят. Значит, капитан сразу начал стрелять?

– Вначале пытался что-то вякнуть, но когда Истомин объявил ему, что задерживает, тот выхватил пистолет.

– А в кого он стал стрелять, ты видел?

– Мне показалось, что он просто стрелял в нашем направлении. Стояли близко, сказать в кого именно, не смогу. Да и в меня он точно не попал бы, майор в одно мгновение меня оттолкнул. Я ведь даже к пистолету не потянулся, а уже все было кончено.

– Истомин, конечно молодец, но вот сам пулю получить не должен был. Он мне живой нужен.

– Я смогу его навестить, Лаврентий Павлович?

– Конечно, но не один! Я с тобой поеду. Мне из госпиталя доложили, конечно, но я сам хочу ему спасибо сказать. Благодаря вам, обоим, теперь, наконец, раскроются, подлинные враги! Хотя бы часть таковых.

Это была далеко не бравада, и не просто слова. То, что творилось на Ленинградском фронте, не лезло не в какие ворота. Про другие фронта, я просто не знал.