Во имя Абартона

– Выпейте.

Мэб послушно сделала глоток, закашлялась, и после кратких раздумий Реджинальд похлопал ее по спине, да там и задержал руку. Женщина вдруг подалась вперед и лбом уткнулась ему в плечо. Реджинальд замер, неловко, боясь пошевелиться.

– Простите, - Мэб отстранилась. Губы тронула слабая улыбка.
– Я и не подозревала, что испугалась. Сядьте, думаю, это нужно рассказать.

Реджинальд бросил взгляд на злосчастную кушетку, но ее вид, хранимые ею воспоминания едва ли способствовали серьезному разговору. Тогда он сел прямо на пол, скрестив ноги, и только потом подумал, что это еще хуже. Леди Мэб, впрочем, ничего не сказала о плебейских манерах своего соседа и компаньона. Она, кажется, даже не заметила. Сделав еще несколько глотков успокоительного чая, дождавшись, когда он подействует, женщина заговорила удивительно четко и обстоятельно.

В музей кто-то вломился, вскрыл замок и все перевернул вверх дном. Разбил, сломал, порвал, нанеся как можно больше вреда. Напугал Лили Шоу до полусмерти, налетев на нее невидимой черной тенью.

Своевременно появившиеся студенты Королевского Колледжа во главе с Миро выглядели подозрительно. Миро, кажется, знал что-то о связи Мэб и Реджинальда. Или, что еще хуже, эту связь выдумал.

Вон Грев и Кэрью взялись за расследование.

Подытожив все это, Реджинальд сокрушенно покачал головой.

– Что могли искать?

– Не знаю, - Мэб дернула плечом.
– Наш музей — настоящая катастрофа. В нем столько всего хранится… хранилось. Может это быть студенческая шалость?

– Это не шалость, а хулиганство, - Реджинальд потер переносицу, пытаясь прогнать раздражение.
– Последствия будут серьезные, тут даже папа-министр не поможет. Вот что, леди Мэб, предоставьте пока Кэрью вести расследование. Он, конечно, ленив, да и вообще — плох, но не стоит нам увеличивать число наших забот. То же касается и Миро. Этот мальчишка уже пытался меня сфотографировать в компрометирующей с его точки зрения ситуации. Он просто упивается иллюзией власти. Оставьте.

– Но остается тот, кто напал на Лили, - Мэб содрогнулась.
– Реджинальд, вы не видели портрет Бэлсоума! Его словно звери дикие драли! Я уже все возможные заклинания перебрала, ни одно не подходит! И в голову начинают лезть самые черные мысли.

– И что, это тень из Пьюта? Выпейте еще чаю, успокойтесь и выкиньте это из головы, - попросил Реджинальд.
– И помогите мне закончить с амулетами. Так мы по крайней мере решим проблему с Миро и его приятелями.

Мэб залпом допила чай, поставила кружку на пол и поднялась.

– Идемте, - сказала она самым обреченным тоном.
– Хотя бы с этим закончим, в самом деле.

Реджинальд легко вскочил с пола и едва не столкнулся с женщиной. Смутился, но она, погруженная в свои мысли, словно и не заметила. Интересно, подумалось, а чувствует ли она связь так же остро? И как побороть то, что не чарами навеяно? Как справиться с глупым и опасным желанием коснуться, обнять, поцеловать, пропустить меж пальцев мягкие волосы, выбирая из них обрывки паутины?

– Причешитесь, - грубовато сказал Реджинальд, шагая в кухню.
– У вас мусор в волосах.

Мэб, словно это ее и не беспокоило, растрепала волосы пятерней, выбрала из них паутину после чего сняла с вешалки тонкий газовый шарф и повязала на голову.

– Вам нужен экран?

– Мне нужно, чтобы вы подержали свои часы, - Реджинальд осторожно, двумя пальцами взял шатлен.
– Вы ведь носили их нечасто?

Они из-за этих часов ведь уже повздорили…

– Нет, - покачала головой Мэб.
– Я не люблю их. Тетушка… моя драгоценная тетушка купила их на аукционе за баснословные деньги (взятые, к слову, у меня) и преподнесла с гордостью. Знаете, Реджинальд, так кот приносит хозяйке задушенную мышь. Вот я молодец! Но разница в том, что кошки делают это из искреннего желания угодить, угостить дорогого друга, тетушка же попыталась обменять ненужный мне шатлен на несколько артефактов из отцовской коллекции.

Мэб умолкла и покраснела, пробормотав, что «излишне разболталась».

– Жаль, что вам не нравится, - улыбнулся Реджинальд.
– Красивая вещица. Сложите ладони.

Он осторожно положил шатлен в подставленные руки Мэб, расправил подвески и украдкой провел пальцами по нежной коже. А потом положил сверху свою ладонь и закрыл глаза, сплетая нити силы.

Изготовление артефактов — область огромная. Некоторые можно сделать по щелчку пальцев, другие же требуют кропотливого труда, когда мастер становится подобен часовщику, подбирающему мельчайшие детали. И самое сложное: соединение и настройка нескольких зачарованных вещей. Реджинальду это не давалось вплоть до пятого курса, а потом он купил спицы, клубки шерсти и выучился вязать. Сокурсники высмеяли его, это задело — потребовалось еще несколько лет, чтобы Реджинальд перестал обращать внимание на чужое мнение — и все равно ему до сих пор иногда нравилось вязать. Это помогало сосредоточиться, привести мысли в порядок и составить самую сложную схему чарования. И уж конечно это умение сильно помогало ему в колдовстве, когда требовалось переплетать и путать тонкие нити чар.

Связав между собой последние чары, Реджинальд ощутил привычно упадок сил и тяжело оперся на стол раскрытой ладонью. Надавил, так что заныли кости. Перед глазами все плыло.

– Нельзя так работать!
– проворчала Мэб.
– Нельзя выкладываться за раз, зачаровывая сотню амулетов! Вы так себя убьете!

– Кто бы говорил, - хмыкнул Реджинальд.
– Вы за полчаса составляете учебные планы на год.

– Не путайте учебные планы с колдовством, - твердый кулачок ударил его в плечо.
– Ох, я ведь так ничего и не купила на обед. Сядьте, посмотрю, что у нас найдется.

Реджинальд неохотно сфокусировал взгляд — это вызвало приступ головной боли — и оглядел кухню.

– Боюсь, выйдут у нас только бутерброды, леди Мэб.

– Сядьте, - распорядилась женщина.
– Лучше вообще, идите в гостиную. Я приготовлю чай.

* * *

Деятельность — любая — была наилучшим способом избавиться от страхов, прочистить голову, все разложить по полочками. Мэб собралась, на скорую руку соорудила несколько сэндвичей из сыра и ветчины, что сыскались в холодильнике, и заварила чай. Реджинальд, которому противопоказано было колдовать еще минимум полчаса, успел разжечь камин (оставалось надеяться, что не магией) и сидел теперь, придвинув кресло почти вплотную и протянув к огню руки. Мэб водрузила на столик поднос, оглядела комнату и пришла к неутешительному выводу, что в свое время сильно сглупила. Ну что ей стоило вдобавок к кушетке, честно говоря, достаточно неудобной, привезти сюда еще и кресло. А теперь не было особого выбора, пришлось присаживаться на краешек дюшесс-бризе и быстро обедать, отряхивая с коленей крошки.

В конце концов, воровато оглядевшись, Мэб избавилась от них при помощи магии. Мама бы не одобрила.

– Что с вашим аппаратом?
– спросила Мэб, дожевав последний сэндвич.

Реджинальд откинулся на спинку кресла, сжимая в руках кружку с чаем, прикрыл глаза и молчал несколько секунд. Когда заговорил, голос его звучал устало и хрипло. Ему бы сейчас стоило пойти и лечь в постель, а ведь нужно еще было зачаровать несколько десятков амулетов. Пусть на них и клались чары значительно проще, но и тут можно было легко выдохнуться, сломаться. Мэб предложила бы свою помощь, но у нее подобное колдовство хорошо выходило только в теории.

– Он уже должен закончить работу. Подождите пару минут, и мы все проверим.

Мэб покачала головой. По ее мнению тут парой минут никак нельзя было обойтись, но едва ли Реджинальд Эншо стал бы считаться с ее мнением. Он допил чай, поднялся и, ступая несколько неуверенно, едва не налетев на дверной косяк, все же добрался до кухни. Там он постоял пару минут, боясь подступиться к хрупкому стеклянному аппарату.

– Что нужно сделать?
– вздохнула Мэб.

Реджинальд объяснил, как пользоваться бумажками-индикаторами, тут не было ничего сложного. Достаточно было вспомнить занятия по химии и несколько практикумов по фармацевтике, которые Мэб пришлось в свое время пройти. Конечно, ей недоставало опыта и ловкости, некоторые пробы оказались испорчены, но в конце концов на столе в ряд оказались выложены двадцать четыре бумажных полоски. Реджинальд, все это время, привалившись к стене плечом, пристально следящий за действиями Мэб, подвинул табурет, сел и вытащил свой блокнот. Потер переносицу.