Во имя Пяти Стихий

Лара сверкнула карими глазами и вновь с вызовом посмотрела на императора.

– Твое решение несправедливо. Мы не знали, что находимся на твоих землях.

– За преступление, которое совершили пятеро, подвергнется наказанию один. Или ты хочешь, чтобы я покарал всех, Лара? Тогда это будет справедливо?
– спокойно произнес император, проигнорировав возмущенный выпад колдуньи.

Лара обернулась к стоящим за ее спиной друзьям. В мерцающих глазах Тарона свирепствовал огонь. Дракон громадным усилием сдерживал себя, чтобы не схватиться за мечи, понимая, что ничего сделать не сможет и лишь усугубит. Гленда и Хищница с ужасом и мольбой взирали на подругу. И лишь Салтор не смотрел на Лару. Его нарочито спокойный взгляд был сосредоточен на императоре эльфов. Словно, вампира вовсе не интересует судьба колдуньи. Лара ободряюще улыбнулась Тарону и обернулась к императору.

– Если ты обещаешь отпустить моих друзей, я останусь, как ты того и хочешь, великий император, - спокойно произнесла она.

На тонких губах императора неожиданно появилось некоторое подобие улыбки.

– Похвальная самоотверженность, Лара. Воспитание на священной земле не прошло даром и не растратилось в пустоту, даже после того, как ты покинула наш народ, став ученицей убийцы всесильных. Но кто тебе сказал, что остаться должна ты?

– Что?

Тарон, Лара, Хищница и Гленда, забыв о приличиях, удивленно уставились на великого императора. И лишь Салтор, казалось, вообще не удивился словам эльфа. Последнюю фразу императора вампир встретил едва заметным утвердительным кивком.

– Ты много времени прожила рядом с нами, Лара, - произнес эльф.
– Я вырастил тебя рядом со своей дочерью, воспитал так же, как воспитывал её, взамен того, что произошло с твоими родителями. И все же, я не горевал, когда ты покинула нас, приняв ремесло нашего врага. Мне не в чём тебя упрекнуть, всё же ты принадлежишь к этому роду, и однажды должна была нас оставить. И, конечно же, я бы не стал мстить тебе за это. Мы просто стали по разную сторону, как это и должно было произойти. Я давно забыл о тебе, Лара, и твоя жизнь не имеет для меня значения.

Лара вздрогнула и непроизвольно отступила к дракону. Гленда подавила стремящийся вырваться наружу вздох облегчения и с тревогой посмотрела на Хищницу. А оборотень не сводила взгляда с Салтора.

– Великий император, - вампир отвесил императору поклон и, игнорируя изумленные взгляды друзей, поравнялся с Ларой, а затем, сделал еще два шага вперед, - думаю, не стоит мучить нас недосказанностью и загадками. Все мы и без того измучены недавними битвами. Ты обещал отпустить всех в обмен на одну жизнь. Я знаю, чью жизнь ты имел ввиду. И я готов.

– Сэл, во имя Стихий, что ты делаешь?!
– прошипела Лара. Салтор пожал плечами.

– У эльфов договор не только со смертными. Ни один вампир не имеет права пересекать границу Фиолетового леса. Закон великого императора нарушили не вы, а я. И я готов понести за это наказание.

– Ты всё правильно понял, - проговорил Эктор.
– Ни один вампир не может остаться в живых, после того, как ступил на священную землю. Ты останешься здесь, вампир, только такой ценой остальные смогут покинуть пределы Фиолетового леса.

– Мы не собирались входить в твои владения, - голос Лары дрожал.
– Ты несправедлив, осуждая за то, что мы вынуждены были сделать по твоей воле.

И без того тёмные глаза самого старого эльфа Эринвэра на мгновение потеряли фиолетовый оттенок, сделавшись почти чёрными и Лара, вздрогнув, отступила ещё на шаг.

– Я не собираюсь оправдываться перед тобой, Лара. Фиолетовый лес священная земля, на которой нет и не будет места вампирам. Я даю вам право выбора. Или вы останетесь здесь все, или только один из вас. Решайте.

Салтор обернулся к друзьям.

– Вы слышали великого императора, - ровным голосом произнес он, - и должны повиноваться. Вы уйдете.

– Салтор, нет, - зло произнес Тарон.
– Мы тебя не оставим.

– У нас нет выхода. Либо один я, либо все мы, - всё так же спокойно ответил Салтор, глядя в мерцающие глаза друга.
– Это будет бесполезная, никому не нужная жертва. Вы должны идти и сделать всё, чтобы остановить это безумие. Можете считать, что я отдал свою жизнь в бою с ним. Как Мэгэн.

Вампир кивнул друзьям и повернулся к императору.

– Я принял решение, и вы согласились с ним, - подвел итог император Эктор.
– Лас, уведи вампира. Вы четверо свободны. И в ваших же интересах больше никогда не нарушать границы эльфийских владений.

Салтор, под конвоем Ласа, вышел, не обернувшись, не взглянув на друзей. Лара проводила его взглядом, затем вновь обернулась к императору. В её глазах горела холодная ярость, ненависть и презрение.

– Теперь я понимаю, насколько верное решение приняла, когда покинула священную землю. Если бы я осталась, бы превратилась в такое же бездушное существо, как ты и твой проклятый Стихиями народ. Это всё, - Лара презрительно ухмыльнулась, - большая красивая тюрьма, в которую ты, великий император, сам себя заточил. И однажды эти темные твари придут на твою священную землю, осквернят Фиолетовые водопады и уничтожат те жалкие остатки, которые все еще именуют себя эльфами, народом всесильных. Я лишь хочу живой застать этот благодатный день, чтобы восхвалить Стихии за их справедливость и мудрость.

Лара развернулась на каблуках и вышла из зала, не поклонившись императору. Подавленные друзья последовали за ней.

***

Приграничье

Цепи на руках противно лязгнули, разрывая тишину ночи. Салтор поморщился. Вампиры - Дети Стихии Воздуха, были такими же бесшумными, как их Творец, и поэтому не любили, когда им вольно или невольно приходилось нарушать тишину подобными резкими звуками. Стоящий рядом с Салтором эльф даже не обернулся. Он, как и другие, находящиеся сейчас среди деревьев Приграничья, сосредоточил свой взгляд на дороге. Салтор в очередной раз прислушался, но ничего не услышал и не почувствовал. Сказывалась жажда. Вампир опять поморщился, мысленно обругав себя за безответственность. Пока он был еще свободен, надо было поискать в Приграничье хоть какую-нибудь дичь. Потеряв чутьё, он чувствовал себя слепым, глухим и беспомощным, как ребенок смертных.

То, что его не собираются казнить, Салтор понял почти сразу, когда эльфы заковали его в цепи и заперли в темнице. Если бы вампира нужно было убить, они сделали бы это сразу же, как только вывели из дворца императора. Даже оружие у него не отобрали, но скованные цепью из драконьей стали руки лишали вампира возможности им воспользоваться. К тому же Салтор прекрасно понимал тщетность такого поступка. Весь день, до глубокой ночи Салтор просидел один, размышляя, что же от него нужно великому императору. Когда строить догадки надоедало, вампир вспоминал друзей. Салтор немало знал об эльфах: император Эктор сдержит слово, отпустит его друзей, в этом вампир не сомневался. Что ж, это главное. У Тарона, Лары, Хищницы и Гленды будет шанс сразиться с королем-самозванцем и его армией. Возможно, задумка Гленды и восстание, о котором она упоминала, не такая уж глупость, как он думал, и им удастся победить. Салтору хотелось верить, что он еще когда-нибудь увидит друзей.