Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Ускорение диктовал и Домбровский, сигналя из-под развесистого абрикоса. Подгоняемый вбитым с детства секундомером стихийных бедствий и чрезвычайных происшествий, Войцех забросил в себя не до конца разогретые, но такие аппетитные, потому что мамины, котлеты; замочил в раковине посуду, чтобы не присохло, смастерил пару бутербродов, налил в термос крепкого чая и спешно, несмотря на тяжелый рюкзак, вышел. Ключи упрятал в дальний потайной карман, откуда достают единожды и только в конце изнурительного странствия.

На этот раз Войцех вознесся в кабину уже более сноровисто и рюкзак, как светскую даму, галантно пропустил вперед. Чай с бутербродами предложил Домбровскому, который перебирал в руках горстку монет то ли от скуки, то ли разогревая тем самым перекус. Изменяя своему специфичному

рациону и вопреки кредо «каждый сам за себя», снабженец принял гостинцы как должное. Видимо, это другим не стоит рассчитывать на Домбровского, а Домбровский всех с удовольствием рассчитает. Войцех вполне расслышал, каких взглядов придерживается его волею судеб коллега, но заложенное в нем «надо делиться», дообернутое в сознательном возрасте категорическим императивом, превосходствовало.

– За пакетами? – пригласил Войцех завести мотор.

– Полиэтилен с пикантными бабенками шефу не понравится, – отрезал Домбровский, дожевывая бутерброды, – а другого не завезли.

– Как же дарить? Не из шапки ведь вместо белого кролика, – возмущался Войцех. – Неужели на весь город не найдется презентабельных?

– Я, конечно, в этой жизни кое-что могу, но тебе пора пыл поумерить. Доче на свадьбу платье шили из парашютного шелка, а ты говоришь пакеты. Что-нибудь придумаешь.

– Придумаешь? А разве не вы отвечаете за снабжение? Давайте думать вместе, – осмелел в родных стенах Войцех.

Домбровский смерил пассажира испепеляющим взглядом. Указывать на его место в пищевой цепочке имел право только пан Берж, заслуживший пожизненную покладистость шеф-интенданта реальными или мнимыми благодетельствами. А нынче и землемер на домашних харчах заделался выскочкой. Ну ничего. Не для того Домбровский караулил грубияна, чтобы так просто выбросить его на обочину.

– Дерзить мне не смей. Чай, не твой прислужник. А вздумаешь при шефе про меня дурно отозваться, сдам тебя парням «на запчасти», а шефу скажу, что ты с деньгами смылся, – перешел шеф-интендант на угрозы.

– Я разве для себя? Мне для делегации поручено, – стоял на своем Войцех, слегка подрагивая голосом. Известно, на какие «запчасти» пустит кепи с его-то складом боеприпасов. – Есть хотя бы плотный картон или пиломатериалы? Тогда бы на месте собрали-сколотили.

– Доска имеется, – задумался Домбровский, не сходя с занятой позиции силы. – Полы в подвале перестилать. Если старого дурака Янека упросишь уступить или лучше насовсем выкуришь, так и быть, доску тебе отпишу.

Войцех не стал благодарить и сопротивлялся показывать, что угрозы на него действовали. Одно из правил переговоров, усвоенное по рассказам отца, – не выдавать реакции, на которую надеется оппонент. Вот и представился случай опробовать в полевых условиях, а трактор, кроме шуток, ехал тем временем уже по необитаемым полям. Но Войцех знал: одно колебание, один поддавок, одна принятая всерьез угроза – и совьют из тебя все возможные веревки на твоей же прялке, приводимой в движении однажды допущенным страхом. Не столь еще дерзкий, чтобы затеять против шеф-интенданта контригру и козырять осведомленностью о черном рынке, молодой человек тем не менее решил держаться с ним на равных.

В обстановке взаимного недоверия добрались до объекта, благо трактор ехал на солярке, а не теплых чувствах пассажиров. Откуда ни возьмись, высоких командированных представителей облаяли разношерстные, но всё больше беспородные собаки. Некоторые, по-собачьи скандируя «Враг не пройдет!», даже опасно бросались под колеса. Войцех прежде не видел их на объекте. Отрывисто сигналящий Домбровский, видимо, тоже. За время их отсутствия, казалось, разоблачили подпольных пособников Стервеллы де Виль и освободили мохнатых, которые теперь в каждом встречном узнают угнетателей. Отбиваясь от навязчивых нападок четвероногих, Войцех насилу пробрался в административный корпус, прямиком в связной штаб – единственное пристанище и источник ответов про собак, военных, китайскую делегацию и что делать.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Пожелать больше песка

Штаб стоял безлюдный, и у Войцеха образовалась передышка. Помещение на постоянку не годилось, но для самообманчивой оседлости

он разложил вещи. Жутко хотелось чаю, и Войцех плеснул в кружку остывшие остатки. Вприкуску раскрыл автомобильный атлас: построение маршрута у него всегда начиналось от дома. На кончиках пальцев потеплело, когда провел по сходившимся в родную точку прямым. Бывшая Ленина, которая до сих пор сыщется в любом населенном пункте отжившего соцлагеря, Войцехова улица запряталась в центре, бесплодно существуя сама по себе и не давая начала никакому основательному проспекту. Но Войцех нащупал нужную магистральную артерию на запад, мимо омываемого гордой рекой природного парка, пока не растерялся виду хаотично разбросанных деревенек. Там, где по его временно-скоростным прикидкам следовало обнаружить объект, значились только поля. Река в этом месте прихотлива, а атлас схематичен, потому на звание злополучного рукава выявилось немало претендентов.

На этом затея сориентироваться была оставлена. Из насущного – дарственная утварь ожидала учета и индивидуального размещения. Устойчиво расставляя предметы на шкафные полки, с некоторой долей абстракции во всей композиции, Войцех примерялся к роли куратора перед ответственной выставкой. В самом деле назови его не землемером, а галеристом, суть работы не только не поменялась бы, но, возможно, даже доуточнилась. Умение быть и швец, и жнец, и на дуде игрец подмывало задрать нос, но вместе с тем Войцех располагал только именем собственным, но не достоверными нарицательными. Мужчина по половой принадлежности и сын по рождению, в остальном он мог назваться разве что экс-студент, недодипломат и псевдоземлемер. Вспомнилось пушкинское: «Полу-милорд, полу-купец, / Полу-мудрец, полу-невежда, / Полу-подлец, но есть надежда, / Что будет полным наконец». Обретение полноты в дурном – дело, как Войцех считал, не хитрое. Но достроиться до полноценной фигуры хотелось непременно в хорошем. Настоящее, правда, хороших форм не предлагало.

Войцех – ввиду допущенной выше оговорки и за неимением замен, здесь и далее читателю придется простить нам злоупотребление именем собственным – пересчитал добытые предметы (ровно двадцать) и измерил их габариты на футляры. Налицо вышла надобность в тридцати трехметровых досках. Даже если сэкономничать и пустить в дело «заводскую упаковку» от кепи, придется обокрасть кадровика на весь уготованный ему объем. Предстоял выбор: прижать пенсионера или повиниться перед паном Бержем в провале поручения. «Стоит ли оно того, чтобы обижать старика? Сидит себе годами в подвале, надеется на скромные улучшения, а я одним махом отниму», – печалился Войцех. Тут пришлись бы патетические строки о слезинке старика, роднящие Войцеха с Иваном Карамазовым, но землемер оборвал высокую ноту гуманистического идеализма. «С другой стороны, собственность казенная, – обернул готовящуюся пакость в рациональную обертку и перевязал ленточкой Войцех. – Начальство выделило, начальство передумало. В самом деле не домой же я к нему нагряну с полов паркет снимать. Он здесь даже не работает, а материал на него подавай».

Катая по нёбу аргументы, чтобы прогнать подступившую горечь, Войцех спустился в подвал. Шаркал и шумел намеренно: как иначе предупредить старика о госте и не нарушить полишинельную секретность. На столе так и покоилась мавзолейная атрибутика. Пространство помещения, однако, расчистилось. Завешенные клеенкой стеллажи компактно сгрудились у дальней стенки. Похоже, на перестилку пола Янек настроился всерьез. Лишенный обыкновенного прикрытия между рядами хранения, он неуклюже притулился в торце, откуда выглядывал на полкорпуса.

– Янек, здравствуйте. Можете не отвечать, я всё равно вас вижу. Мне неловко это говорить, но, увы, начальство решило употребить доску на другие цели и полы в подвале пока не перестилать, – притворился Войцех гонцом с плохими вестями.

– Как же так! Как я мог поверить, что паскудники сдержат слово, – сокрушался старик.

– Не расстраивайтесь! Может быть, в ближайшее время выделят еще, – врал Войцех.

– Как же не расстраиваться, если меня крысы сожрут. Вы, молодой человек, тех времен не застали, а я помню, как младенцев на первых этажах боялись оставить без присмотра – крысы набегали и обгладывали. Так и меня уморят, – заплакал Янек.

Поделиться с друзьями: