Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942

Утром 22 июня 1941 г. началась героическая и трагическая оборона Брестской крепости. В 12 часов ночи со стороны Германии в районе Бреста были даны германскими воинскими частями сигнальные ракеты красного, белого и зеленого цвета. Начсостав и члены их семей в крепости считали, что происходит учение германских войск, такое же, как в нашей армии. Никаких мер предосторожности командованием гарнизона предпринято не было. После сигналов на стороне противника в 1–2 часа ночи в г. Бресте немецкие диверсанты нарушили всякую связь. Крепость спала мирным сном, когда прогремел первый залп немецкой артиллерии. Густая пелена дыма и пыли, пронзенная огненными вспышками разрывов, заволокла всю территорию. По ней вела сосредоточенный огонь артиллерия 45-й пехотной дивизии, артиллерия XII армейского корпуса и приданных ему частей. Поднятый в воздух аэростат наблюдения корректировал огонь. Орудия девяти легких и трех тяжелых батарей, батареи большой мощности и трех дивизионов мортир, десятки минометов буквально засыпали территорию крепости снарядами и минами. К 7 часам утра Брест оказался в руках немцев. Оставшийся в крепости гарнизон насчитывал 7–8 тыс. человек, к 9 часам утра крепость была полностью окружена немецкими частями, наступили трагические дни ее обороны [166] .

166

Иринархов Р.С. Указ. соч. С. 480–481.

Начало войны показало, что там, где командный состав смог навести порядок, смог уберечь своих солдат от заражения всеобщей паникой, там Красная армия и Военно-Морской флот давали достойный отпор агрессорам. Некоторые исследователи событий июня 1941 г. как бы не замечают героического поведения многих советских воинов в это трудное время. Даже немецкие генералы отмечали, что комиссары вместе с наиболее храбрыми и дальновидными офицерами Красной армии сутками, не покладая рук, старались сформировать новые части из невооруженных резервистов, солдат, отставших от своих полков или возвращавшихся из отпусков, гарнизонных подразделений. Сооружения взрывались, склады поджигались, спешно строились полевые укрепления [167] .

167

От «Барбароссы» до «Терминала». Взгляд с Запада. С. 66.

На появление вражеской авиации оперативно отреагировал лишь командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский, который через 7 минут доложил наркому обороны о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов и просил указаний. Командующему флотом было приказано встретить самолеты огнем зенитных средств.

Так закончился первый день войны. До победы оставались 1416 дней. Именно в этот день в нацистской газете «Фелкишер беобахтер» появилась статья, в которой указывалось: «Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фанатизм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке» [168] . Ф. Гальдер, подведя итог военным действиям 22 июня, пришел к выводу: «Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это уже недопустимо» [169] .

168

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Новое, доп. изд. В трех томах. Т. 2. М., 1990. С. 154.

169

Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3. Кн. 1. С. 60.

С первых дней войны борьбу с противником вели не только части Красной армии, Военно-Морского флота и войск НКВД, но и сотрудники третьих управлений НКО и НКВМФ, ОО НКВД, территориальные органы НКГБ и НКВД.

Важнейшее значение имела работа военных контрразведчиков в частях и соединениях действующей армии. В свое время первый чекист России Ф.Э. Дзержинский писал: «Дело Красной армии – защищать социалистическое Отечество. Наше дело – защищать армию от всего того, что может ослабить или замедлить ее удар, что может причинить ей вред и вызвать лишние жертвы» [170] .Поэтому военная контрразведка была нацелена на выявление агентуры противника на стадии проникновения ее как непосредственно в войска, так и в зону боевых действий; розыск шпионов, диверсантов и террористов; борьбу с изменниками, дезертирами, паникерами и распространителями провокационных слухов; оказание помощи военному командованию и политическим органам в охране секретов и укреплении боевой готовности частей и соединений. Она действовала в чрезвычайных условиях ожесточенных оборонительных боев, отступающей армии, паники, растерянности, потери управления войска и вместе с личным составом частей и подразделений Красной армии и пограничных войск, дислоцированных на западных участках государственной границы, приняла на себя первый удар противника. Характерными для того времени были во многом необоснованными упреки по адресу сотрудников органов безопасности в том, что оставление городов и сел, всеобщая неразбериха свидетельствовали «о бездействии оперативно-чекистского аппарата». Наоборот, абсолютное большинство его сотрудников вело себя так, как этого требовали нравственный долг и приказы руководства ведомства. В трагические и героические дни особисты находились как при штабах фронтов, армий, корпусов, дивизий и полков, так и в первых эшелонах наступавших и оборонявшихся войск, при командных пунктах. Их конкретное место работы обусловливалось складывавшейся боевой и оперативной обстановкой. Наравне с бойцами и командирами действующей армии руководители и рядовые военные контрразведчики принимали участие в боях с противником, в трудную минуту брали на себя руководство боем. Об ответственном поведении чекистов в сложной оперативной обстановке свидетельствуют рапорты сотрудника Ленинградского управления, старшего оперуполномоченного, сержанта ГБ М.Г. Панова: «22-го июня, в день нападения на Советский Союз фашистских орд, я вместе с другими сотрудниками УНКГБ Ленинградской области находился в командировке в Западной Белоруссии. Наш поезд, в котором мы ехали, подвергся внезапной бомбардировке с воздуха. Нападение вражеского самолета было произведено утрам в 4 час. 45 мин. Мы все спали в вагонах, утомленные работой и неудобствами транспортировки, пока ехали до г. Белостока. Я ехал в вагоне № 8, проснулся, падая с верхней полки. Резкая остановка поезда сопровождалась сильным грохотом, звоном разбитых стекол и криками людей.

170

Плеханов А.М. Дзержинский – первый чекист России. М., 2007. С. 562.

Сначала никто не знал, что случилось, но затем раздались крики о немедленном оставлении вагона, поезд бомбили с воздуха. Мои товарищи стали выскакивать из вагона. Я тоже выскочил из вагона. В этот момент от головы поезда на бреющем полете летел фашистский самолет и стрелял по окнам из пулемета. Я прыгнул с площадки вагона и отбежал несколько шагов. Самолет пролетел над моей головой отвесно. Я залег в канаву у железнодорожного полотна, выжидая, что будет дальше. Большинство вагонов горело. Из них выскакивали люди и отбегали от полотна. Развернувшись, самолет уже довольно высоко полетел, удаляясь от поезда. Я вместе с другими товарищами решил вернуться в вагон, чтобы взять одежду. В вагоне еще остались мои кое-какие личные вещи и, в частности оружие. Подойдя к поезду, увидел, что он уже оцеплен охраной, горящие вагоны тушат пожарники. Зайдя в вагон, увидел, что внутри его ничего уже нет, все оставшиеся вещи изъяты и неизвестно, куда отнесены. Я их не нашел.

Разыскать мое оружие я не мог и был временно вооружен браунингом одного из наших товарищей, которое было взято из груды бесхозного оружия, собранного в одно место. Браунинг, который временно находился у меня, по приезде в Ленинград 26/VII-41 г., мною был сдан в оружейную мастерскую УНКГБ Ленинградской области. Из 50 находившихся в эшелоне сотрудников Ленинградского управления у ст. Лида погибли 10 человек и еще один, оперуполномоченный 4-го отдела Н.С. Тихонов, скончался в госпитале» [171] .

171

Стародубцев А.Ф. Указ. соч. С. 29–30.

В первый день войны каждый наркомат издал руководящие указания о действиях своих сотрудников. Они, как правило, не учитывали реальной обстановки на фронте. Так, организуя работу военной контрразведки, руководство 3-го Управления НКО СССР и 3-го Управления НКВМФ СССР не имели достаточного представления о складывавшейся на линии фронта и в прифронтовой полосе оперативной обстановке. Для пресечения подрывной деятельности агентуры иностранных разведок и антисоветских элементов, проникших в армию, нач. 3-го Управления НКО СССР, майор ГБ А.Н. Михеев 22 июня подписал директиву № 34794 на имя всех нач. третьих отделов округов в связи началом военных действий, в которой им было предложено: немедленно форсировать работу по созданию резидентур и обеспечению их запасными резидентами, при этом подразделения войсковых частей и соединений, выбывающих в районы военных действий, укомплектовать полноценными резидентурами; активизировать разработку подучетного элемента, направить агентурно-осведомительный аппарат на своевременное вскрытие и ликвидацию агентуры противника по линии шпионажа, диверсии, террора; своевременно предотвращать случаи дезертирства и измены Родине; решительно пресекать все антисоветские проявления и вражескую работу по разложению личного состава воинских частей; не допускать фактов разглашения государственной и военной тайны, особенно работниками штабов и узлов связи; агентурно-осведомительной сети вскрывать недочеты, отрицательно влияющие на выполнение боевых задач; командировать на месте работников своего аппарата для оказания практической помощи. От всех органов 3-го Управления НКО ССР и каждого оперативного работника в отдельности Михеев потребовал «быстрого, четкого и неуклонного выполнения задач, поставленных настоящей директивой» [172] .

172

Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 2. Кн. 1. С. 37–38.

В свою очередь, народный комиссар госбезопасности В.Н. Меркулов в этот же день, 22 июня, в 9 часов 10 минут, направил народным комиссарам госбезопасности союзных и автономных республик, начальникам краевых и областных УНКГБ директиву № 127/5809 о мероприятиях органов госбезопасности в связи с начавшимися военными действиями с Германией, который потребовал немедленно привести в мобилизационную готовность весь оперативно-чекистский аппарат НКГБ-УНКГБ; изъять разрабатываемый контрреволюционный и шпионский элементы; мобилизовать внимание всей агентурно-осведомительной сети на своевременное вскрытие и предупреждение всех возможных вредительско-диверсионных актов в системе народного хозяйства и в первую очередь на предприятиях оборонной промышленности и железнодорожного транспорта; при поступлении данных о готовящихся государственных преступлениях – шпионаж, террор, диверсия, восстания, бандитские выступления, призыв к забастовкам, контрреволюционный саботаж и т. д. – немедленно принимать оперативные меры к пресечению всяких попыток вражеских элементов нанести ущерб советской власти. Меморандумом было предложено совместно с НКВД-УНКВД обеспечить: строгую охрану важных промышленных предприятий, железнодорожных узлов, станций, мостов, радиотелеграфных, телеграфных станций, аэродромов, банков и т. д.; мобилизовать внимание работников милиции на борьбу с возможными проявлениями паники; привести в боевую готовность пожарные команды. Все намеченные мероприятия должны были согласовываться с первыми секретарями ЦК компартии республики, крайкомов и обкомов ВКП (б), а о результатах проведенной работы немедленно телеграфировать в НКГБ СССР [173] .

173

Там же. С. 35.

Как видим, первые директивы, направленные центральным аппаратом военной контрразведки различных ведомств на места, носили достаточно абстрактный, «дежурный» характер. К тому же задача на ведение разведывательной работы агентурно-осведомительной сети не ставилась, она ориентировалась на деятельность в краткосрочном конфликте. Обращает на себя внимание и тот факт, что не было детальных конкретных указаний по борьбе со шпионажем, они давались в общем плане в документах ГКО, НКО, НКВД и НКГБ. При этом особистам нельзя было не учитывать наличие серьезной социальной базы у противника, а отсюда и возможного предательства, перевербовки наших агентов. Это было следствием некачественной подготовки в начальный период войны резидентов, агентов и осведомителей к действиям в особых условиях. Однако в первых документах военной контрразведки уже были заложены все основные направления ее будущей работы в годы войны.

К началу июля 1941 г. фронт вооруженной борьбы увеличился с 2 до 4 тыс. км. Овладев стратегической инициативой, противник всеми силами развивал успех. К исходу 25 июня вермахт продвинулся на 250 км. К 10 июля гитлеровская армия находилась уже на северо-западном направлении на 500, западном – 600, юго-западном – на 350 км от границы. Враг захватил Латвию, Литву, значительную часть Украины, Молдавии и Белоруссии. 29 июня 1941 г. армия «Норвегия» начала наступление на Кольском полуострове, нанося главный удар в направлении Мурманска, а также развернув бои на кандалакшском и кестеньгском направлениях. В ночь с 30 июня на 1 июля 1941 г. финские войска вторглись на территорию СССР. Следует отметить, что и без помощи союзников, противник был доволен результатам военных действий в приграничной полосе. 4 июля 1941 г. передовые немецкие части 4-й танковой группировки пересекли границу Ленинградской области и вторглись в Псковщину, после двухдневных боев советские войска оставили г. Остров [174] .

174

Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941. Сборник документов и материалов. С. 425.

На границе продолжались бои. Некоторую дезорганизацию в боевую деятельность пограничников вносили поступавшие из центра приказы. Для многих застав и комендатур стало распоряжение нач. пограничных войск Г.Г. Соколова нач. пограничных отрядов, комендатур и застав об оборудовании запасных командных пунктов, вне населенных пунктов, «неуязвимых для бомбардировки», которые должны отвечать условиям военного времени [175] .

Выполняя роль боевого охранения войск прикрытия, пограничники, красноармейцы и командиры делали все от них зависящее, чтобы выиграть время, дать возможность дивизиям Красной армии организовать прочную оборону. Так, на Рава-Русском направлении 41-я сд совместно с батальонами укрепрайона и 91-м пограничным отрядом пять дней сдерживала продвижение 4-го армейского корпуса 17-й армии вермахта [176] .

175

Там же. С. 425. Л. 324.

176

Дайнес В.О. 1941. Год Победы. М., 2009. С. 122.