Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942
Шрифт:
Как отмечали сводки ОО НКВД, поведение красноармейцев во многом зависело от распорядительности командного состава, политработников и комиссаров. Особого внимания военных контрразведчиков для принятия неотложных мер заслуживали сообщения военных комендантов. Так, 28 июня 1941 г. военный комендант г. Борисова писал в своем донесении: «…Гарнизон, которым я располагаю для обороны рубежа р. Березины и Борисова, имеет сколоченную боевую единицу только в составе бронетанкового училища (до 1400 человек). Остальной состав – сбор «сброда» из паникеров тыла, деморализованных отмеченной выше обстановкой, значительным процентом приставших к ним агентов германской разведки и контрразведки (шпионов, диверсантов и пр.). Все это делает гарнизон г. Борисова небоеспособным… Отсутствие 3-го отделения и трибунала, до организации их мною лично, значительно ослабляет боеспособность и без того мало боеспособных частей гарнизона. Кроме того, нет танков и противотанковых орудий…» [213] .
213
Солонин М. Мозгоимение. Фальшивая история Великой войны. С. 98.
Об обстоятельствах выхода из окружения зам. наркома обороны маршала Советского
Оказавшись в окружении, Военный совет 10-й армии принял решение отступать на Восток. Командующий приказал разделиться на группы, причем группа, в том числе и руководящий состав штаба армии вместе с Куликом, выехала впереди на легковых машинах. Пересекая шоссе на Барановичи, она встретилась с противником, приняла бой и по проселочным дорогам пробилась к старой границе западнее Минска. После того, как оказалось, что немцы заняли город, было решено пробираться в г. Березину, но он уже был занят противником, и поэтому группа продолжила движение к р. Днепр. В районе Копыль – Грозов – Бобовня оторвавшиеся от штаба 10-й армии Г.И. Кулик, нач. штаба 10-й армии генерал-майор Ляпунов, бригадный комиссар, два полковника и комендант г. Белостока (капитан) решили пробиваться к своим частям в направлении Осиповичей и Бобруйска. Всего в группе было 24 человека, в том числе лейтенант-пограничник И.И. Соловьев. Кулик приказал всем снять знаки различия, выбросить документы, переодеться в крестьянскую одежду, мотивируя это тем, что, если попадутся к противнику, тот примет их за крестьян и отпустит. Сам Кулик никаких документов с собой не имел. Он также предложил всем бросить оружие, а лично Соловьеву – ордена и документы. Но пограничники как представители другого ведомства, отступавшие вместе с маршалом, приказ не выполнили и вышли к своим в форме, с документами и оружием [214] .
214
ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 8. Д. 343. Л. 150–160.
Согласно трофейным документам наличие маршала Советского Союза в немецком тылу вызвало у немцев серьезный переполох. Они считали, что Кулик был направлен специально для организации партизанского движения. Поэтому была организована масштабная охота на Кулика, которую прекратили лишь во второй половине сентября 1941 г. [215] . Не помог этому и абвер. По линии командования 45 ск РККА были приняты меры к оказанию помощи в выводе с территории, занятой противником, Кулика и его группы, но попытка оказалась неудачной.
215
Великая Отечественная катастрофа II. 1941 год. Причины трагедии. Сборник. С. 191.
Следует отметить, что многие группы военных контрразведчиков успешно выполнили задание по выводу из окружения тысяч советских воинов. Например, 30 июня 1941 г. для розыска корпусов и дивизии Западного фронта, которые остались в тылу у противника, а штаб фронта потерял с ними связь, было послано 10 разведывательных групп на территорию, занятую противником (в Полесскую, Витебскую, Минскую и Гомельскую области), в составе семи оперативных работников, каждая с задачей разыскать потерянные части, установить с ними нормальную связь, а некоторые вывести в тыл, оказать помощь в выходе из окружения. Задание командования фронта выполнили многие группы, в том числе возглавляемые Кузьминым, Формашевым, Оспичиком и Малининым. Значительные результаты были достигнуты отдельными агентами, имевшими задание на вывод из окружения военнослужащих Красной армии. Так, агенты «Колхозница» и «Полтавская» вывели около 100 человек, а агент «Гузь» – 600 человек [216] .
216
Личный архив А.М. Плеханова.
Части вермахта, несомненно, достигли больших успехов, форсировав Буг, Неман, Западную Двину, Березину и Днепр, 9 июля заняли Псков, а 16 июля Смоленск. Вермахту удалось расчленить армии Северо-Западного фронта, окружить западнее Минска и в основном уничтожить главные силы Западного фронта, нанести большие потери Юго-Западному фронту. Только Южный фронт сохранил большую часть своих сил. Из 170 советских дивизий, принявших участие в военных действиях, 28 оказались полностью разгромлены, а 70 лишились более чем половины личного состава и военной техники. На оккупированной территории осталось более половины запасов приграничных военных округов [217] . Среднесуточные потери РККА в приграничном сражении составили: 42 544 человека, 650 танков, 221 боевой самолет. Практически вся техника и тяжелое вооружение войск западных округов были потеряны. К 6–9 июля войска Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов потеряли 11,7 тыс. танков, 19 тыс. орудий и минометов, более 1 млн единиц стрелкового оружия [218] . Эти потери несопоставимы с потерями противника. По данным генерала Ф. Гальдера, на 13 июля в Сухопутных войсках вермахта выбыло из строя 92 120 человек, а безвозвратные потери в танках составили лишь 20 % [219] .
217
Великая Отечественная война 1941–1945. Военно-исторические очерки. Кн. 1. С. 136.
218
87. «Гриф секретности снят». Статистическое исследование под ред. Г.Ф. Кривошеева. М., 1993. С. 402–403.
219
См.: Гальдер Ф. Военный дневник. 22.06.1941 – 24.09.1942. Пер. с нем. С. 135, 157.
Потеря управления войсками привела к тому, что огромная, вооруженная до зубов крупнейшая армия мира была за несколько недель разбита, разгромлена и отброшена на сотни километров от западных границ. Героические эпизоды боевых действий были исключениями на фоне катастрофического развала. За первые три недели войны весь первый
стратегический эшелон, состоявший из наиболее подготовленных кадровых войск, был разгромлен. Потери Красной армии были огромными. Каждый день войны стоил 19 тыс. жизней. Потери среди генералов были также высоки. Более 50 советских генералов были взяты в плен в течение первого года войны [220] , за это же время в плен попало около 3,9 млн красноармейцев и командиров [221] . К сожалению, историками до сих пор не дан ответ, пожалуй, о самой страшной правде начала войны, о судьбе 1–1,5 млн «пропавших без вести» – убитых и раненых, брошенных при паническом бегстве и не учтенных в донесениях штабов.220
Альберт Аксел. Герои России. 1941–1945. М., 2002. С. 29.
221
Данилов В.Д. Ставка ВГК, 1941–1945. М., 1991. С. 15.
Авторы тоже, как и М. Солонин, считают, что летом 1941 г. поражение Красной армии было закономерным и неизбежным [222] . Как можно было так руководить Вооруженными силами страны, что они погибли в приграничных сражениях? Конечно, были очаги сопротивления, остались командиры и части, способные дать достойный отпор врагу, но прежняя Красная армия де-факто перестала существовать. Это случилось из-за серьезных просчетов, допущенных советским руководством в оценке намерений правящей верхушки нацистской Германии в отношении СССР в результате политической слепоты, а также полной неподготовленности к войне. Боязнь дать нацистам повод для войны (здесь и известное Заявление ТАСС от 16 июня 1941 года) фактически поставила Красную армию и советский народ перед внезапностью нападения. К моменту вторжения агрессора советские войска не были приведены в состояние должной боевой готовности. Превращение страны в единый боевой лагерь приходилось вести в тяжелейших условиях, когда армия отступала по 20 и более километров в сутки. Эти и другие ошибки способствовали созданию противнику решающих преимуществ долговременного действия. Внезапный переход в наступление сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами вермахта не был предусмотрен руководством РККА.
222
Солонин М. Мозгоимение. Фальшивая история Великой войны. С. 10.
Во время приграничного сражения основные задачи в борьбе с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб противника приняли на себя органы военной контрразведки в условиях отступления армии, утраты управления войсками, паники, повторяющихся окружений и больших потерь в людях, технике и имуществе. Они оказали значительную помощь частям и подразделениям Красной армии при их выходе из окружения. Ввиду недостатка времени после выхода на новые рубежи к началу войны не удалось создать прочную базу для ведения агентурной работы в приграничной полосе и на сопредельной территории. А дезорганизация агентурно-осведомительной работы, нередко и неразбериха не позволяли им сосредоточиться на главных задачах. Несомненно, сказалось и то обстоятельство, что органы государственной безопасности СССР еще не обрели опыта работы в обстановке военного времени. Многие особые отделы наполнялись кадрами уже в нелегких условиях отступления, окружения немцами целых соединений и даже армий. Анализ форм и методов подрывной деятельности вражеской агентуры запаздывал, многие оперативные мероприятия били мимо цели. И тем не менее в приграничном сражении, в чрезвычайных условиях, ОО НКВД сделали все, от них зависящее, чтобы дать отпор врагу, начавшему завоевательный поход на Восток.
Для противостояния спецслужбам противника руководство НКО, НКГБ и НКВД начало разработку единой системы борьбы с подрывной деятельностью немецко-нацистских разведывательных органов. Она включала оперативные, заградительные и профилактические мероприятия. В дальнейшем эта работа была завершена УОО НКВД с учетом опыта приграничного сражения.
Выиграв приграничное сражение, противник решил не только тактические, но и стратегические задачи. Нач. Генерального штаба Сухопутных войск вермахта генерал-полковник Ф. Гальдер отметил 3 июля 1941 г. в своем дневнике: «В целом теперь уже можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена. Я считаю правильным высказывание одного пленного командира корпуса о том, что восточнее Западной Двины и Днепра мы можем встретить сопротивление лишь отдельных групп, которые, принимая во внимание их численность, не смогут серьезно помешать наступлению германских войск. Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней». Но уже в августе 1941 г. тот же Гальдер записал в своем военном дневнике: «Начиная войну, мы рассчитывали иметь против себя примерно 200 вражеских дивизий. Но теперь мы насчитываем их уже 300. Эти дивизии, конечно, не вооружены и не оснащены в нашем понимании этого слова, и командование ими в тактическом отношении во многом неудовлетворительно. Но они есть. И если дюжина их разбита, русский выставляет новую дюжину. Он выигрывает время благодаря тому, что находится поблизости от своих источников силы, а мы все больше от них удаляемся». Немецкие генералы так оценили итоги приграничного сражения: «Русским, тем не менее, удалось сдержать наступление немецких войск. Они не только нанесли наступающим немецким войскам потери и заставили себя уважать, но и выиграли время… им удалось отвести свои плотные боевые порядки за Случь, Верхний Буг, Днестр. Прошли первые 10 дней кампании. После 10 дней во Франции немецкие танки, разгоняя перед собой трусливых французов и англичан, прошли 800 км и стояли у берегов Атлантики…».
В России задача, поставленная перед вермахтом по плану «Барбаросса» («основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев…»), была выполнена уже к середине июля 1941 г. Войска Прибалтийского и Западного военных округов были разгромлены, отброшены на 350–450 км к востоку от границы, рассеяны по лесам или взяты в плен. Чуть позднее то же самое произошло и с новыми 60 дивизиями, введенными в состав Северо-Западного и Западного фронтов в период с 22 июня по 9 июля [223] . Успеху вермахта во многом способствовали умелые, продуманные действия немецких спецслужб, прежде всего абвера.
223
92. «Гриф секретности снят». Статистическое исследование под ред. Г.Ф. Кривошеева. М., 1993. С. 402.