Волчицы Лингарда

Тенмарский Дракон обратился мгновенно. Он уж точно — сильнее, опытнее, он…

Зря отослал Арсена, но даже сейчас его сил хватит. Вся эта подлая шайка — только после сырых темниц! А живучая тварь Изольда Неистовая — еще и после тяжелого ранения!

Глупая толпа рухнула ниц, когда огромный дракон величественно воспарил над площадью. Жалкие трусы

Умный Жак-Гийом шарахнулся в сторону, споро поволок наглого дурака-сына. Так и застывшего на месте.

Стража честно постаралась отшатнуться подальше, прикрыться щитами… будто они спасут от драконьего огня. Да и от Лингардской бабьей Магии, если уж на то пошло.

Только живучая тварь не приняла бой. Ни одна из тварей. Щит отразил жаркую струю огня. Вспыхнуло пяток живых факелов — увы, из слишком близко подобравшихся горожан. Для них кисельные реки уже кончились, а молочные берега — высохли. И разом вспыхнули. Как и заслужено верными подданными — быстро.

Верными, но нерасторопными. Ненужными и бесполезными.

Миг — и новая Ведьма Севера исчезла. Без следа — будто ее на площади никогда и не было. Остался лишь недогоревший столб на помосте и закопченные цепи.

Исчезла. Вместе с сестрами, илладэнским сопляком и зачем-то прихваченным любовником матери. Или он у них — на двоих? Тенмарский Дракон бы и этому не удивился.

Глава 11

Глава одиннадцатая.

Лингард — Ритэйна.

1

Корделия молча утерла злые слезы. На нее ведь смотрят. Теперь и всегда. До самой смерти, неотвратимо летящей по пятам. Обжигающей огненным дыханием.

Илейн и Тариану схоронили под одним безымянным курганом. Изольда настаивала не насыпать могилу — чтобы не привлечь погоню. Чтобы подлые враги не схватили живых и не надругались над мертвыми.

Изольда действительно настаивала, но отказать еле живому от горя Диего — не смогла.

Они ведь не смогли вылечить Илейн. Силы Изольды и Корделии ушли на Щит, Прыжок и полет — все, целиком. Без остатка. Они вычерпали себя до дна. А умения Диего не хватило. Не хватило — и всё.

От отдал бы Илейн собственную жизнь… но этого не в силах ни один Маг, даже самый могущественный. Особенно — не Целитель. Увы, Целителя среди них не нашлось ни одного.

Диего выжил… чтобы протянуть оставшиеся ему меньше года. Потому что Илейн умерла.

Хрупкая романтичная Илейн, послушная дочь, любящая сестра, верная возлюбленная. Милая, добрая, нежная, до конца пытавшаяся понять всех. Она так любила семью, Лингард и Диего, а ее сожгли на костре. Не умела ненавидеть — и пала жертвой чужой лютой ненависти.

Не умела. Одна — из всей их семьи. Потому что отец оказался омерзительным предателем, а в душе рассудительной Тарианы пылало жгучее пламя ярче, чем у любой из сестер. Не потому ли судьба обделила Тару, что королеве нельзя быть такой?

Изольда разделила ярость и безумие Тарианы не более чем вполовину. Корделии остались лишь отблески. Но и этого хватило с лихвой. Так вот какой ты была на самом деле, Тара.

Собственные силы и жизнь ты отдала Изольде. Их осколки. А будь их у тебя больше — сожгла бы Тенмарского Дракона вместе с Лингардскими предателями. Под собственный яростный смех. О, Тара, каким же хрупким был твой рассудок! И какой отважной и сильной — душа…

— Корделия, Диего, нам пора.

А Мордреда незачем и торопить. Он — спокоен всегда. Это Диего горе сломило.

И Изольда остается самой собой. Истинная королева и наследница королев. Потомок древнейшей и величайшей династии славных воительниц и ворожей. Безмолвная и холодная. Ледяная. Старшая из них — хоть Диего и ее ровесник, а Мордред даже старше.

Как это жутко — быть единственной не пострадавшей! Изольда проклята и навсегда лишена трона, Мордред и Диего — своей любви, а последний еще и обречен. Тара и Илейн погибли.

И лишь Корделия легко отделалась. Виновница всего. Если бы она сумела вовремя понять…

И как теперь смотреть в глаза товарищам по несчастью?!

Так же, как и прежде. Когда считала себя несправедливо обиженной и во всём правой. Когда поверила отцу — потому что хотела быть правой не только в своих глазах.

2

Темная ночь смотрит тысячами золотых очей. Говорят, это — глаза уже ушедших к предкам в светлый Ирий. Неправда — столько звезд на небе не поместится.

Или каждый видит только своих предков? Много тогда золотых звезд или мало?

Мама, где ты? Подай хоть какой-нибудь знак — если видишь сейчас своих выживших дочерей. Хоть самый легкий и незаметный.

Или… ты не можешь? После Вознесения Тарианы? Ты больше не слышишь дочь, перешедшую на Темную сторону?

Или так рано на небеса еще не всходят? Должно пройти время. Сколько? Хватит ли их жизни? Изольда теперь — осенний лист на ледяном ветру, и веку ей столько же.

Молчание. Безмолвны ледяные далекие звезды. Потому что где бы ни обретались наши навек ушедшие близкие — здесь их больше нет. Справляйтесь сами, выжившие. Как умеете. Вам ведь проще. Вы еще здесь, в подзвездном мире.

И настолько слабы, что молите о помощи тех, кто свое уже отстрадал. Кто дрался до конца своими силами. И кто отныне лишен права жить жить в подлунным мире, дышать, любить, заботиться… мстить и ненавидеть.

Справляйся, королева.

У тебя ведь и впрямь и так осталось несравнимо больше, чем у матери. Просто безмерное богатство. Шанс спасти хоть кого-то. Преимущество еще живой. И даже здоровой. Сила Тары залечила все раны.

И шанс отомстить!

У Тарианы и Илейн есть лишь общий курган. А у матери и достойного погребения не будет еще долго. А потом придется тревожить ее прах.

Неважно. Да, неважно. Даже если сердце полыхает несмолкающей болью. В том жутком костре Илейн. Младшей сестренки, самой доброй из них. Илейн, которую Изольда не спасла. Так какая уже разница, чьи бренные кости куда лягут? В них уже всё равно нет любимой души. Она смотрит с небес — вечными яркими очами. И почему-то кажется, что когда на живых устремится взгляд Илейн — в нем не будет ни тени льда. Только тепло, что согревало их всех — всю ее короткую жизнь.

Сейчас нужно позаботиться о живых и обреченных. О Корделии, Диего и Мордреде.