Волчий след

— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала я, а про себя подумала, какой Филип все-таки кретин.

Когда он расспрашивал меня о Ханне в машине, он не выглядел равнодушным, а теперь он сам ее бросил. Рассказывать Итану о своем разговоре с Филипом я не стала, ни к чему портить многолетнюю дружбу.

Мы прошли мимо Дэвисов и по широкой лестнице поднялись в вестибюль. Первым делом меня ослепил яркий свет, вслед послышалась музыка и шум возбужденных голосов. Моргая, я попыталась справиться с ослеплением, и оценить великолепие этого дома.

Мне показалось, я попала в музей. Множество картин, различных ваз и прочей старинной рухляди, не утратившей своего великолепия, искусно выполненная мебель, высокие потолки, колонны, громадные хрустальные люстры, зеркала в позолоченных рамах составляли восемьдесят процентов особняка Дэвисов.

Итан повел меня влево, в большую комнату с камином, мягкими диванами и угощениями на длинных столах. Кроме нас здесь было еще человек десять, но размеры гостиной позволяли каждому чувствовать себя комфортно.

— Речь мэр будет произносить в общем зале, но здесь можно отдохнуть от людей, — объяснил Итан, усаживая меня на диван перед камином.

— Говоришь так, словно бывал на таких приемах сотни раз, — улыбнулась я.

— Может больше. Посиди здесь пару минут, я найду Ханну, пока она снова не попала в неприятности.

Я не возражала и расслабилась на диване, глядя, как в камине горят идеально нарезанные поленья. Мне требовалось время наедине, чтобы обдумать свой план.

Первым делом стоит разведать обстановку, что я и так успешно делала вот уже двадцать минут. Итан упомянул какую-то речь, значит, мэр будет занят некоторое время, после чего вернется к гостям и тут я должна быть готова.

Пока я пыталась унять внезапную дрожь, рядом на диван свалилась невменяемая Ханна.

— Ты не понимаешь, Итан! — шептала она возмущенно, глядя на брата большими глазами. — Он меня бросил!

— Я понимаю, — ласково ответил Итан, приседая перед сестрой, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Я все понимаю, милая. И ты можешь разбить все что угодно, можешь даже выбросить что-нибудь из окна, но только когда мы вернемся домой.

Ханна недоверчиво смотрела на брата, прищурив глаза. Итан излучал одну надежду на то, что его сестра не разобьет какую-нибудь старинную вазу на глазах у мэра.

— В таком случае я хочу домой, — заявила Ханна и попыталась резко встать. Мы с Итаном вовремя схватили ее за руки и усадили обратно. — Вы такие противные! — громко пожаловалась Ханна.

Я даже забыла о своем плане, увлеченная отвратительной ситуацией с пьяной Ханной. Глаза Итана просили меня помочь, и я ласково предложила подруге пойти со мной в туалет, поправить макияж.

— Только если потом мы поедем домой, и я смогу нарисовать миллион бабочек на стенах у себя в комнате, — серьезно потребовала Ханна, и я поспешила скрыть улыбку. И откуда у нее в голове такие безумные идеи?

— Да, конечно. Все, что захочешь, — пообещала я и, взяв Ханну за руку, стянула с дивана. Вся надежда на то, что завтра она не вспомнит своих слов, и не будет краснеть при мне следующие сто лет.

Итан проводил нас по коридору к двери женского туалета, и я поблагодарила его взглядом, затаскивая Ханну в уборную. Большая комната, выложенная темно-красной плиткой с золотыми переливами, вмещала в себя четыре отдельные кабинки, три раковины с большим зеркалом и диванчик в углу, окруженный цветами. На стенах висели канделябры, но вместо свечей хозяева предпочли обычные маленькие лампочки.

Я невольно залюбовалась, но Ханна немедленно потребовала моего внимания. Пока она пыталась устоять на ногах, я зачерпнула в ладони воду из-под крана и щедро плеснула Ханне в лицо.

— Что ты делаешь?! — завизжала она и за истерическими нотками я узнала трезвую Ханну Вает.

— Привожу тебя в чувство.

Ханна рассеяно поморгала, надавила на виски и упала на диван, по пути свалив на пол маленькую декоративную пальму.

— Мне нехорошо, — простонала она.

— Не сомневаюсь.

Через пару секунд Ханна влетела в одну из кабинок, и мне пришлось пожалеть о том, что я пошла с ней. Вернулась она с отвращением на лице и попыталась привести себя в порядок. Я протянула ей полотенце из стопки возле раковины. Ханна смотрела на свое отражение в зеркале так, словно не узнавала собственное лицо.

— Уже лучше?

Ханна сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Голова болит, — пожаловалась она, поправляя волосы. — Не могу поверить, что напилась на приеме у мэра!

— Такое могло случиться с каждым. — Я пыталась ее утешить, но получилось только хуже.

— Только не со мной, Джейн! — сердито воскликнула Ханна, но злилась она только на себя. Отвращение сквозило в ее взгляде, направленном в зеркало. — Я всегда была идеальной, настоящим примером для других детей. Я дочь директора. Я президент школьного комитета. И теперь из-за парня я делаю такие ужасные вещи!

Ханна продолжала изучать себя критическим взглядом. Мне почему-то хотелось только улыбаться, но я сдержалась. Ханна доверяла мне свои чувства не для того, чтобы принимать насмешки.

— Все еще можно исправить, — подбодрила я. — У тебя есть время прийти в себя и мы вернемся на вечеринку.

Я попыталась улыбнуться ей самой теплой улыбкой, на какую была способна. Сама же я чувствовала, как с каждой секундой в груди крепнет напряжение, я боялась пропустить речь мэра, но разве это стоило заплаканной расстроенной Ханны?

Помогая подруге поправить макияж и расчесать волосы, я отвлекала ее разговорами совершенно не касающимися Филипа, а сама с горечью подумала, что теперь во время ланча за нашим столиком будет тихо.

Через пятнадцать минут мы вернулись к Итану. Когда он увидел сестру, твердо стоящую на ногах, по его лицу прошла волна облегчения, и он улыбнулся. Он посмотрел на меня с благодарностью и обнял Ханну за плечи. Я шла за ними в банкетный зал, и с досадой думала о том, что Ханна доставляет куда меньше проблем, чем Лукас.

— Прости меня, — прошептала Ханна брату, и они понимающе улыбнулись друг другу.

У меня внутри все ежилось от боли. Такие отношения были недоступны нам с Лукасом. После стольких предательств я не могла ему доверять.