Волки взвоют. Лисичка из убойного отдела

Я приподнимаю брови, не понимая, чем заслужила такую реакцию. Можно подумать, я обязана обладать телепатией и экстрасенсорикой, чтобы узнать его имя! В моем роду колдунов человеческого рода не было!

– Я что-то не то сказала? – спрашиваю напряженно.

Однако волчара только всматривается, будто пытаясь разгадать загадку или вычислить всех моих мозговых тараканов по именам. Но нет их, выселила давно!

– Много чего не то. Особенно то не то, что ты вообще меня не помнишь.

– Так! – Рявкает вдруг мама, – Расслабься, Лис. Твои воспоминания рассеиваются, оставляя лишь теплую густую пустоту.

– Что?! Нет! Почему так резко?!

Я усиленно всматриваюсь в лицо этого оборотня, рассыпающееся песчинками. Напряженный взгляд, полный укора и откровенная досада на губах.

Мама начинает работу над внутренними конфликтами, отрабатывает неверные убеждения, а к завершению сеанса я чувствую себя так легко, как никогда прежде.

Ну и подумаешь волки! Что я волков не видела, что ли? Да, другая система работы, но опыт приходит во время практики, поэтому полученные знания, мы будем применять там, где волчары примеряют силу.

Да и вообще, разве я успела выяснить, зачем понадобилась Убою? Вот и говорю, что нет.

Выдыхаю через улыбку, открываю глаза и смотрю на магфон с изображением уставшей матери. Вообще-то все прошло отлично, я больше не чувствую стыда, не чувствую страха и неопределенности. Жизнь нам дана одна, и её нужно жить даже если случился апокалипсис.

– Все прекрасно, Лис, – выдыхает мама. – Теперь хорошо выспись, а завтра начинай изучать новый мир.

Вот только она даже не улыбнулась, как делала это обычно. На лбу залегли хмурые складки, а взгляд задумчивый и колючий.

– Ты мне врешь, – говорю прямо.

Она снова выдыхает, чуть прикрывает глаза и качает головой, выдавая свои волнения.

– Мы слегка коснулись того блока памяти, который бережет твою психику. Кем бы ни был тот оборотень, ты должна держаться от него подальше.

13

Меня поставили в конце, как самую мелкую. Возможно, хотели спрятать, а может быть так действительно положено. Мне трудно судить, потому что волчары все, как на подбор одного роста, и я среди них чувствовую себя букашкой.

Сначала выходит командир полка. Мужчина в возрасте рассказывает кадетам о том, как важен сегодняшний день, о том что практика в Вайдовском отделении полиции – это заслуга, которую каждый из нас добился путём упорной учёбы. О том, что пройдёт ещё пара месяцев и мы станем полноценными агентами убойного отдела. И о том, что быть агентом убоя, как называли его местные, – это почётно в нашем государстве.

Ну да. С этим утверждением не поспоришь, ведь после проникновения халацевтов в наш мир, беспочвенные на первый взгляд убийства, стали почти обыденным событием. Жителей Хлаккатерры пытаются истребить уже лет двадцать, но внутренние структуры, такие как Убой, не позволяют добиться ощутимых результатов.

И, честно говоря, мой ум, хитрость и сообразительность нужно использовать в другом направлении, поскольку анализ и планирование проводятся, как контрмера в противостоянии халацевтам. Они нападают всегда. Почти каждый день. Задача, таких, как я – предугадать, вычислить и дать задачу на планирование нанесения превентивного удара, туда откуда эти твари ещё лет десять не будут вылезать.

И я совершенно не понимаю, зачем я здесь. Ну зачем?

В Убойном я бесполезна. Агенты добывают улики, показания, ходят на задержания халацевтов, сопровождают работу детективов от начала и до конца следствия. Они, как собаки, которые обязаны что-то вечно вынюхивать.

А я – лиса! Лисам не место среди услужливой воспитанной скотины!

Командир полка заканчивает пафосную речь и уходит от микрофона, уступая место командиру нашего батальона. Тот выдает несколько общих фраз и представляет нам весь командирский состав, который необходимо знать в морду лица.

Из всего офицерского состава моё внимание привлекает только один – знакомый волчара. Оборотень не находится в рядах командиров. Он стоит поодаль и тихо беседует о чём-то с комполка. А заинтересовалась я им, потому что форма у него без отличий, хотя и полицейская. Чисто чёрная, стандартная. Нашивки полиции и всё. Ни имени, ни звания, ни ачивок на груди. Ни-че-го.

Да и отличается он от агентов сильно. Длинные платиновые волосы связаны в тугой пучок на затылке. А ведь волчары любят простые короткие стрижки и даже выкрашивают свои шевелюры в чёрный, чтобы казаться равными в стае. Им так на земле работать проще. Глаза у оборотня серые, чуть раскосые. Губы тонкие, резко очерченные. Широкие острые скулы. И в целом, как я заприметила спьяну, он красивый. Красивый, но от зубастых явно отличается.

Пока разглядывала его едва не пропустила перекличку и распределение по казармам. Кстати, тут вопрос весьма деликатный. Волчара не солгал. Девочковых казарм в Убое не существует, а волки во всем мире известны своей страстной натурой. Нет, руки они не распустят, но окучивать будут со всех сторон, если не пойдут от обратного, что судя по недовольным взглядам, очень вероятно.

– Кадет Лиссана Шияро!

– Я! – подаю голос, собственно, я.

И вот тут случается неприятное. Все офицеры, как были, поворачивают головы на мой голос. А я в самом конце строя. Незаметная вся такая, ага. Кажется, где-то в этом моменте случается массовый инсульт всего командирского состава. Морды их перекашивает знатно, особенно интересно смотрится, когда вся эта парализованная на одну часть лица братия, оборачивается на комполка, а тот криво улыбается и разводит руками, мол, а я что?

Ну вот, собственно, да. А я-то что?

– Но-но-но... – заедает одного из офицеров.

– Баба, – помогает ему рядом стоящий, мрачно глядя на меня.

И главное смотрят так... обвиняюще. А кто-то даже с плохо скрываемыми намерениями моего убийства путём механической асфиксии. Но, что ещё более интересно, они явно ждут моего ответа.

– Баба, – честно признаюсь я.

Ну а что? Не скрывать же этого очевидного факта? У меня грудь, между прочим, третьего размера!

14

По мордам вижу, что будут разборки. Позже, конечно, не при кадетах. Но мне теперь жутко интересно, кому именно накрутят хвост за мое пребывание в учебке Убоя. А пока перекличка продолжается, как и мое пристальное внимание к Адиссилу.

Волчара явно наслаждается представлением. Нет, на лице и тени улыбки нет, но глаза! Они блестят и тщательно отслеживают реакцию офицеров.

Хочется отсыпать ему звиздюлей от всех своих щедрот душевных. Неужели он меня сюда затащил только как провокацию? Если да, то я ему его светлые патлы вырву и вместо знамя учебки по ветру пущу.