Володарь железного града

По отпускному билету мастер оформил номер с умывальником, получил и вкусный и сытный ужин с томлёной в сметане рыбой. По совету коменданта до полуночи взахлёб читал «Руководство поселенца» с картинками, из которого узнало много полезного. Явившись поутру на склад, Млад сперва помялся, но всё же предъявил накладную и вскоре кладовщик выкатили несколько увесистых ящиков, пахнущих свежим деревом.

— Аккуратней ворочай то. Сии стёкла поболе иного дома стоят. Повезло тебе парень. Здорово повезло. У вас то в Опытном окна у одного старосты, а тебе вона, цельный комплект положили, с дверными и балконным оконцами!

— Тута печать поставь, — Младу показали место. — И не тушуйся, поможем твой ящик загрузить, а на месте и сам разберёшься.

Личная печать представляла собою печатку из нержавеющей стали и была у каждого батрака, артельщика или служащего. Носили её обычно на указательном пальце или на шее, как амулет. На плоской площадке выбит герб и ряды точек разной толщины, каждый из которых обозначал цифру. Почему не выбили сами цифры Млад не понимал, хотя знающие мужики толковали, что сие выдумано дабы много места не занимать и от ненужных глаз информацию укрыть. Кодом шифровали уникальный номер, включающий место работы, образование и квалификацию. Всего же полос, осемнадцать.

Состав из Лещиново прибыл на станцию с большим опозданием, в обедню. Старый цепной, он тянул дюжину крытых вагонов груженых доской, черепицей и саманными блоками. Выскочившие машинисты закрыли краны и помогали рабочим отсоединять пустой танк, а новый, с паром и перегретой водой уже дожидался их на соседних путях. Вагончик с «отпускниками» оттолкали лошадкой, подцепив к хвосту служебного состава.

Посёлок Опытное-8 располагался в двадцати километрах от Узловой и путь туда не занял много времени. Состав заходил в по широкой дуге и сбавив пар лишь у ворот. Млада до глубины души поразили аккуратные двухэтажные избы, крытые алой черепицей.

— Аки грибы после дождя!

— И до самого горизонту!

— Красно! Лепо!

Мужики толканули его в бок:

— Во Млад, гляди как жить будем! Куды там боярам!

Ровные плетеные заборы, белёные стены, синие и красные узоры округ дверей и широких оконных проёмов. Приметив в поселенцев, женщины и малые дети выходили, здоровались и приветливо махали руками.

— Прошка!? Пр-о-ошка! — Млад внезапно сиганул из вагона, словно заправский спринтер перемахнул плетень, подбежал к отроку лет семи, ошарашенно смотревшему на него, и сжал в объятиях.

— Видать родича встретил.

— Сын то.

— А-а-а.

Младу про княжьи дома коллеги все уши прожжудали, но слышать одно, а своими глазами увидеть, другое. Ему как специалисту и многодетному отцу выделили целый этаж с перспективой выкупа дома. Жена, порхая от счастья, показывала, как тута ладно устроено и придумано. Намекала — завтра треба идти в лавку и на скопившиеся балы заказать, самую «малость» крайне нужных товаров и мебели.

Староста всё понимал и приезжего мастера в первый день не трогал, однако поутру все же послал помощника. В отличии от соседей башню поселенцы осилили до зимы и, хотя отделочных работ предстояло великое множество. Главное то что? Тепло и окна, вот. Большие! Вид с высоты восьмиэтажного дома на парк был хорош. Обычно посетители «головы» дивились часам, «панорамным» окнам в пол и белоснежному столу с писчими приборам из чернёной бронзы.

Вошедший мастер, однако, виду не подал и степенно поклонился.

— Здрав буде, Окинфий Миролюбович.

— И тебе не хворать, Млад сын Домославов. Значится, механиком второго разряда будешь? Добре, добре. То и дело повторял староста в чёрной форме с золотой заколкой в виде вороне на отвороте, степенно оглаживая седую бороду. — Нашенский бездарь то и дело на станцию гоняет, за советом, али на проводе сидит по малолетству.

— Дык в отпуске я, Окинфий Миролюбович. Насовсем не отпустят. Ко всему с котлами и кранами водяными делов не имел, в пневматике это да, кое чего смыслю.

— Ведаю про то, ведаю. Однако инструмент воздушный и у нас имеется. По весне же новый придёт, посему Митьку поучить уму разуму лишним не будет. За окна же свои не беспокойся, приняли ужо их. Завтра же мастера к Любе отправлю. Ты вот что Млад. Походи покуда, осмотрись и заодно опросный листок заполни. Староста протянул цветной бланк.

— Первым делом дуй к Пахому, воеводе, опосля по цифрам иди и сказывай инспекторам без утайки, всё что спросят. Обчеству по мере сил помогать потребно, — Окинфий поднял указательный палец вверх. — И селу подсобишь, и себе репутацию поднимешь.

— Об чем речь то, помогу, чем смогу. Я отдыхать с измальства не приучен.

Верховья Иловли.

Учебно-перевалочную базу возводили по образцу военного лагеря. Новичков селили в брезентовых палатках с буржуйками. По центру плац на который выходили госпиталь, обучающий центр и столовая. С деревом в степи проблемы, а пошив ангаров и палаток уже поставили на поток. Большей частью они шли на север, но кое-чего и сюда перепало. Связь с Воронежем и Донским волоком летом через модульные, цепные пароходы. Зимой вот, по льду Дона дорогу уложим, не велики траты. Можно и напрямую, гусеничными снегоходами.

«Енисей» и «Бурлак» прибыли с неделю. Суда эти строили уже со стальным набором и комбинированной обшивкой — два слоя дубовых досок, заклёпанных под косыми углами к друг другу и бронзовым листом, защищавшим подводную часть. Финишную сборку вели на новой верфи, в Лобынске. В отличии от «Эвра» проектами пароходов-катамаранов я занимался целый год, вследствие чего суда вышли более технологичными. В основе набора — балки полособульбого сечения, особый тип проката для судов с плоской и малость скруглённой головкой. Благодаря особой форме и высокой армирующей способности такие балки обеспечивали высокую устойчивость к изгибу нижней части корпуса и здорово снижали металлоёмкость. Главной причиной, по которой я сделал ставку на пароходы-катамараны, стала малая осадка. Фактор критически важный для бассейна Оки, где мели шли вплоть до Коломны. Герметичные переборки увеличили живучесть, а заполнение пеноизолом позволило уменьшить осадку до 1.2 метра. Три палубы позволяли перевозить до трёх сотен пассажиров и дедвейт солидный, сто двадцать тонн.

Отличия от головного проекта состояли в в том, что в качестве силового агрегата на судах стоял прямоточный котёл и турбины Тесла (резерв от проекта «Эвр»), что здорово уменьшило их вес и увеличило крейсерскую скорость. Высокая частота вращения вала позволила поставить даже такую экзоту, как водомёт. Обошёлся он подороже, чем гребной винт, но великолепно работал в сложной ледовой обстановке сделав суда более маневренным и скрытыми, качество архиважное в затеянной афере.

На пароходах опробовали ряд новинок: топка угольной пылью, вентилятор для нагнетания воздуха, шнек подачи топлива и форсунки, кондесаторы отработанного пара, паро и водоперегреватели. Котлы работали при повышенном, до 40 атмосфер, давлении, а отходящие газы очищались скруберами. Мокрое шлакоудаление с одной стороны обеспечило долговечность топки, а с другой отсутствие чёрного дыма. Полезная вещь, что ни говори.

На вооружении, помимо картечниц поставили с пылу, с жару новинки. Две трёхствольные гладкоствольные револьверные пушки с механизмом Гочкинса, но каморными зарядами, дюжину пневмомортирок и миномётов в мобильном варианте. Не забыли про прожекторы, компрессор и радиостанцию. Турбины позволяли развивать скорость до тридцати километров в час что для наших целей, за глаза. Покрытие корпусов комбинированное: грунт на алкидной основе и финишное белоснежное — винил-эпоксидная эмаль, устойчивая к солёной воде.