Волшебный пояс Жанны д’Арк
Шрифт:
– Это ты мне скажи, чего ради. – Жанна тоже встала.
Странно, но этот разговор, который должен был бы добавить ей вопросов и сомнений, успокоил ее.
– Деньги… из-за них все… но мы ведь не о том, Жанна. Я предлагаю тебе союз. Ты остаешься здесь на некоторое время… просто остаешься.
– В роли приманки?
– Можно сказать и так. Главное, ты отвлекаешь внимание, а я… я понаблюдаю со стороны.
– С чего ты решил, что…
– Пруд.
– Это случайность!
– Случайность. Возможно. А быть может, удобный случай, которым воспользовались. И уверен,
– Угрожаешь?
– Пользуюсь ситуацией.
– Ты… сволочь.
– Пожалуй, – согласился Кирилл, глядя… с насмешкой?
– Я могу…
– Пожаловаться? – Кирилл приподнял бровь. – Неудачная идея. Во-первых, Алиция терпеть не может жалоб и жалобщиков. Во-вторых… Что ты расскажешь? Сплетни? Версию, шаткую, что воздушный замок? В лучшем случае над тобой посмеются. Смеяться здесь любят. В худшем объявят параноиком. А паранойя – душевная болезнь…
– Сволочь.
– Повторяешься. – Он взял Жанну за руку, сдавил легонько.
Наклонился, касаясь губами кожи.
Вдохнул.
И выдохнул, опалив дыханием.
– Но я очень обаятельная и изворотливая сволочь, Жанна. Поэтому и предлагаю: давай дружить.
Следующие несколько дней прошли в тишине и притворном спокойствии. Жанна чувствовала напряжение, которое проскальзывало в едких замечаниях Аллочки, категорически недовольной появлением соперницы, в притворном дружелюбии Ольги, в равнодушии Игоря, который сделал вид, что ничего не произошло, и лишь сторонился Жанны.
Алиция Виссарионовна более не делала попыток побеседовать, напротив, она словно позабыла о существовании Жанны.
Сегодняшний вечер не стал исключением.
Жанна начала потихоньку ненавидеть эти семейные вечера.
Очередная гостиная.
И Ольга играет на фортепьяно пьеску.
Алла что-то читает, устроившись в низком кресле, брат ее занял место в углу, он вообще тяготел к таким вот удаленным спокойным местам, и в чем-то Жанна его понимала.
Николай сидел сгорбившись, прикрывая ладонью блокнот, и что-то быстро старательно черкал, шевеля при том губами. Стоило кому-то из семейства подойти ближе чем на три шага, и широкая ладонь Николая накрывала записи.
Игорек расхаживал по гостиной, что-то бормоча и размахивая руками, при том выглядел он сущим безумцем. Был ли им?
Жанна листала книгу, с каким-то особым, извращенным удовольствием разделяя слипшиеся страницы. А в текст почти не вглядывалась.
– Жанна, не горбись. – Сама Алиция Виссарионовна держала идеальную осанку. – Не представляю, о чем думала Женечка, воспитывая тебя…
Жанна молча выпрямилась, она уже усвоила, что перечить бабке – себе дороже.
– Что ты читаешь?
– «Гордость и предубеждение». – Жанна подняла томик, продемонстрировав заголовок.
– Сентиментальная чушь, – поморщилась Алиция Виссарионовна.
– Классика.
– От этого она не перестает быть сентиментальной чушью, – с легкостью отмахнулась Алиция Виссарионовна. – Подобные книги вредны.
– Почему?
Ольга прекратила играть,
видимо решив, что все одно ее не слушают. А может, нынешняя беседа, в отличие от предыдущих, заинтересовала ее.– Потому что они искажают представление о мире. – Алиция Виссарионовна стукнула тростью о пол. – Сентиментальные романы нужны сентиментальным дурочкам, которые не способны смириться с объективной реальностью.
Жанна почувствовала, как у нее загораются уши.
– Полагаете, женщины должны читать исключительно «Домострой»? – вдруг подал голос Николай. И блокнот свой на всякий случай прикрыл ладонью.
– Некоторым не мешало бы и прочесть, – Алиция Виссарионовна ответила неожиданно мягко. – Глядишь, в голове бы прояснилось, а то… сначала начитаются о великой любви, потом гробят себя, эту любовь выискивая… и находят на свою задницу…
– Мама, как грубо!
– Зато верно. – Алиция Виссарионовна прислонила трость к столику.
Сегодня она оделась в бирюзовых тонах. И ей идет, что цвет, что само платье, строгое, но вместе с тем изящное. И не выглядит она старухой, а действительно женщиной элегантного возраста.
– Взять хотя бы Женечку… Что ей дала эта ее неземная любовь?
– Счастье, – тихо ответила Жанна.
– Счастье? – переспросила Алиция Виссарионовна, нехорошо усмехнувшись. – Деточка, а ты уверена, что она и вправду была счастлива? Потому как быть и казаться – разные вещи… Ну ладно, о ней мы можем теоретизировать долго, но правды так и не узнаем. Возьмем лучше тебя…
Жанне совершенно не хотелось, чтобы брали ее, вот только родичи теперь не отступятся. И Ольга развернулась, позабыв о музыке, и Алла, предчувствуя потеху, отложила книгу. Игорек и тот замер, уставился на Жанну жадным взглядом.
Сумасшедший.
Определенно, сумасшедший, а ведь казался таким… нормальным.
– Скажи, ты была счастлива с тем… проходимцем. Как его звали?
– Илья, – покорно сказала Жанна. И, отвечая на вопрос, подтвердила: – Да. Была.
– И как долго?
– Полгода.
– Полгода… – протянула Алла с насмешкой. – А дальше?
– А дальше, – Алиция Виссарионовна сочла нужным самой ответить, – у счастья вышел лимит. И пришло время оплаты… Сколько бы ты рассчитывалась по тому кредиту? Пять лет?
– Да.
– И это в том случае, если бы у тебя хватило денег рассчитаться… Итого имеем иллюзию счастья, которая продлилась всего-то полгода, и долговое рабство на неопределенный срок…
Жанна встала.
Она не намеревалась и дальше выступать в роли шута. Хотят веселиться? Пускай, но не за счет Жанны… И вообще, почему она осталась в доме?
Уезжать надо.
Быть может, выдумал все Кирилл и нет никакого убийцы, но есть череда печальных совпадений.
– Побег никогда не решал проблемы, – донеслось в спину. – Пока ты не будешь готова признать, что оказалась слаба, ты не станешь сильней.
– А если… – Жанна обернулась, сдерживая непонятный ей самой гнев, – если я не хочу становиться сильней?
Она закрыла дверь осторожно, поскольку боялась, что если та хлопнет, то хлопок этот будет выглядеть признаком ее, Жанны, слабости.