Воля богов!

– - Потом отдам, - пояснила она.
– Кто тебя знает, вдруг у тебя от травки припадок какой-нибудь случится с непривычки. Пойдём.

Одиссей не стал спрашивать, куда.

Потайным ходом они вышли из дворца. Ещё не рассвело, город спал. Елена шла по тёмным улицам и вела за собой Одиссея. Было видно, что она не в первый раз так гуляет по ночам. Она шла уверенно, но осторожно. Стражники на пути не попадались, очевидно, Елена знала, где они, и как их обходить. После некоторого петляния по ночному городу они вышли к храму Афины. Елена открыла замок своим ключом и впустила в храм Одиссея. "Значит, я проговорился про Палладий, - подумал тот.
– Хорошо, если только про него".

Он быстро проскочил в храм, нащупал в темноте статуэтку и схватил её. "Ой!

– подумала богиня.
– Кто это?
– прежде, чем оказаться в мешке, она успела разглядеть в темноте лицо Одиссея.
– Что он делает?! Как он посмел прикасаться ко мне! Какое жуткое святотатство! Никогда ему этого не прощу. Сразу, по крайней мере, точно не прощу. Пусть долго извиняется и приносит обильные искупительные жертвы".

Одиссей выбежал из храма, и Елена снова заперла дверь. Она протянула Одиссею меч и сказала: "Иди к воротам. Ты должен уйти раньше, чем пропажу заметят".

Царь Итаки на мгновение подумал, не воспользоваться ли ему мечом прямо сейчас, но твёрдый взгляд Елены решительно пресёк такие мысли, к тому же Одиссей подумал о Менелае.

– - Удачи!
– сказала Елена.
– Передавай привет сестрёнке.

– - Какой сестрёнке?

Елена хихикнула.

– - Глупый ты, Никто. Афине, конечно.

Одиссей отправился в сторону ворот. Улицы были темны и пустынны. Стражники не обращали внимания на одиноко бредущего нищего. Палладий был спрятан под лохмотьями. "А всё-таки какой же он смелый!
– думала Афина.
– Не побоялся один проникнуть во вражеский город только для того, чтобы похитить меня. Как это романтично! Вот что, наверное, чувствовала Елена, когда Парис увозил её из Спарты. А эта дура Афродита говорит, что я никому не нужна. Это её никто не стал бы похищать, а ради меня настоящие мужчины на всё готовы. Нет, пожалуй, я его всё-таки прощу, но пусть вначале извинится и принесёт жертву, чтоб не думал впредь, что так делать можно".

Дойдя до ворот, Одиссей присел на землю за углом и стал ждать.

Приближался рассвет. К воротам стали подходить люди, тоже хотевшие пораньше уйти из города. Наконец, стражники отомкнули замки и сдвинули засов. Одиссей поднялся на ноги и быстро прошёл первые ворота. Вторые ещё только открывались. Он напряжённо смотрел, как стражники разводили их створки.

"Закрыть ворота!
– послышалось вдруг из города.
– Палладий украли!"

Одиссей бросился вперёд. Стражники похватали оружие. Царь Итаки на бегу сразил мечом одного, второй бросился с копьём наперерез, но не успел замахнуться и тоже упал убитый. "Тревога!
– закричали стражники.
– Греки в городе!" Но Одиссей был уже снаружи и мчался быстрее ветра в сторону лагеря. Вслед ему летели стрелы, но он метался на бегу из стороны в сторону, и стрелки никак не могли в него попасть, а Афина, хоть и продолжала сердиться на своего любимчика, всё-таки помогала ему, отводя опасность.

На бегу Одиссей швырнул мешок с Палладием в руки подскакавшему на колеснице Диомеду. Тот ждал друга всю ночь, спрятавшись вблизи города. Диомед поймал мешок, помог Одиссею вскочить рядом с собой и помчался прочь. Через несколько секунд троянские стрелы перестали догонять их.

Теперь у Афины больше не было выбора - Палладий был в руках греков, и ничто больше не могло помешать осуществлению их безумного плана.

Троянская лошадь

Корабли были готовы к отплытию. Флот под командованием Агамемнона утром должен был уйти к острову Тенедос, что в паре часов пути от Трои, чтобы там дождаться следующей ночи, когда ворота города откроются для греческого войска.

Лучшие бойцы, герои, командиры собрались под огромной деревянной лошадью, построенной по проекту Афины. Воинственная богиня лично принимала парад. На ней были её самые лучшие доспехи, которые она днём лично надраила до зеркального блеска, и новая белоснежная эгида. Афине было жаль, что никто этого не видел - дело происходило ночью, огней не зажигали, чтобы не привлекать внимания троянцев, и различить можно было только слабые тени. Богиня прошлась вдоль строя, и даже в темноте можно было заметить, что она волновалась не меньше, чем стоявшие перед ней герои.

"Держитесь, ребята!
– сказала она немного дрожащим голосом.
– Желаю вам удачи. Помните, я с вами. Смотрите, чтобы всё было по плану. Ни звука! Троянцы ни о чём не должны догадаться, - она раздала героям маленькие пакетики.
– Сидеть вам в коне весь день. Это амброзия - лучшее средство от голода и отлично укрепляет организм. Вообще-то давать её смертным строго запрещено. Ох уж и заругается папа, если узнает! Но ничего - сегодня можно". Афина с шумом выдохнула и скомандовала: "Залезайте!"

Стали подводить лестницу к люку в брюхе лошади. Из-за темноты долго не могли её приставить. "Эх! Надо было всё-таки коня делать, а не лошадь!
– подумалось Одиссею.
– Проще было бы забираться". Он ещё раньше говорил это Афине, но та только краснела, отворачивалась и бормотала: "Ну вот ещё, глупости какие!"

– - Ты помнишь, какой долг у нас остался перед Антенором?
– спросил Менелай, устраиваясь в брюхе лошади рядом с Одиссеем.

– - Ты о ком?
– спросил царь Итаки.

– - Об Антеноре - советнике Приама, он нам жизнь спас, когда мы с посольством пришли, а троянцы хотели нас убить. Мы тогда сказали, что с нас причитается. Сейчас самое время вернуть долг. Надо его защитить.

– - Ладно, - неохотно проворчал Одиссей.
– Надеюсь, он сможет достойно нас отблагодарить.

Герои замолчали, теперь им надлежало сидеть неподвижно и хранить тишину почти целые сутки.

На рассвете троянцы увидели, что лагерь врагов опустел, а паруса греческих кораблей маячили уже где-то далеко на горизонте. Начался праздник. Горожане радостно провожали расходившихся по домам союзников. Все были благодарны им за оказанную во время войны помощь, но всё же радовались их уходу - их содержание дорого обошлось троянцам. Союзники тоже радовались, с благодарностью принимали прощальные подарки и торопились на родину, где многие из них не были уже много лет.

Впервые троянцы пришли в греческий лагерь без оружия и без страха. Теперь здесь не было ничего, кроме мусора, который ветер носил по площади, ещё вчера плотно заставленной палатками, а в середине возвышалась гигантская деревянная лошадь.

Теперь это место стало площадью для народных гуляний. Воины ходили по бывшему лагерю, рассказывая жёнам и детям, как они здесь воевали, показывали, где стояли палатки Ахилла, Агамемнона, Аякса и Одиссея, где были стены и ворота, где Гектор поджёг корабль Протесилая. Но больше всего внимание привлекала чудо-лошадь. Троянцы толпились вокруг неё, обсуждая, что она символизирует, зачем её построили, почему тут оставили, и что с ней теперь делать. Даже старый Приам приехал на носилках к этой новой троянской достопримечательности.

Некоторые говорили, что лошадь надо оставить на том же месте как памятник победы, другие предлагали её поджечь и водить вокруг этого костра хороводы, кто-то советовал сбросить её со скалы, а были и такие, кто хотел посмотреть, что у неё внутри. Но громче всех прозвучал голос жреца Лаокоона. Он вместе со своими двумя сыновьями бежал из города, размахивал копьём и на бегу кричал: "Вы что, с ума посходили?! Думаете, они вам что-нибудь просто так подарят? Вы Одиссея, что ли, не знаете?! Не верьте этому коню! Вы не боялись греков, когда они пришли с оружием, но бойтесь их, когда они приходят с подарками!" Лаокоон метнул копьё, и оно вонзилось в брюхо лошади, которое гулко как пустая бочка загудело. Этот звук явно убедил всех сомневавшихся, что конь полый.