Воля богов!
Шрифт:
– - Ты собираешься...
– возмутился благородный юноша.
– - Ну что ты!
– отмахнулся Одиссей.
– Если он сам, по доброй воле тебе всё расскажет, то нам не придётся его пытать, так что ты уж постарайся, хотя бы из человеколюбия, всё у него узнать.
Неоптолему пришлось согласиться. План Одиссея ему не нравился, но Одиссей был непреклонен, а авторитет бывалого воина был для Неоптолема слишком велик. Пожелав своему юному спутнику удачи и покровительства Гермеса и Афины, царь Итаки скрылся в кустах. Сын Ахилла отправился в пещеру.
Ждать пришлось недолго. Вскоре из леса вышел обросший волосами человек в звериной шкуре. Опять у Одиссея возникло чувство, что это уже было: такой же дикарь на этом месте напал на них с Ахиллом много лет назад. Но это был другой дикарь -
Филоктет вошёл в пещеру и застыл в изумлении.
"Ахилл?! Ты?!
– воскликнул он.
– Ты вернулся, чтобы забрать меня?"
Неоптолем в растерянности не нашёл, что ответить, но Филоктет сам продолжил:
– - Нет, ты не Ахилл. Ахилл был бы сейчас старше. Кто ты? Ты грек?
– - Грек, - ответил Неоптолем.
– Я сын Ахилла.
– - Вот радость-то! Из всей этой банды, Ахилл был, кажется, единственным честным человеком. И сын у него, значит, такой же.
Неоптолем покраснел от смущения и чуть было не сказал, что пришёл вовсе не с честной целью, но не нашёл подходящих слов. Да Филоктет и не дал ему ничего сказать. Он стал расспрашивать Неоптолема про него и про его отца. Истосковавшийся от долгих лет одиночества оруженосец Геракла без умолку рассказывал о своей нелёгкой жизни на необитаемом острове: как он очнулся один на пустом берегу, как, преодолевая страдания, нашёл эту пещеру и прожил первое время, питаясь запасами, оставшимися от прежнего хозяина, как научился сам добывать себе пропитание, охотясь в лесу, как первое время ходил на берег, зажигал костёр и смотрел на море, ожидая увидеть проходящий мимо корабль, как потерял надежду и стал обустраивать свой нехитрый быт на острове. Боль в ноге мучила его нестерпимо, но с годами он почти привык к ней. Кое-какую помощь оказывал ему Аполлон, время от времени посещавший на острове могилу своего сына. Филоктет заботился об этой скромной могилке, а Аполлон научил его обрабатывать язву на ноге, дал какие-то снадобья, унимавшие на время боль. В последнее время стало значительно лучше, после того, как Аполлон явился на остров со своим сыном Асклепием - новоиспечённым богом медицины. Тот осмотрел язву и дал такое эффективное средство, что она теперь почти не болела. За это Филоктет на день одолжил Аполлону лук и стрелы.
Неоптолем в свою очередь пересказал то, что слышал от Одиссея: про бесконечную осаду Трои, про подвиги и сражения, о несчастной гибели отца.
– - Так, значит, Ахилла больше нет!
– вздохнул Филоктет.
– Какое горе для всей Эллады! Известно, что боги забирают к себе самых лучших. Твой отец был лучшим, и он погиб. А эта бесчестная помесь лисицы и шакала наверняка и поныне живёт и здравствует. Такой мерзавец противен даже Аиду.
– - О ком это вы?
– спросил Неоптолем.
– - Как это о ком?! Конечно об этом подонке Одиссее. Ведь это из-за него я так страдаю: он отравил мою сандалию ядом Лернейской гидры и всем наврал про какую-то змею, он убедил Агамемнона бросить меня на этом проклятом острове. Есть ли во всём греческом войске более гнусное отродие?! Он весь состоит из подлости и коварства. Одиссей вам, небось, до сих пор говорит, что он сын царя Итаки Лаэрта? Это пусть его мать Лаэрту сказки рассказывает! Все знают, что она путалась с Сизифом - самым хитрым и ловким мошенником, каких только знала вселенная. Вот Сизиф и есть настоящий отец Одиссея, а тот весь в отца пошёл - такая же сволочь.
– - Одиссей жив, - ответил Неоптолем.
– Живой и всё такой же коварный. Из-за него я и ушёл от греков. Он у меня оружие отца отобрал.
– - Вот сука! Значит, мы с тобой братья по несчастью. Знаешь, благодаря чему я не сошёл с ума, не сдался и продолжал жить все эти годы? Я мечтал, что когда-нибудь встречу Одиссея, и он тогда с лихвой заплатит за своё гадство. А пока, значит, он жив и не наказан, мне нельзя умирать - надо терпеть и ждать встречи.
Неоптолем почувствовал, что больше не может продолжать этот разговор. Врать он не хотел и не умел, а ответить Филоктету ничем кроме вранья он не мог.
– - Пора мне, - сказал он, поднимаясь.
– - Возьми меня с собой!
– взмолился Филоктет, хватая его за руку.
– Мне нечем заплатить, но боги отблагодарят тебя за доброту. Я на корабле места не займу - посади меня там, где захочешь, и отвези до ближайшего населённого места. А там уж я найду дорогу.
Всё складывалось как нельзя лучше. Оруженосец Геракла будто сам действовал по плану Одиссея. Но, уже выходя из пещеры вместе с Неоптолемом, Филоктет второпях от радости неудачно ступил забинтованной ногой, его скрутил острый приступ боли, он с воем повалился на землю и стал кататься по ней, не в силах идти дальше. Неоптолем не знал, что ему делать, как помочь страдальцу и только стоял и смотрел на мучения Филоктета, пока тот не потерял сознание.
Одиссей выскочил из кустов, сорвал с плеча больного лук и колчан и потянул за собой Неоптолема.
– - Пошли!
– сказал он.
– Когда он очухается, мы будем уже на корабле.
Но сын Ахилла вдруг упёрся.
– - Ты что, собираешься снова бросить его на острове?
– - Да зачем нам этот инвалид? Нам лук и стрелы нужны, а он и тут, на острове, неплохо живёт.
– - Он только благодаря луку и стрелам живёт. Если мы их заберём, то он умрёт от голода, или дикие звери его съедят. Ты что, хочешь, чтобы он и меня так же проклинал, как тебя?
– - Ну и проклянёт! Подумаешь, большая беда. Меня же он проклял, и я это пережил.
– - Так это правда - то, что он сейчас про тебя говорил?
– - Конечно, нет. Что ты хочешь от несчастного сумасшедшего? Ну, пойдём уже, пока он не очнулся.
Но честный Неоптолем не двигался с места.
– - Пока я не разберусь, что тут правда, а что нет, никуда не пойду. Если верно то, что он о тебе сказал, то не друг ты мне больше, а бросать человека в беде мне совесть не позволяет - можешь думать обо мне что угодно.
Одиссею пришлось смириться. Драться с сыном Ахилла было бесперспективно, тут надо было действовать по-другому.
– - Хорошо, - сказал он.
– Если ты хочешь знать правду - подождём, пока он придёт в себя, и во всём разберёмся.
Они сели на землю рядом с Филоктетом и стали ждать. Прошло не меньше часа, когда Филоктет снова застонал и с трудом открыл глаза. Увиденное заставило его забыть об ещё не совсем прошедшей боли.
– - Так ты здесь, скотина!
– вскричал он, увидев Одиссея.
– А ты, предатель, с ним заодно!
– добавил он, обращаясь к Неоптолему.
– - Я не предатель, - мрачно ответил тот.
– Если Одиссей действительно совершил то, в чём вы его обвиняете, он будет наказан, но нельзя наказывать человека, не дав ему оправдаться. Нет и не будет у нас в Элладе таких варварских обычаев.
– - Филоктет, дружище!
– голосом полным дружелюбия и недоумения сказал Одиссей.
– Откуда столько злости? Я стал жертвой навета? Кто-то нарочно хочет нас с тобой поссорить? Из-за чего ты так на меня злишься? Из-за того ли, что благодаря мне ты восемь лет провёл тут, на курорте, пока мы кормили вшей в военном лагере? Или ты думаешь, что со своей язвой протянул бы там девять лет? У нас и врачей-то нет приличных, а тебя тут сам бог медицины лечил. Аполлон тебе перевязки делал. Ты думаешь, нас он там перевязывает? Как бы не так! Он к нам с другой целью захаживает. Видел бы ты, сколько народу он у нас загубил, когда поссорились Ахилл и Агамемнон! Вот как мы там живём. Ты посмотри на себя: как ты окреп и возмужал от чистого воздуха и здоровой пищи! А на меня глянь: кожа да кости, здоровье подорвано, весь изранен. Мы с троянцами себя до последней крайности довели этой проклятой осадой. А ты теперь явишься свежий и сильный, вооружённый луком Геракла, и Троя падёт благодаря твоему приходу. Ты получишь бессмертную славу, не приложив никаких усилий, проведя восемь прекрасных лет на этом чудном, божественном острове, вдали от войны и бедствий. И вместо благодарности за это, ты оскорбляешь меня обидными словами. Не таким ты был раньше. До чего же испортила тебе характер эта болезнь!