Вопреки опасениям

Именно поэтому просил Алмаза не иметь с Андреа никаких дел. Не верить каждому его слову, не поддаваться обаянию, не позволять себя одурачить сладкими речами.

Андреа всегда был странным, пугающе непредсказуемым, но даже я не догадывался, что за маской обиженного на весь мир человека, винившего в своих бедах всех и каждого, скрывается истинный убийца.

И моя оплошность дорого обошлась нам всем.

***

Операция длилась уже второй час. Меня попросили остаться в коридоре в отделении реанимации, и с обреченным не то стоном, не то всхлипом я опустился на свободный стул. Отрешенно следил за снующими мимо медсестрами и нервными посетителями в больничных халатах, на лицах которых читались неподдельный испуг и беспросветное отчаяние. Нас всех объединяло одно горе, но каждый переживал его по-своему. Мне лишь оставалось догадываться, какие эмоции отражались на моем лице.

Серега опасался оставлять меня одного, но был вынужден отойти, чтобы поговорить с отцом и объяснить свою версию произошедшего. Ведь кроме нас двоих, никто бы не рассказал о случившемся в мельчайших подробностях. А пока полицейские не установят мотивы чудовищного поступка Андреа, им тяжело будет разобраться в деталях и понять, являлось ли покушение на жизнь Алмаза основной причиной попытки самоубийства.

Насколько нам известно, Андреа успели спасти вовремя подоспевшие полицейские. Они выломали дверь в его квартиру и обнаружили парня в ванной комнате с перерезанными запястьями в луже собственной крови. Если бы Серега не позвонил отцу, как только мы прыгнули в тачку, если бы не предупредил о возможном суициде, у Андреа не было бы ни единого шанса на спасение.

Мы сохранили ему жизнь, а взамен он попытался отнять ее у того, кто нам дорог. Есть ли в этом мире справедливость?

Я только на миг прикрыл глаза и тут же почувствовал, как кто-то настойчиво трясет меня за плечо. Взгляд прояснился не сразу. Еще бы, после такой лошадиной дозы успокоительного, которую мне вколола медсестра, даже шевелить рукой удавалось с трудом. Но только так можно было остановить неконтролируемую истерику.

Те минуты сейчас казались смутным воспоминанием, но застывшее на лице Сереги выражение страха и ужаса я не забуду никогда.

— Федук, ты как? — прошептал Серега, заглядывая мне в глаза в надежде разглядеть в них хоть какие-то эмоции.

Я лишь вяло улыбнулся, совершенно ничего не чувствуя. Будто щелкнули выключателем, и все вмиг потеряло всякий смысл. Все, кроме Алмаза.

— Андреа умер. Его не спасли.

Я безучастно кивнул, сползая вниз со стула. Умер...Андреа умер . Должен ли я испытать боль или облегчение от этой новости? Не знаю... Какое теперь это имеет значение, когда на кону жизнь близкого мне человека?

— Говорят, у него почти не было шансов, — Серега поморщился, опускаясь на сидение рядом. Нервным жестом взъерошил свои волосы. Я отрешенно наблюдал за движениями друга, силясь вникнуть в его слова. — Знаешь, что парни моего отца нашли в комнате Андреа? До фига рисунков Маши с размазанной по ее лицу кровью ! Он резал себе вены и раньше, а кровь использовал вместо красок, охренеть просто. И теперь появилась версия, что исчезновение Маши его рук дело. Рисунки — прямое доказательство причастности. Может, он вспоминал момент ее убийства и испытывал кайф, переживая это снова и снова.

Серега в ярости ударил кулаком по спинке пустого сидения. Я даже не шелохнулся, хотя на громкий хлопок обернулись все находящиеся в коридоре незнакомые люди. Медсестра, стоящая у двери закрытой палаты, укоризненно цокнула.

— Видимо, Алмаз увидел эти портреты, — продолжил Серега, сбавив тон. — Вряд ли Андреа собирался причинить ему вред умышленно. Мне сказали, он ударился затылком при падении, Андреа хотел вызвать «скорую», но звонок не прошел. Похоже, испугался и скинул. Всех подробностей не знаю, но попробую еще что-нибудь выведать.

Я закрыл лицо ладонями, когда на глаза навернулись слезы. Только очередной истерики мне не хватало. По-видимому, эффект от успокоительных ослабевал, потому и отчаяние вновь нахлынуло мощной волной, угрожая похоронить все предыдущие попытки держать эмоции под контролем.

Как я допустил подобное? Почему не предпринял ничего раньше? Никогда себе не прощу, если Алмаз...если он умрет, я не смогу жить.

— Мы такие идиоты, Серег, — глухо произнес я сквозь ладони, с трудом сдерживая рыдания. — Он одурачил каждого из нас. Наверняка убил Машу, а сам разыграл спектакль. Я ему так сочувствовал, а он...тупо водил нас за нос все эти годы.

В ярости я потер глаза тыльной стороной ладони, но слезы хлынули новым потоком, когда образ неподвижного тела Алмаза, распростертого в комнате Андреа, внезапно возник перед мысленным взором. Меня передернуло от ужаса, сердце болезненно сжалось, стало нечем дышать. Я не видел этой картины, но моя бурная фантазия не давала мне покоя все предыдущие часы бесконечного ожидания.

Как он мог поступить так жестоко с человеком, который всегда относился к нему с искренней добротой? У него вообще было сердце или оно давно обратилось в камень?

— Андреа всегда был слабым, — каким-то отрешенным голосом начал Серега, — позволял себя травить, редко давал отпор, как будто специально всех провоцировал. Твою мать, он типа все это время ненавидел нас всех и искал способы отомстить? Реально псих. Застрял в прошлом, жил обидами какими-то детскими. Я вообще ни хрена не понимал раньше, кто он и какую роль играет. А теперь ясно, что в итоге он стал убийцей.

Я втянул воздух сквозь крепко сжатые зубы. Большим идиотом еще никогда себя не чувствовал. Мы долгие годы подозревали, что с Андреа происходит неладное, знали ведь, как тяжело он переживал крах своей мечты, когда вынужденно вернулся из Америки, с каким отчаянием отказывался смиряться с потерей друга, но все равно не поддержали его и тем самым спровоцировали трагедию. Его смерть на нашей совести, пусть сейчас и кажется, что он заслужил такую чудовищную кончину.

— А помнишь, какие странные портреты он рисовал в школе? Я изучил его профиль в «Инстаграм», там сплошная жесть. У него, по ходу, реально поехала крыша еще до смерти Лешки. Давно, наверное, хотел свести счеты с жизнью, да все толчок был нужен.

— И что же стало толчком? — устало произнес я, прекрасно зная ответ на вопрос.

Но мне так отчаянно хотелось заполнить тишину, я готов был и на разговор об Андреа, лишь бы не терзаться мыслями о неудачном исходе операции. Неизвестно, сколько еще нам предстоит теряться в догадках, удастся ли врачам спасти жизнь моего парня.

— Страх оказаться за решеткой, естественно, — фыркнул Серега, нервно играя с застежкой на часах. — Может, до этого хотел дать себе последний шанс. Зачем-то же он пришел ко мне на днюху, а тебя даже на словах не поздравил.

— И то, как его приняли, — подхватил я, ужасаясь одной только мысли об этом, — это дало ему повод остаться? Мы стали для него причиной?

— Не мы, братишка, а Алмаз .

Ладонь инстинктивно метнулась к горлу, во рту появился металлический привкус. Я упустил тот момент, когда закусил щеку изнутри до крови.