Вопреки разуму, по велению сердца

– Ну, кто-то же должен. Разве не видишь, как ведут себя эти люди? Словно хозяева жизни, которым можно все. Они приехали на ваш двор и хамили вам, приказывали. Хотя не имели на это никакого основания. То, что они сильны, могущественны и богаты, не дает им права вести себя с людьми, будто те – стадо.

– И ты хочешь их наказать? – осторожно выглянула из-под руки Вейзмира Рика. Он улыбнулся и провел ладонью по ее лицу. Девушка закрыла глаза и потерлась щекой о его руку.

– Ну что ты, маленькая. Я не Демиург. Просто хочу избавить их от иллюзии безнаказанности. Чтобы знали: в любой момент, из-за любого угла может настигнуть наказание. Что и с ними могут поступить так же, как они поступают с другими.

– Ты же один. А их много. И они сильные, – Рика уткнулась носом в его плечо и вздохнула. – Я боюсь за тебя.

– Я не один, – поцеловал ее в макушку Вейзмир. – И их сила весьма призрачна. Как они сами.

– И сколько ты будешь с ними бороться? Ты сможешь их победить?

– Я не стремлюсь к этому. В этой борьбе не может быть финала. Просто однажды либо они поймут, что пора сдержать свое хамство, либо я проиграю. Или убьют. В этот раз вы спасли меня. Но где гарантия, что я не попадусь им снова? – улыбка получилась печальной, словно погасшей. Рика, не выдержав минорной ноты в разговоре, вывернулась из-под руки Вейзмира и села рядом, не отпуская его взгляда. Парень тряхнул головой, отгоняя грустную дымку, возникшую в изумрудных глазах, и опустился на подушку и потянул за собой Рику. Она пристроилась рядом, поправив одеяло. Свеча давно погасла, ужин стыл на табуретке у двери. А эти двое все шептались о чем -то, лежа рядом. В конце концов Рика заснула, положив голову на руку Вейзмира. Повернувшись к ней, он обнял свою нечаянную радость и попытался тоже уснуть. Но мысли еще долго бродили в его голове, мешаясь со снами и воспоминаниями...

В это утро Рика проснулась в каком-то ослепительно хорошем настроении. Потянувшись, она встала с постели и не торопясь причесалась. Золотистые лучи рассвета запутались в ее пшеничного цвета волосах, расцветив их лучиками. «Сегодня мой день рождения, промурлыкала про себя девушка. Я уже взрослая. Мне 16».

Напевая, она надела обычное платье – предстояло, как всегда, много хлопот. Вчера съехали очередные постояльцы, и заселились новые. А это значило опять хлопоты.

– С днем рождения, сестренка! – в комнату влетела улыбающаяся Артиша с букетом поздних астр, любимых цветов именинницы. – Пойдем скорее, мы накрыли стол, Грета такой вкусный пирог испекла – пальчики оближешь. Папа привез фрукты из Ар Каима, твои любимые. Идем!

Обняв сестру, Рика приняла букет. Девушки спустились вниз, где в зале уже накрыт был стол. А рядом стояли отец, Вэл, Грета и Сигмар.

– Крестный! – радостно повисла на шее Порядка Рика. – Приехал! Я соскучилась ужасно! Почему тебя так долго не было? Ярмарка уже почти прошла, а ты...

– Я на ней и был, – улыбнулся Сигмар. – Просто на сей раз возил сыр, а его надо продавать очень быстро, портится ведь. Мои бураны в этот раз постарались. С днем рождения, солнце!

Он обнял крестницу и вручил большую коробку с подарком. То же самое сделали и остальные. Праздничный завтрак прошел весело. Правда, Ульф видел, что порой дочь вдруг задумывается о чем-то (или о ком-то) отсутствующем. Прекрасно понимая, что ей хочется сейчас убежать к Вейзмиру, он решил сегодня уехать в Китеж вместе с Сигмаром на весь день. А то и заночевать там, благо одна симпатичная вдовушка всегда рада была приезду статного викинга.

После завтрака Артиша помогла сестре расставить в вазы цветы и отнести в комнату подарки, разбором которых они собирались заняться вечером. День потек, как обычно: готовка, уборка, обслуживание постояльцев, огород и скотина – суровые будни праздничного дня. Выполняя привычную работу, Рика улыбалась про себя, вспоминая, как вчера вечером уходила от Вейзмира. Отец давно спал, а они все шептались в чуланчике, устроившись на кровати. Она не стала говорить невольному пленнику про свой праздник, зная, что ему будет неловко – ведь взять подарок или даже цветы беглецу абсолютно неоткуда. Решила сообщить вечером, когда придет покормить, а в подарок стребовать кучу поцелуев. В последние несколько дней их отношения чуточку притормозились. Рика видела, что очень нравится Вейзмиру, по его глазам, бережным и нежным прикосновениям, интонациям, когда он разговаривал с ней. Но в то же время в парне чувствовалось какое-то внутреннее напряжение. Словно он не мог переступить какую-то неведомую грань, какое-то собственное «вето». И девушке казалось, что она знает, что за запрет наложил на себя ее опальный возлюбленный. Грант не задумывался над подобными тонкостями. Видя, что его влечение к Рике ответно, он просто взял то, что ему предлагалось. Если бы не война, начавшаяся так не вовремя, он получил бы свой приз и уехал дальше. И может быть, не вспомнил бы никогда о той, что промелькнула на его мужском пути. Вейзмир, понимала Рика, не такой. Он более ответственный, порядочный. И, видимо, причина его нерешительности была в том, что он просто не знал, что будет делать с таким неожиданным подарком, как любовь доверившейся ему девушки. Но в то же время Рика чувствовала, что долго он не выдержит, и плотина его сдержанности рано или поздно рухнет под напором чувств. А в том, что это были именно чувства, а не просто эмоции или влечение, она была уверена.

Вечером, когда посуда была собрана со столов и вымыта, Артиша насмешливо окликнула сестру:

– Рикуль... Ты не устала? А то иди отдохни. Ты сегодня именинница. Имеешь право.

Рика покраснела, отлично поняв ироничный подтекст в словах сестры. Отец уехал час назад, тоже отпустив пару добрых шуточек. Похоже, все прекрасно понимали, что ей хочется поскорее убежать к своему возлюбленному. Быстро закончив уборку на кухне, она скомканно попрощалась и исчезла. Энн и Артиша переглянулись и весело расхохотались, распределяя обязанности на этот вечер. Ясно было, что влюбленная Рика до утра не появится.

Переодевшись в нарядное платье, именинница взяла корзинку с заранее припасенными лакомствами и бутылкой подаренного Сигмаром дорогого аркаимского вина и отправилась в комнату отца. Перед дверью она задержалась, отчего-то сильно волнуясь. Не проходило ощущение какого-то странного сюрприза. Вздохнув, девушка толкнула створку двери...

... И ахнула, увидев освещенную множеством свечей и украшенную расставленными на подоконнике букетами комнату и улыбающегося Вейзмира, стоящего напротив. Подхватив корзинку, которую Рика чуть не выронила от неожиданности, он поставил ее на табурет и обнял героиню праздника, словно закрывая ее от мира. Подняв полные слез глаза, она попыталась что-то сказать, но бессвязные изъявления благодарности потонули в полном нежности поцелуе...

Они не помнили, кто закрыл засов, куда делась одежда и когда закончилось вино... Они ни о чем не думали, ибо мысли пропитались флером непрожитых снов, дымкой заветных желаний и легкой горечью опасения причинить боль. Окунувшись друг в друга, они не замечали бега времени и не вспоминали о словах. Они говорили прикосновениями, дыханием, поцелуями. И оказалось, что на этом языке можно сказать очень много. Двое потерянных во времени не знали, как долго длится этот сумасшедший любовный всплеск, который час за окном и в каком мире они находятся. И чья прохладная рука – Рики или Вейзмира – охладила пылающую безумной страстью кожу, раскаленную, как полуденное солнце.

– Маленькая... ты в порядке? – через много столетий и прикосновений спросил Вейзмир, укутывая девочку, пробившую брешь в монолитной стене, которой он отгородил себя от мира. Даже не пробила... Растопила теплом и нежностью. Стала новой стеной. Ограждая доверчивой лазурью глаз и светлым лучиком улыбки от тягот и невзгод мира.

Вейзмир очень хотел поругать себя за то, что принял этот бесценный дар. Ему, опальному и гонимому, не следовало этого делать. Но он не смог отказаться. Впервые за много лет он позволил себе слабость принять дар. И только сделав это, понял, как же не хватало ему простого человеческого тепла. Любви. Нежности. Покоя. Доверия. Он запретил себе думать об этом, сравнивать на невидимых весах то, что стало делом его жизни, и то, что принесла в его жизнь эта хрупкая девочка, доверчиво лежащая сейчас в его руках. Потом. Он подумает об этом позже.