Вопреки разуму, по велению сердца

– Найдем, - кивнула Клелия. – Кстати, вы не в курсе, думаю. Наверху рожает Рика. Так что кое-кто скоро станет папой.

Дзынь! – глиняный кувшин выпал из рук Торгрима и со звоном разлетелся о пол. Покачнувшись, он схватился за спинку дивана и сел, неловко выпрямив больную ногу.

– Клелия. Еще раз, - севшим голосом попросил почти папа. – Рика? Рожает?

В этот момент сверху донесся пронзительный вопль девушки и почти сразу за ним – первый крик новорожденной. Громкий, отчаянный, живой. Парни вздрогнули и дружно посмотрели наверх. Клелия стрелой понеслась на вопль.

В комнате царил беспорядок, характерный для только что случившегося: скомканные, окровавленные тряпицы, измятая постель и остывшая вода в большой чашке. В деревянной колыбельке рядом с кроватью таращила ярко-синие глаза крохотная девочка. На макушке малышки смешно топорщился белый пух. Кроха сосала палец и глубокомысленно наблюдала за суетой, которую подняли взрослые. Клелия замерла перед колыбелькой, умиленно сложив руки.

– Какая она хорошенькая... Рика, как назовешь? – обернулась к юной маме, устало откинувшейся на подушку. Та слабо улыбнулась.

– Артишей. Как сестру. Малышка получилась очень похожа на тетю. Даже глаза такие же.

– Так, Клелия, - вмешалась Дейдере, собиравшая все последствия происшедшего. – Сигмар вернулся, я видела в окно. Попроси его натопить баню. Рике нужно искупаться. Да и малышке первое купание не помешает. Беги. Я побуду с ними.

– А... – растерялась Клелия. – Там приехал ее отец. Артиши. Ну, Рикин любимый.

– Приехал? – вскинулась Рика. – Я хочу вниз! Я...

– Ну-ка лежи спокойно! Не хватало еще в таком виде показываться мужчинам! – прикрикнула Дейдере. Рика осеклась, в глазах ее заблестели слезы. Вейзмир здесь, в нескольких шагах от нее – и им снова не разрешают увидеться. Она уткнулась в подушку и горько заплакала. Дейдере, не обращая внимания на слезы, поставила корзину с собранными тряпицами на табурет и достала из колыбельки Артишу.

– Покорми дочь, она есть хочет, сейчас заплачет, - протянула ребенка. Рика всхлипнула и взяла малышку, прикладывая ее к груди. Кроха громко зачмокала. – Я пошла вниз, прослежу за баней. После купания увидишь своего ненаглядного. Ему тоже надо привыкнуть к новой роли. Папа – это серьезно, - хмыкнула упрямая повитуха и вышла. Рика вздохнула и улыбнулась дочери сквозь слезы.

– Маленькая моя. Папа приехал. Скоро мы его увидим. Ты бы знала, как невыносимо я соскучилась. Я же его не видела с тех пор, как получилась ты. Знаешь, какой он замечательный! Я так его люблю...

Голос ее приобрел мечтательные и нежные нотки. Малышка, не прекращая кушать, внимательно смотрела на мать, словно понимая ее слова. Покормив дочку, Рика уложила ее в колыбельку и вернулась в постель. Уставшая за время родов, она незаметно для себя заснула...

Вейзмир сидел у окна, разглядывая незнакомую улицу. В этом городе он был впервые – и, похоже, ему предстояло здесь задержаться. Интересно, прижилась ли здесь Рика? По странной ассоциации он вдруг вспомнил Эссена. В последнем письме Вейзмир окончательно вышел из отряда, понимая, что в его нынешнем состоянии он вряд ли принесет пользу своим. Договорились переписываться. Предупредив друга о своем новом имени, Вейзмир – то есть уже Торгрим – отправил письмо и теперь с нетерпением ждал, когда же проснется и искупается Рика. Он не мог сказать, кого хочет видеть больше – любимую, с которой так долго был разлучен, или дочку, которую еще никогда не видел, но уже любил всем сердцем. Внезапно он почувствовал что-то вроде благодарности лесным разбойникам. Если бы не они, вряд ли упрямый борец так легко вышел бы из войны. А значит, малышка еще долго не увидела бы папу. И Рика... дождалась бы она? Кто знает.

– Эй, ты заснул или замечтался? – насмешливо окликнула его стоящая в дверях Дейдере. – Топай наверх. Твоя красавица извелась уже вся. Только не шуми, ребенок заснул пару минут назад. И да, можешь пару недель минимум не мечтать о чем-то, кроме поцелуев – ты, может, не в курсе, но после родов ей нельзя.

Широко улыбнувшись, синеглазая язва вышла из дома. Вейзмир помедлил немного и решительно встал.

Рика сидела возле колыбельки, полным обожания взглядом глядя на дочку. Малышка крепко спала, спеленатая заботливыми руками. Юная мама с трудом удерживалась, чтоб не затискать и не зацеловать любимое сокровище. Заглядевшись на Артишу, она не услышала, как в приоткрытую дверь осторожно вошел Вейзмир и остановился, прислонившись к косяку. Почувствовав на себе внимательный взгляд, Рика обернулась...

...И застыла, вскочив. Неужели... Через сотни одиноких минут, через тысячи мыслей и слез, мечтаний и горечи от очередной разлуки... Любимые глаза снова смотрели на нее. Правда, один глаз как-то странно и невидяще глядел в сторону. Мимолетно удивившись, Рика не отрываясь уставилась на того, кто однажды смутил ее покой теплым изумрудным светом глаз. Тот, с кем было прожито несколько замечательных, полных разговоров и поцелуев ночей. С кем была та, единственная и незабываемая ночь, когда она отдала ему все, что имела, получив взамен неизмеримо больше. Тот, кто снился ей почти каждую ночь, думая о ней так же часто, как и она о нем. Тот, благодаря кому сейчас в колыбельке лежало самое любимое и родное создание на свете. Кроха, доверчиво глядящая на мир ярко-синими глазами тети Энн. Любимый. Единственный. Родной. Самый лучший – тот, без кого не яркое солнце, не цветная радуга, не золотая осень. Без которого ничего на этом свете неинтересно.

...Без тебя мне не нужен воздух –

Там же нет твоего дыханья.

Без тебя мне не нужно небо –

На него не вдвоем мы смотрим.

Без тебя мне неинтересно...

Без тебя одиноко. Больно.

Я не знаю, куда идти мне,

Чтоб твое отыскать, мой нежный, - прошептала про себя Рика.

Несколько секунд ни один из влюбленных не решался преодолеть разделяющее их расстояние. Наконец Вейзмир, не сводя глаз с любимой, шагнул к ней и крепко обнял. Она уткнулась в его плечо, вцепившись в парня так, словно через минуту их собирались разлучить навсегда. Двое обретших друг друга некоторое время стояли, не говоря ни слова. Вдруг Вейзмир прошипел сквозь зубы что-то непонятное и отстранил Рику.

– Маленькая, мне надо присесть. Я еще не могу долго стоять на ногах, - извиняющимся тоном признался он. Рика тут же усадила его на кровать и пристроилась рядом, как в те ночи в «Белом ястребе», когда они часами болтали обо всем на свете. Обняв ее, Вейзмир осторожно, словно пробуя на вкус незнакомое вино, касался губами лица, рук, волос. Рика таяла под его поцелуями, забыв обо всем на свете... очень не скоро двое насытились объятиями и поцелуями настолько, что смогли заговорить... А когда смогли – то говорили сразу обо всем. О том, как жили все это время. Что произошло. О чем думали, скучали, мечтали. Какие беды и радости пережили по отдельности. Делились, чтобы пережить вдвойне радость и разделить боль.

– Солнышко, запомни – меня теперь зовут Торгрим. Сигмар посоветовал сменить имя, чтоб не было проблем. Видишь, в каком я сейчас состоянии, - грустно усмехнулся парень. – Так что воевать я долго не смогу. Может, оно и к лучшему... Знаешь, я еще пару месяцев назад хотел тебя увидеть. В Авроре, когда поправился после лесной стычки, в которой мне досталось здорово. Меня твоя Рутиэль спасла. Привезла во дворец, лекаря приставила. Вот, отделался всего лишь ногой и глазом. А мог бы умереть, если б ее Муха не оказался рядом.