Вопреки

– Я рад, что ты меня услышал,– проговорил папа, гладя меня по голове.

– Давай поедем домой, пожалуйста! Забери меня назад!

– Я не могу, – я замотал головой, смотря в ответ. – Я не могу, – проговорил с паузами он, словно смотря сквозь меня. – Я сделал все, чтобы тебя спасти, теперь твоя очередь. Ничего страшного не произойдёт, ты останешься для меня моим сыном, для Барни – его хозяином, для детей – старшим братом, – ничего не поменяется, я тебе обещаю!

– Нет, поменяется абсолютно всё, да как же ты не понимаешь!

– Я понимаю, но я имел в виду нас с тобой! Я знаю, что ты напуган – я тоже, но это необходимая мера, чтобы избежать плачевных последствий. Тебе же не хочется возвращаться в тот подвал?

– Причём здесь это? – Воскликнул я, когда двери лифта стали открываться и мой голос грянул громом по коридору. – Зачем мне каждый раз о нём напоминать? По-твоему, они настолько предсказуемы, что повезут меня в то же место в то же время? Кто тебе вообще сказал, что если я сменю имя и место жительства – меня никто не найдёт? Неужели? Я не думал, что ты такой наивный!

– Ты просто не понимаешь всех рисков, если ты останешься!

– Конечно, я же глупый и не смогу разобрать что к чему!

– Прекрати так себя вести! Хватит! Мы уже достаточно говорили на этот счёт, Лёш. Не заставляй меня повторять все снова – тебе это самому не нравится! Если ты не хочешь меня понять, то хотя бы постарайся услышать, а если и этого не произойдёт, то хотя бы сделай вид! Лёша, хватит быть эгоистом! Все делается ради тебя, ведь не только ты один страдаешь! Страдаю и я, и Марта, и будущие дети, которые не заслуживают таких проблем!

– А я значит заслужил? – Мне казалось, что вот-вот и вторая пощёчина явно разольется алым пятном по моей щеке, но этого не случилось. Меня всего стало трясти и, казалось, что сейчас через меня проходило все электричество мира, а я был оголенным проводом, лежащим возле воды. Мне было достаточно маленькой капли, чтобы заискриться и зашипеть, предупреждая всех о поломке, но этого будто не замечали и продолжали лезть, чтобы вновь увидеть яркие искры моего отчаяния.

– Не хочешь думать обо мне, подумай о Даше, за ней тоже могут начать следить!

– Не получится, мы расстались!

– Поэтому ты такой злой?

– А тебе удовольствие доставляет ковыряться в моём дерьме?

– Ты мой сын, у меня выбора особо и нет.

«Заканчивается регистрация на рейс С-240599 Энск – Рэй… Заканчивается регистрация…», – неужели она еще не закончилась?.. Ну вот оно начало конца, до запуска ракеты оставалось не больше 15 минут, а чтобы засунуть меня в неё – того меньше.

Пройдя сквозь тесный и слабо освещенный коридор, мы с папой вышли вновь к зоне регистрации, где уже был Макс, Марта и сотрудники безопасности, даже интересно, они с работы Макса или нет… Марта была сама не своя: бледная, напуганная, нервно теребящая манжет своего серого свитера и беспомощно смотрящая по сторонам, Макс был чуть более жизнерадостным и что-то напряженно печатал в телефоне. Когда Марта увидела нас, то бросилась с распростертыми руками, словно не видела целую вечность, приговаривая как она переживала и как я её напугал. Тем не менее, все хорошее когда-нибудь заканчивается, а потому, когда количество сотрудников стало увеличиваться – я понял, что пришли за мной. Я вцепился в папу, как кот в хозяина при виде воды, и не намеревался его отпускать до тех пор, пока эта экспансия будущего не остановит своё влияние на меня настоящего.

– Кто все эти люди? Зачем они здесь? Тут же нет ничего угрожающего!

– Они просто проводят вас к самолёту.

– Нет, не бросай меня, нет! – Я прижался к папе, стараясь как можно сильнее вцепиться в него и не отпускать. Папа приобнял меня, но на его лице не проступало никаких эмоций – он был мертвенно спокоен и даже пугал этим. – Не отпускай меня!

– Всё будет хорошо! – Не знаю, подал ли папа какой-то знак Максу или тот решил взять бразды правления, но я почувствовал, как его тяжёлая рука опустилась мне на плечо и крепко обосновалась на нём, попытавшись оттянуть меня от папы.

– Не трогай меня!

– Лёша, все тебя ждут, не устраивай истерику! – Макс с силой потянул меня к себе, когда папа опустил руки, а Марта виновато смотрела на меня, роняя слёзы. Ну уж нет, вы сами напросились на нее!

– Я ненавижу твою работу! Ненавижу! Я вас всех ненавижу! Это ты во всём виноват! Ты! Отпусти меня! Отпусти! Папа, не отправляй меня туда! – Я тянул к нему свои руки, но Макс безжалостно заламывал их, прижимая меня к себе. – Отстань! Не трогай меня! Это моя жизнь! Моя! Пожалуйста! Папа! Папа! – Макс оттаскивал меня все дальше и дальше, пока мы не скрылись за стенами паспортной зоны. Я был не в себе, мне казалось, что я мог в этот момент сломать ему руки, своими попытками освободиться. Я орал на весь терминал и не собирался успокаиваться, мне хотелось только одного – чтобы через крик вышла вся боль и страх, и чтобы все слышали, как мне плохо и содрогались от этого, особенно те, кто меня только что бросил.

Какими-то титаническими усилиями Макс затащил меня в самолет усадив на кресло, но меня абсолютно это не интересовало. Все тело ныло и болело, я был весь мокрый, дрожал и жмурился от злости, пронизывающей каждую клеточку моего тела, глотая слезы, которые в несколько ручьев текли из моих глаз. Макс что-то говорил мне о времени полёта, но меня это вообще не волновало, я не собирался удосуживать предателя своим вниманием. Макс на какое-то время замолчал и слушал мои всхлипывания, но затем продолжил.

– Знаешь, всё н…

– Заткнись! Я не хочу тебя слышать! Заткнись! Заткнись! – Вновь взорвался я, смотря бешенным взглядом на Макса. – Я тебя ненавижу! И кстати, то, что ты лучший друг папы не значит, что ты – он! – Макс потянулся ко мне, чтобы пристегнуть ремень, но и здесь его ждало то, чего он заслуживал. – Не трогай меня! Убери руки! – Чуть ли не отпихнув его ногами закричал я. Наверное, если бы это не был бизнес-класс, в котором летели лишь мы с Максом, меня бы уже высадили из самолёта, чтобы не слушать мои вопли, но этого не случилось, а потому я чувствовал абсолютную свободу в своих эмоциях и знал, кого можно было ими, при случае, выхлестать.

Когда Макс всё же оставил меня в покое, то я апатично перевёл взгляд на иллюминатор, больше обращая внимание на своё отражение, чем на взлётную полосу, и до сих пор задавался лишь одним единственным вопросом – «за что?». Ответа не было.

_________

До ужаса испуганный взгляд, кровь под носом и на губах, и пистолет, приставленный к виску, – такая картинка появилась в телефоне мужчины, пытавшегося трясущимися руками закурить сигарету. Минута. Вторая. Он не решался заново включить видео, в последний момент его палец как заводной соскакивал на кнопку выхода. Его трясло, было видно, как его скулы ходили взад-вперед, а вена на виске то и дело набухала, бешено барабанив свой ритм. В его глазах мелькало множество мыслей и картинок, стремительно проносящихся в уме, и когда совсем уже страшные образы начинали возникать один за другим, то он встряхивал головой и закрывал глаза. Но долго тянуть время было нельзя – он глубоко вздохнул и открыл видео.

Голубоглазый парень с животным страхом смотрел на него с экрана, то и дело роняя слёзы на грязный пол, на котором стоял на коленках, в сыром, промозглом подвале, с единственной лампочкой, торчащей откуда-то из-за его спины. Чья-то рука грубо держала его за белокурые вьющиеся волосы и дергала каждый раз, когда он всхлипывал. На его лице и волосах была кровь, и, скорее всего, она была его, потому как красные дорожки, перемешавшись со слезами, медленно ползли по его губам и подбородку вниз. Вторая рука, не менее грубая на вид, держала пистолет вплотную прижав дуло к его виску, то и дело, гладив пальцами курок. Молчаливое видео казалось ужасно долгим, но заминка длилась не более 5 секунд, хотя казалось, что прошло уже несколько часов перед тем, как парень смог выдавить из себя хоть слово.